Полуночная роза

Энтони бросил внимательный взгляд на вошедшего в столовую Ари.

– Здравствуйте, господин Малик. Пожалуйста, закройте за собой дверь – я не хочу, чтобы нас подслушали. Как ваши дела?

– Спасибо, хорошо, – ответил Ари, закрыв дверь и подойдя к столу. – А ваши?

– Если честно, меня шокировало прочитанное до сих пор.

– Понимаю, – ответил Ари, уловив напряженность хозяина.

Энтони налил гостю вина.

– Итак, мы должны поговорить о прошлом…





Англия

1917




21

Анахита




Вернувшись в школу, я стала прилежно готовиться к экзаменам, прекрасно отдавая себе отчет, что если я хочу стать в Англии даже простой медсестрой, то мои оценки должны быть самыми высокими. Пролетела экзаменационная пора с бессонными ночами за учебниками, головной болью и волнением. Мне казалось, я показала себя с лучшей стороны, но результаты должны были объявить лишь в конце лета.

Сразу по окончании семестра, до того как приступить к работе няней у Селины, я покинула Истборн вместе с моей подругой Шарлоттой, дочерью викария, и поехала к ней в Йоркшир. Я много раз изъявляла желание увидеть места, где жили когда-то мои любимые сестры Бронте.

Отец Шарлотты молился в каком-то уголке Африки, а ее мама, как ты помнишь, скончалась год назад. Кроме них, у Шарлотты был брат-близнец, Нед, очень славный парнишка. Мы все вместе съездили на автобусе в Хоэрт, где жили знаменитые сестры, а вечером ужинали в саду. За кофе я спросила у Неда, чем он планирует заниматься после школы.

– К несчастью, если эта мерзкая война скоро не закончится, в чем я очень сомневаюсь, то меня через месяц заберут в армию. Драться – не по мне, я бы лучше последовал примеру сестер Бронте, – благодушно заявил Нед.

– Значит, ты не хочешь становиться священником, как твой отец?

– Ни за что! Если я и верил во что-то, пока не началась война, то теперь уже нет.

– Не говори так, пожалуйста, милый брат, – возразила Шарлотта. – Я уверена, что война скоро кончится.

– И мы не должны терять веру, Нед, – добавила я, – иначе что у нас останется?

На следующий день Шарлотта поехала навестить тетушку, а мы с Недом решили прогуляться в Кейгли-Мурс. По дороге говорили о литературе, немного о философии, он расспрашивал меня о жизни в Индии. Мне нравился его задумчивый, мягкий нрав, и, признаться, я часто вспоминала его в последующие месяцы. Утром я в слезах попрощалась с Шарлоттой на железнодорожной станции в Кейгли и выехала в Девон.



– Добро пожаловать, милая Анни! – Селина, радостно улыбаясь, бросилась мне на шею, как только я вылезла из двуколки. – Заходи же! Прости, что мы не смогли прислать за тобой машину, с бензином просто беда, надо экономить буквально на всем. – Тебе приготовили комнату на втором этаже рядом с детской, – говорила она, ведя меня по лестнице. – Малышка Элинор обычно хорошо спит ночью, но лучше, если ты будешь поблизости, если она вдруг проснется.

– Спасибо, – ответила я, взволнованная теплым приемом. – Вы знаете, что у меня нет особого опыта в уходе за маленькими детьми?

– Анни, ты ведь помогла ей появиться на свет! Я полностью тебе доверяю. Вот мы и пришли, – продолжала Селина, открыв дверь спальни. – Тебя устроит эта комната?

Я оглядела довольно просторную комнату с великолепным видом на сад и пустошь.

– Да, спасибо, чудесно.

– Позвонить, чтобы тебе принесли чай?

– Вообще-то, я бы с удовольствием спустилась на кухню и повидала своих друзей. Там и чаю выпью.

– Я так рада, что ты приехала, Анни. Я просто отчаялась найти нормальную няню. Старуха, которую нашла мама, была ужасна, и я ее выгнала. Мама очень рассердилась, – закатила глаза Селина. – Представляешь, последние месяцы мне приходилось ухаживать за Элинор самой. Когда разберешь вещи и поздороваешься с подругами, приходи к нам в детскую.

Распаковывая чемодан, я не могла удержаться от улыбки, думая о том, что мать считает чем-то из ряда вон выходящим самой заботиться о своем ребенке. Приведя себя в порядок, я спустилась в кухню. Вокруг меня столпились горничные, миссис Томас суетилась с пирогами и чаем, Тилли не выпускала меня из объятий, и я почувствовала себя дома.

Затем я поднялась в детскую. Почти трехлетняя Элинор оказалась славной малышкой. Под наблюдением Селины я искупала ее, переодела в ночнушку и уложила спать.

– Анни, ты – чудо, – заявила Селина, когда мы на цыпочках вышли из комнаты, – и Элинор тебя уже любит. Я подумала, когда вы получше привыкнете друг к дружке, съезжу в Лондон. Я не выезжала из дома целый год и хотела бы повидаться с друзьями.

– Конечно, леди Селина. Для этого я и приехала. Если вы мне доверяете, можете ехать, куда захотите.


– Обязательно поеду! Здесь ужасно тоскливо. Ты поужинаешь сегодня с нами? Не терпится услышать, как поживают Минти, Индира и вся их семья.

Надев лучшее платье из «Хэрродз», я спустилась в столовую. Леди Астбери всем своим видом выражала презрение и делала вид, что меня нет. Ей было неприятно сидеть за столом с простой нянькой. Зато Селина внимательно слушала мои рассказы о том, как мы с Индирой жили в Лондоне после приезда махарани на военном судне.

– Мама, можно мне на следующей неделе съездить в Лондон? – спросила Селина за десертом. – Теперь, когда рядом Анни, я спокойна за Элинор.

Мне стало ее жалко. Подумать только, взрослая женщина, имеющая собственного ребенка, должна отчитываться перед матерью за каждый шаг! Судьба распорядилась так, что самостоятельная жизнь Селины закончилась, не успев начаться.

– Если это необходимо, дорогая Селина, – неодобрительно посмотрела на нее леди Астбери. – Вы уверены, что справитесь с ребенком, мисс Чаван? – обратилась она ко мне. – У меня не будет времени с ней возиться.

– Безусловно, леди Астбери.

Через несколько дней Селина собралась в Лондон. Когда она надевала дорожные перчатки и усаживалась в двуколку, на ее лице отражались волнение и трепет.

– Желаю хорошо провести время, леди Селина, – сказала я ей. – Вы молоды и красивы и заслужили небольшой отдых.

– Спасибо, Анни, ты всегда знаешь, что сказать. Если с Элинор возникнут проблемы, отправь телеграмму на наш лондонский адрес.

– Не волнуйтесь, все будет хорошо.



Селина, уверенная, что ее дочь в надежных руках, пробыла в Лондоне почти месяц. «И кто может ее винить?» – размышляла я однажды вечером. Над Астбери висела пелена отчаяния. Даже я, привычная к таким неудобствам, как отсутствие горячей воды и осыпающаяся штукатурка, понимала, что усадьба разваливается.

Ко всему прочему, наследник поместья, мой возлюбленный Дональд, все еще сражался за границей. От него не было вестей уже несколько недель. Когда мы с Элинор ходили на конюшню посмотреть лошадей, я прижималась головой к шелковистой гриве Глори и шептала ей: «Твой хозяин скоро вернется, обещаю».

Пришел август. Потемневшие кукурузные поля стояли неубранными – не хватало рук, чтобы собрать и обмолотить урожай. Оставшиеся нестрижеными овцы все лето потели в своих шубах, а ведь их тепло могло согреть солдат в далеких холодных краях.

Во главе всего этого хаоса возвышалась стоическая фигура Мод Астбери. Каждый божий день я наблюдала, как она пьет чай на лужайке ровно в половине четвертого, а в шесть часов направляется в часовню. Что бы ни случилось, она никогда не меняла заведенного порядка.

Я старалась быть снисходительной, напоминая себе, что она вышла за отца Дональда двадцать пять лет назад. То была другая эпоха, ее не научили в одиночку управлять таким огромным поместьем, как Астбери. Я объясняла это и слугам, которые стали проявлять недовольство неспособностью хозяйки изменить положение вещей.

– Коли ее светлость не умеет, то пусть поскорее научится, – заявила как-то миссис Томас. – Если она не примет меры, то к возвращению молодого хозяина здесь ничего не останется.

– Будем надеяться, что все наладится, – шепнула я однажды Элинор, гуляя с ней по парку. – Только бы духи оказались правы и твой дядя вернулся живым и невредимым.



В середине августа я получила результаты экзаменов. Они оказались блестящими. Ужасное, бесконечное лето в Астбери-холле убедило меня в том, что мне, в отличие от других его обитателей, не нужно сидеть и ждать окончания войны, чтобы начать новую жизнь.

Через пару дней после возвращения Селины из Лондона я подошла к ней.

– Леди Селина, я собираюсь на фронт. Записалась в Добровольческий медицинский отряд.

– О господи! – расстроилась Селина. – Махарани упоминала, что ты захочешь сделать это в конце лета, но я надеялась, что ты передумаешь.

– Боюсь, что нет. Курсы медсестер начинаются в Лондоне в сентябре. Понимаю, вам нужна няня, но я заметила, что Джейн, новая молоденькая горничная из деревни, очень любит Элинор, и та отвечает ей взаимностью. Думаю, из Джейн получится отличная няня.

Селина тяжело вздохнула.

– Надеюсь, ты понимаешь, что тебя там ждет, Анни. Одна моя подруга пошла в Добровольческий отряд и не выдержала больше недели. Ей приходилось выносить горшки! – Селина брезгливо сморщила нос. – Наверное, с моей стороны непатриотично просить тебя передумать, так что ты должна ехать. А я буду сидеть в забытой богом дыре и каждую неделю играть в бридж с мамой, священником и его семидесятилетней сестрицей.

Я взяла ее за руку:

– Леди Селина, вы еще найдете свое счастье. Думаю, вы уже поняли это, когда ездили в Лондон.

Она удивленно посмотрела на меня:

– Откуда ты знаешь, Анни? Я действительно встретила мужчину, но я всего лишь год как вдова, и маме он не понравится. Он иностранец, французский граф, работает в Лондоне по поручению французского правительства.

Она залилась смущенным румянцем:

– Если честно, Анни, он нравится мне гораздо больше, чем следовало бы.

– Обещаю, леди Селина, если вы послушаетесь своего сердца и не позволите никому вас переубедить, то все будет хорошо.

– Спасибо, Анни, ты всем даришь надежду.

– Я всего лишь говорю то, что чувствую.

– Да будет мне позволено сказать: ты тоже заслуживаешь кого-нибудь особенного.

– Спасибо, леди Селина.