Поменяй воду цветам

– Обо мне позаботилась социальная служба. Со здешним мэром я был знаком тысячу лет, и он нанял меня уборщиком. Я стал чудаком в синем рабочем комбинезоне, который убирает территорию муниципальных свалок и беседует сам с собой. Через некоторое время мне стало лучше, и я попросился на вакантный пост смотрителя кладбища. Мое место было рядом с мертвыми. Чужими мертвыми.

Саша взял меня за руку. Шедшая навстречу пара задала ему вопрос о расположении могилы, он начал объяснять, а я за ним наблюдала. Он сгорбился, пока рассказывал о своей исчезнувшей семье, и я подумала, что мы напоминаем двух выживших в кораблекрушении, которых не смог утопить океан несчастий.

Мужчина и женщина поблагодарили Сашу, и мы пошли дальше, под руку.

– Сначала мэр сомневался. Но срок давности после смерти Верены и детей истек – ты лучше меня знаешь, что между смертью и временем всегда существует этот проклятый срок… Смотри, как день разошелся, Виолетта, пожалуй, сегодня я буду учить тебя черенковать розы. Ты знаешь, что такое одревесневшие ветви?

– Нет.

– Они становятся твердыми уже в начале августа. На зелени появляются коричневые пятна – как у меня на руках. Это старческие знаки, но именно из таких веток ты будешь выращивать молодые побеги. Невероятно, да? Что ты хочешь на ужин? Может, авокадо с лимоном? Это полезно, в них полно витаминов и жирных кислот.

На четвертый день Саша отвез меня на маконский вокзал в своем стареньком «Пежо», загрузив в чемодан банки с помидорами и фасолью. Он был неподъемным, и я едва дотащила его до Мальгранжа.

Пока мы ехали, он сообщил, что хочет уйти на пенсию.

– Я устал. Пора сдать пост другому хранителю этого места. Тебе.





68




Об их любви, которая спорит яркостью с синим небом.



Ты не устроишь прощания со своей девичьей жизнью.

Ты не будешь праздновать День святой Екатерины[79].

Ты не научишься танцевать медленный фокстрот.

У тебя не будет дамской сумочки и болезненных месячных.

Тебе не придется носить брекеты.

Я не увижу, как ты растешь, толстеешь, страдаешь, разводишься, сидишь на диете, рожаешь, кормишь, любишь.

У тебя не вскочат прыщи, ты не начнешь пить противозачаточные таблетки.

Я не услышу, как ты врешь, и не буду вынуждена покрывать тебя или защищать.

Ты не станешь «одалживаться» в моем кошельке. Я не открою сберкнижку A, чтобы ты была в безопасности.

Я не увижу, как на твоем лице появятся морщины, на теле – целлюлит, возрастная пигментация и сосудистые «звездочки».

Я не учую, что твоя одежда пахнет табачным дымом, не увижу, как ты куришь, а потом бросаешь.

Я никогда не запаникую, увидев тебя в подпитии или под кайфом.

Ты не будешь готовиться к пересдаче бакалаврского экзамена перед турниром «Ролан Гаррос», и я не услышу, как ты ворчишь на «эту несчастную тетку» госпожу Бовари, на Маргерит Дюрас,[80] на твоих преподавателей.

У тебя не будет ни мотороллера, ни любовной драмы.

Тебя никто не поцелует в губы, ты не познаешь оргазма.

Мы не устроим пир, чтобы отпраздновать твою степень бакалавра.

Мы никогда не выпьем вдвоем.

Ты не начнешь пользоваться дезодорантом, тебе не удалят аппендикс.

Я не буду дрожать от страха, что ты сядешь в машину неизвестно к кому. Это ты уже сделала.

У тебя ни разу не заболят зубы.

Мы не поедем среди ночи в отделение неотложной помощи.

Ты не встанешь на учет в Национальное агентство по вопросам занятости.


Ты не откроешь счет в банке, не получишь ни студенческого билета, ни карты для молодежи[81], ни номера соцстрахования, ни дисконтных карт.

Я никогда не узнаю твоих вкусов и предпочтений в одежде, книгах, музыке, духах.

Я не увижу, как ты скандалишь, хлопаешь дверью, пытаешься улизнуть, ждешь кого-то, садишься в самолет.

Ты не уедешь. Не сменишь адрес.

Я не узнаю, грызешь ли ты ногти, пользуешься или нет лаком, тенями для век и тушью. Есть ли у тебя способность к языкам.

Ты никогда не перекрасишь волосы в другой цвет.

В твоем сердце навечно поселится Александр, возлюбленный из начальной школы.

Ты не выйдешь замуж.

Навсегда останешься Леониной Туссен. Мадемуазелью Туссен.

Ты так и будешь любить гренки из черствого хлеба, омлет. Жареную картошку. Макароны-ракушки, блины, рыбу в сухарях, снежки[82] и взбитые сливки.

Ты повзрослеешь иначе – в моей вечной любви. Ты будешь взрослеть в другом месте, окруженная шепотами мира, в Средиземном море, в Сашином саду, в полете птиц, восходе дня и наступлении ночи, через девушку, которую я случайно встречу на улице, в листве дерева, в молитве женщины. В слезах мужчины, в свете свечи. Ты возродишься спустя время в один прекрасный день, в облике цветка или маленького мальчика, у другой мамы. Ты будешь повсюду, куда упадет мой взгляд. Твое сердце продолжит биться там, где окажется мое.





69




Ничто не заставит его поблекнуть, ничто его не обесчестит – прелестный цветок, зовущийся воспоминанием.



– Здравствуйте, мадам.

– Добрый день, молодой человек.

Чу́дный маленький мальчик старательно допивает через соломинку яблочный сок. Он сидит за столом на моей кухне, один.

– Где твои родители?

Он кивком указывает на кладбище.

– Папа велел ждать здесь – из-за дождя.

– Как тебя зовут?

– Натан.

– Хочешь кусочек шоколадного торта, Натан?

Его большие глаза распахиваются в восторге предвкушения.

– Да, спасибо, это твой дом?

– Да.

– Ты здесь работаешь?

– Да.

Он моргает густыми черными ресницами.

– Ты и спишь тут?

– Да.

Он смотрит на меня, как на любимую мультяшную героиню.

– Боишься по ночам?

– Нет, с чего бы мне бояться?