Порядковый номер жертвы

– Деньги, украшения… Сюда давай! – протянул он ладонь, продолжая улыбаться.

– Это что, шутка такая? – Кажется, Наталья даже не испугалась, хотя холодные глаза молодого мужчины выдавали его преступные намерения. Но в худшее не хотелось верить. – А если я сейчас закричу?

– Если закричишь, я тебя тотчас убью, – улыбка исчезла с лица молодого человека, а возле горла Натальи блеснуло лезвие ножа. – Хочешь этого?

– Н-нет, – чуть мотнула головой Наталья.

– Тогда сними серьги, браслетик, он мне особенно понравился, и дай мне сумочку.

Через несколько мгновений Наталья все исполнила. Когда отдавала парню сумку, случайно коснулась его руки. Кожа его на ладони показалась ей влажной и прохладной.

– Вы очень любезны, сударыня…

Парень достал из кармана пакет и сунул в него отобранные вещи.

– Еще раз спасибо, – повторил он и опять улыбнулся. А затем, отступив на шаг, резко выбросил вперед руку с ножом…

Удар пришелся чуть повыше пупка. Тело Натальи пронзила сильная боль, сковала движения, не давала возможности сделать даже шаг. Инстинктивно зажав руками рану, она выдавила из себя крик о помощи и в этот самый момент получила еще два сильных удара в грудь, последний из которых пришелся прямо в сердце. Женщина упала и через мгновение умерла.





Глава 15. Догадка




– У нас новое убийство! – Колесов буквально ворвался в кабинет с листами полицейских сводок.

Майор Шамов оторвался от бумаг и устало произнес:

– Женщина?

– Да. Тридцати шести лет. Убита возле дверей собственной квартиры. И еще это… – младший сержант замолчал, в упор глядя на шефа.

– У тебя появилась нехорошая привычка тянуть кота за… тестикулы, – не скрывая раздражения, пробурчал Сергей Иванович. – Ты что, нарочно мое терпение испытываешь?

В последнее время майора Шамова раздражало буквально все. Жара, вдруг свалившаяся на Москву вместе с неимоверной духотой; сменивший духоту ветер, невесть откуда появляющийся, словно Сергей Иванович жил не в городе, плотно застроенном многоэтажными домами, а где-нибудь в поле. Невероятно раздражали машины, припаркованные около дома (раньше он их попросту не замечал), люди в переполненных электричках, подъездная дверь, которую приходилось с силой толкать, чтобы открыть. Раздражал даже утренний кофе, который оказывался то слишком горячим, то слишком остывшим. А все потому, что дело «Сапожника», как они с Колесовым называли серийного убийцу-маньяка, ни на шаг не продвинулось. А ведь оно имело уже четыре эпизода! С не связанными между собой жертвами и непонятными мотивами убийств. И, похоже, Колесов сейчас говорит о пятом трагическом эпизоде…

Сергей Иванович уставился на Колесова, ожидая продолжения. И оно последовало после театральной паузы:

– На жертве было надето красное платье…

– А на лбу цифра пять, так? – дополнил за Колесова Сергей Иванович.

– Так точно, – ответил Анатолий.

Выходит, что спившийся Полетаев опять оказался прав. И почему у бывшего аналитика, практически опустившегося человека, крепко нетрезвого, получилось схватить суть всех преступлений и даже предугадать два последующих, а у него, абсолютно трезвого майора юстиции Шамова, не получается? Что такого Полетаеву удалось увидеть в этих убийствах, чего не заметил он, Шамов?

– Ну что, едем на место преступления? – посмотрел в ожидании на своего начальника Анатолий Колесов.

– А где это произошло? – хмуро спросил его Сергей Иванович.

– На Первой Дубровской. Таганский район, – ответил Колесов.

– Когда?

– Вчера вечером.

– Ну и что мы сейчас там увидим? – раздраженно произнес Шамов. – Пятна крови возле входной двери в квартиру? И недоуменных соседей, которые ничего не видели и ничего не слышали? – Сергей Иванович немного помолчал. – Кто выезжал на место преступления, известно?

– Да. Следственно-оперативная группа отдела МВД по Таганскому району, – отрапортовал Колесов.

– Ну вот пусть проводят оперативно-следственные мероприятия и делают экспертное заключение, – раздраженно произнес Шамов. – А потом это дело мы у них заберем и объединим с уже имеющимися нашими четырьмя.

– Так вы уверены, что это опять наш «Сапожник» отметился? – сел Колесов за свой стол.

– Уверен. А кому еще быть? – ответил Сергей Иванович. – Это убийство женщины в красном следующее по его плану. Причем убийство должно было произойти именно в Таганском районе. И жертвой должна была стать именно женщина в красной одежде. Тебе это ничего не напоминает? – посмотрел на помощника Шамов.

– Нет. Хотя…

– Ну, напряги извилины! – Сергей Иванович чувствовал, что разгадка всех действий «Сапожника» уже витает в воздухе. Она прямо тут, в их кабинете…


– Хотя… – лейтенант юстиции как-то странно посмотрел на Шамова, – кажется, в середине семидесятых годов был такой маньяк, который убивал женщин в красной одежде. Что-то такое я слышал на одной из лекций, когда учился…

– Ну конечно! – воскликнул Шамов, вскочив со своего места. – И как я только раньше не догадался! – От пришедшей наконец догадки Сергей Иванович побледнел, и холодные мурашки побежали у него по спине и рукам, что означало несомненную правильность догадки. – То он рядится под маньяка, прозванного Мосгаз, ходившего в первой половине шестидесятых годов по квартирам под видом работника тогдашнего треста «Мосгаз» якобы для проверки и профилактики газового оборудования. То он повторяет убийства другого маньяка, орудовавшего в середине семидесятых годов и прозванного Убийцей женщин в красном и Таганским маньяком. Наверняка убийства проститутки в гостинице и парня, обнаруженного в мешке, тоже совершили маньяки прошлого. Понимаешь? – горячечным взором глянул на Колесова Сергей Иванович. – Как мы не догадались сразу? Все лежало на поверхности! Наш «Сапожник» имитирует убийства предыдущих московских серийников-маньяков. И идет, скорее всего, в хронологическом порядке. Вот тебе и его схема преступлений, вот тебе и объяснение нумерации жертв, вот тебе и мотив: повторить когда-то уже случившиеся громкие преступления известных маньяков, орудовавших когда-то в Москве. Причем повторить в деталях и в тех же местах, где подобные преступления уже были совершены.

– Ну тогда он точно маньяк, – заметил Анатолий Колесов.

– А никто с тобой и не спорит, – заявил Сергей Иванович. – Маньяк! Да еще какой! Умный, хитрый, изобретательный. Задумавший затмить всех предыдущих серийных убийц-маньяков разом. И стать самым великим. О котором будут много говорить и нескончаемо писать… – Шамов замолчал и снова посмотрел на лейтенанта Колесова: – А ну-ка, Анатолий, загляни в Интернет. Что там имеется про этого Мосгаза?

Колесов кивнул и включил компьютер. И через пару минут выдал шефу результат:

– Мосгаз… Кличка одного из первых серийных убийц периода Советского Союза. Настоящее его имя Ионесян Владимир Михайлович. Армянин. Родился в Грузии в тысяча девятьсот тридцать седьмом году. Имел высшее музыкальное образование, хорошо пел. Убивать начал в конце тысяча девятьсот шестьдесят третьего года. Он проникал в квартиры, представляясь работником «Мосгаза». Делал вид, что проверяет газовое оборудование. Улучшив момент, наносил удары топором, который всегда носил с собой в сумке или портфеле. Потом забирал первое попавшееся под руку и уходил. Убийства для него не носили корыстных мотивов. Ему была важна не нажива, поскольку он не обыскивал квартиры своих жертв. Убийства для него были способом самоутверждения и возможностью заявить о себе и добиться всеобщего признания… – Колесов отвел взгляд от монитора и добавил уже от себя: – Полагаю, Сергей Иванович, что подобные мотивы руководят и нашим «Сапожником».

– Возможно, – согласился Шамов. – Полетаев в разговоре со мной делал такие же предположения… Дальше что там про этого Ионесяна?

– Убивал преимущественно женщин и детей. Первое убийство было совершено им двадцатого декабря тысяча девятьсот шестьдесят третьего года. Представляясь работником «Мосгаза», он стал звонить в квартиры углового подъезда дома номер четыре, по улице Балтийской… – Колесов поднял голову и выразительно посмотрел на Шамова. Затем продолжил: – В одной из квартир провел профилактический осмотр газового оборудования, то есть проверил горелки газовой плиты и вентиляцию на кухне. Наиболее удобной жертвой для него стал семилетний мальчик Костя Соболев из квартиры девяносто пять на четвертом этаже. Убедившись, что дома, кроме него, никого нет, Ионесян топором нанес мальчику большое количество рубленых ран, практически расчленив его. Убив ребенка, забрал из квартиры одеколон «Шипр», пляжные очки и деньги, что были на виду. И благополучно ушел… – Анатолий снова поднял голову от монитора: – Сергей Иванович! Это же один в один наше убийство под номером три! Тот же дом на Балтийской улице, тот же угловой подъезд, даже этаж тоже четвертый…

– И тоже убит ребенок, – добавил за Анатолия Шамов.

– Да! «Сапожник» повторил убийство Мосгаза шестьдесят третьего года в том же месте, с теми же деталями и с похожей жертвой. Вы были правы! Вы просто гений!

– Ты тут сейчас наговоришь, – смущенно проговорил майор.



– Это подражатель! – Колесов с восхищением посмотрел на своего шефа. – Я уверен, что и другие его убийства повторяют убийства маньяков прошлых лет!

– Не говори гоп, – решил немного охладить пыл своего помощника Шамов. – Посмотри-ка лучше, что там про Убийцу женщин в красном.

– Щас, – Колесов снова взялся за компьютер и через пару минут выдал: – Убийца женщин в красном. Он же Таганский маньяк. Настоящее имя Евсеев Андрей Николаевич. Серийный убийца, маньяк, наводивший ужас на жителей Москвы начиная с тысяча девятьсот семьдесят четвертого по тысяча девятьсот семьдесят седьмой год. Первая жертва – шестнадцатилетняя школьница, одетая в красную юбку. Затем в октябре семьдесят четвертого года в Таганском районе Евсеев совершил несколько разбойных нападений на женщин, ограбил их и убил ударами ножа. На всех женщинах была одежда красного цвета… На следствии Евсеев показал, что хотел убивать в день по двадцать человек. Чтобы, как он сам выразился, «шла молва…» Схема его была проста: у станции метро он отслеживал хорошо одетых женщин, шел за ними до подъезда или до дверей квартиры, под угрозой ножа отбирал все ценное, а затем убивал… – Колесов поднял глаза от монитора: – По этой же схеме «Сапожник» совершил свое пятое убийство. Тоже в Таганском районе, тоже выследил женщину в красном платье, тоже довел до дверей квартиры, потом ограбил и убил. Говорю же, вы совершенно правы, Сергей Иванович, – лейтенант с обожанием посмотрел на Шамова.

– Ну-ну, смотри, не влюбись еще тут, – невесело буркнул майор. – Умозаключение верно, – согласился он со своим помощником. – Чего и требовалось доказать. – Сергей Иванович сделался задумчивым, потом произнес: – Убийство мальчика из дома на улице Балтийской было пронумеровано цифрой три. Наш «Сапожник» работал под маньяка по прозвищу Мосгаз, и это тысяча девятьсот шестьдесят третий год. А под кого рядился «Сапожник», убивая проститутку и парня, которого засунул в мешок? Убийства эти пронумерованы соответственно цифрами два и один. Значит, те, под кого он рядился, орудовали до тысяча девятьсот шестьдесят третьего года? Если «Сапожник» действительно соблюдает хронологию преступлений. Так? – посмотрел на Анатолия Сергей Иванович.

– Все так, – ответил Колесов.

– Тогда найди мне, кому подражал наш серийник, убивая парня из мешка, проститутку, ну и двух девушек-студенток. Судя по всему, подобное убийство, раз оно помечено цифрой четыре, должно было произойти в промежуток между временем действий Мосгаза и Убийцы женщин в красном. Это либо середина или вторая половина шестидесятых, либо начало семидесятых…

– Я понял, Сергей Иванович.

– И еще, – немного подумав, произнес Шамов. – Подготовь-ка мне список всех московских маньяков в хронологическом порядке. Всех! – поднял вверх указательный палец старший следователь-криминалист. – От первого и до последнего. Выполнять!

– Есть, товарищ майор юстиции.





* * *


Поездка в отдел МВД по Таганскому району практически ничего не дала. Экспертное заключение готово еще не было, но по всему было ясно, что женщина умерла от ножевого ранения в сердце. Ни денег, ни украшений при трупе обнаружено не было. Из свидетельских показаний – только протокол допроса жителя дома двадцатилетнего студента Игоря Кондратьева, обнаружившего труп Натальи Сергеевны и позвонившего в полицию. Никаких улик, никаких отпечатков пальцев на двери квартиры, кроме самой ее хозяйки, обнаружено не было…

Когда Шамов вернулся в отдел, его встретил сияющий Колесов.

– Все сходится, Сергей Иванович! – с жаром заявил помощник старшего следователя-криминалиста. – Все пять убийств «Сапожника» имитируют убийства маньяков прошлых лет. Причем идут они строго в хронологической последовательности.

– Давай-ка по порядку, Толя, – решил немного охладить пыл лейтенанта юстиции Шамов. – И поспокойнее…

– Хорошо… Вот список всех московских маньяков, что вы просили меня подготовить, – помахал внушительным количеством листков в руках Колесов. – Первой в нем идет Дарья Николаевна Салтыкова, маньячка-садистка и серийная убийца. Известная нам еще по школьной программе как Салтычиха. Ее наш Подражатель пропустил. Наверное, потому, что у него нет крепостных крестьян. – Шутка у Колесова получилась не очень удачной и не вызвала у Шамова даже легкой улыбки. – А может, он решил начать с двадцатого века, – продолжил Колесов. Поскольку первым маньяком, одно из убийств которого сымитировал наш Подражатель, был Артур Куликовский по прозвищу Ножевик, которое сам себе и придумал. Он отметился в феврале тысяча девятьсот двенадцатого года. Именно с этого времени в Москве стали находить трупы проституток с многочисленными ножевыми ранениями. И первой жертвой была Анна Веске, билетная проститутка двадцати двух лет. Ножевик сначала изнасиловал ее, причем в изощренной форме, потом задушил, а затем нанес уже мертвой более двух десятков ножевых ранений… – Колесов замолчал и выразительно посмотрел на Шамова: – Как вы думаете, где было совершено это убийство?

Сергей Иванович чуть подумал и ответил:

– В одной из гостиниц на Тверской.

– Именно! – воскликнул лейтенант юстиции. – Это убийство было совершено в гостинице «Бристоль» на Тверской. Наш Подражатель тоже убил проститутку в гостинице на Тверской. Причем сначала задушил, а потом нанес, уже мертвой, двадцать четыре ножевых ранения. Это была его первая жертва. Все сходится, Сергей Иванович.

– А что было дальше с этим Артуром Куликовским? – поинтересовался Шамов.

– Он продолжал душить и резать проституток. Дошло до того, что московские барышни легкого поведения стали отказываться работать! Когда по весне тринадцатого года в одной из меблированных комнат – так еще назывались гостиницы для приезжих – было найдено еще одно тело задушенной проститутки, вдоль и поперек истыканное ножом, Московский уголовный сыск бросил на поимку Ножевика все свои лучшие силы. Ловили его целый год. За это время Ножевик убил еще с пяток девиц-блудниц, и это только доказанные эпизоды. Наконец, маньяка поймали с поличным в гостинице на Сретенском бульваре. И определили его для психического обследования в психиатрическую клинику, знаменитую «Канатчикову дачу», она же бывшая «Кащенко». Оказалось, что Куликовский не псих, не шизофреник, а самый настоящий маньяк-садист. В пятнадцатилетнем возрасте его совратила развратная женщина в два раза старше его по возрасту, стала с ним жить, обучила его разным любовным приемам, а потом бросила его и вдобавок наградила сифилисом. И в отместку Куликовский начал мстить проституткам и просто красивым и соблазнительным женщинам. В тысяча девятьсот четырнадцатом году над Артуром Куликовским состоялся суд. По вердикту присяжных, он получил двенадцать лет каторжных работ, но на этапе к месту каторги его убили уголовники.

Колесов умолк и вопросительно посмотрел на Шамова.

– Занятная история, – изрек Сергей Иванович. – Давай дальше.

– Убийство на Пушкинской набережной, помеченное нашим Подражателем под номером «два», один в один повторяет убийства первого советского маньяка, московского извозчика Василия Комарова-Петрова. Убивать начал в тысяча девятьсот двадцать первом году. В двадцать третьем году его поймали. На его счету более тридцати убийств. «Работал» он так: на конном базаре находил приезжего с деньгами из деревни или села, который приехал в Москву купить лошадь, предлагал продать свою, просил недорого, покупатель соглашался, и Комаров приглашал покупателя к себе домой якобы для оформления бумаг по купле-продаже лошади. Дома Комаров выставлял бутылку водки, угощал покупателя, потом проходил к комоду, где у него якобы лежал «пашпорт» на лошадь, доставал из комода сапожный молоток, заходил сзади и тюкал гостя что есть силы по темечку. После чего раздевал догола, связывал, засовывал в мешок из-под овса и оставлял до ночи в кладовке. А ночью, погрузив мешок на телегу, вывозил его куда-нибудь в развалины и прятал. Но чаще всего он вез мешок с трупом на набережную Москвы-реки за Нескучным садом и сбрасывал в реку. Набережная эта называлась тогда Нескучной, а теперь ее название – Пушкинская… – после этих слов Колесов сделал паузу и посмотрел на Сергея Ивановича. Он хранил молчание. И Анатолий продолжил: – Одно из первых убийств Комарова-Петрова едва не закончилось неудачей. Он тюкнул жертву молотком по темечку, посчитал человека убитым, стал раздевать его, и тут «убитый» ожил и стал от него отбиваться. Да так, что едва не порешил самого Комарова. Спасло маньяка-извозчика то, что под его руками оказалась веревка, которой он собирался связать труп, чтобы потом засунуть его в мешок. Этой веревкой он и задушил недобитого покупателя. С тех пор после удара молотком Комаров всегда душил жертву веревкой. Для верности. А что касается нескольких зернышек овса в мешке, так именно найдя их, у следователей и криминалистов Московского управления уголовного розыска и появилась версия, что убийца имеет лошадь и, скорее всего, работает извозчиком…