Пороховая Луна

– Не вопрос, – ответила девушка. – Пойдем в ангар и осмотрим его сразу же по окончании. Приму от вас любую помощь.

Хейл кивнул. Все умолкли, будто в трансе, погруженные каждый в свои мысли. Тишину нарушали только жужжание и потрескивание голограммы. Дэкерт закрыл глаза. Это вот так люди входят в историю? Несколько человек сидят за столом, планируя первую операцию, которая может привести к первой в истории битве и перерасти в войну, но они просто обсуждают тактику, непредвиденные ситуации, а потом – в торжественном молчании – обдумывают последствия этого обсуждения? В самый последний момент, перед тем как военный совет окончен, не важно, возглавлял ли его Перикл, или Уэстморленд, имеет ли какое-то значение тишина, или это просто временное отсутствие шума?

– Значит, действуем таким образом, леди и джентльмены, – сказал Йейтс. – Держите меня в курсе всех ваших планов и не забывайте о том, что мы работаем в режиме полного радиомолчания.

Он положил ладони на стол перед собой и немного помолчал.

– Капитан Хейл, я предлагаю провести следующий брифинг в 9.00 завтра. И, коммандер Дэкерт, не могли бы вы немного задержаться? Я бы хотел поговорить с вами наедине.

Все посмотрели на Дэкерта.

– Конечно, – ответил он, кивнув.

Стэндэрд хотел что-то сказать, но передумал. Встал и вышел из-за стола, с напряженными, несмотря на слабую гравитацию, плечами. Дэкерт продолжал смотреть прямо перед собой, с совершенно безучастным видом, вопреки тому, что творилось у него внутри. Остальные выходили из кают-компании. Он слышал, как переговариваются Лэйн и Кабрера, и вдруг понял, что впервые, более чем за три года, услышал разговор двух женщин. «Что же это за проклятое Богом место у нас тут!»

Герметичная дверь закрылась, и уплотнители со щелчком стали на место. Йейтс вздохнул и откинулся на спинку кресла. Он принялся крутить в пальцах старомодную золотую ручку, будто крохотный маршальский жезл.

– Стэндэрд сказал мне, что у вас есть опасения, которые вы хотели высказать нам обоим, но я решил, что лучше вы выскажете их напрямую мне. Я человек занятой, а сейчас у меня забот прибавляется, коммандер, так что не мешкайте.

– Да, коммодор, – ответил Дэкерт. Потер ладонью коротко стриженные волосы на затылке и наклонился вперед. – Как вам, вероятно, стало известно, я против того, чтобы члены моей команды принимали участие в том, что превращается в военную операцию. Я считаю, что их следует эвакуировать сразу же, как будет проведена подготовка шаттла к вылету. Лично я могу остаться в ЦЕНТРе и помогать Хейлу вести операцию.

Он поглядел в глаза Йейтсу. Тот смотрел на него, почти как хищник на добычу.

– Только я из экипажа имею военный опыт. И остальные вам здесь не понадобятся.

Йейтс с секунду выдерживал эту дуэль взглядов, а затем раздраженно прищурился и тряхнул головой. Положил ручку на обсидиановую столешницу.

– Ваши люди были предупреждены о возможных опасностях, когда подписывали контракт на горные работы вне Земли. Они знали, что их могут мобилизовать. Вся эта программа – квазиправительственная, коммандер. Вы могли бы вспоминать об этом всякий раз, слыша собственное звание.

– Мы можем быть мобилизованы в экстремальной ситуации, да, но сейчас все начинает походить на чертову войну.

Дэкерт встал и сделал шаг, держась руками за спинку стула.

– Они не солдаты, коммодор. От них вреда будет больше, чем пользы.

Йейтс стиснул зубы так, что кости проступили сквозь кожу, а щеки ввалились еще сильнее. Наклонился к голографической камере, и его лицо заполнило все изображение. Дэкерт мог разглядеть красные сосудики в его глазах и даже, казалось, ощутить запах виски в его дыхании – по слухам, Йейтс регулярно выпивал.

– У нас нет ни времени, ни ресурсов эвакуировать ваших людей, мистер Дэкерт. Я бы тоже хотел эвакуировать своих, сами понимаете, но это стало невозможно. И у нас на Северном полюсе ничуть не безопаснее, кстати.

Дэкерт задумался. Насколько далеко он может зайти в разговоре с Йейтсом? Пока что у него мало доказательств, слишком мало, чтобы выложить их. Следует ли сказать коммодору о своих подозрениях?

Мешало не только это, но и что-то другое, засевшее под кожей, будто застарелая чесотка. Бога ради, ведь он до сих пор солдат. Если бой неизбежен, разве не обязан он предвидеть все заранее, помочь новобранцам, тем, что полетят на шаттле в кошмар, который они и представить себе не могут? Их шансы выжить сильно увеличатся, если вся его команда поможет в проведении операции. Никто не знает ландшафта лучше Уотерса и Тэтча, никто лучше не справится с обеспечением безопасности, чем Лэйн. Получается, что своей просьбой отстранить их от операции он подвергает десантников опасности, так?

Дэкерт отбросил сомнения. Десантники – не его дело, хватит. Его дело – Лэйн, Тэтч, Кворлз и Уотерс. У него есть обязанности перед ними. А это значит, что он должен попытаться убрать их на хрен с Луны, и побыстрее.

– Коммодор, скажу прямо. Я не уверен, что эти действия оправданны. Я не видел никаких доказательств, помимо второстепенных, тому, что китайцы подорвали «Молли Хэтчет», и я хорошо знаю этих людей.

Он помолчал, глядя в глаза Йейтсу. Тот прищурился так, что были видны лишь черные зрачки.

– Мы их знаем. Они пешки в этой игре – такие же, как и мы. Я не уверен, что члены моего экипажа смогут выполнить приказ, в результате которого они будут убиты.

Глаза Йейтса открылись, и он улыбнулся – широко, на грани безумия. Дэкерт удивился, насколько белые у него зубы, несмотря на возраст.

– Да, я так и думал, что дело в этом. Мне давно следовало сделать вам выговор за ваше общение с Цзы и его командой после того, как был введен режим радиомолчания.

Йейтс приподнял брови.

– О, да вы и не думали, что я читаю все месячные отчеты по сеансам связи, в том числе те, которые должны были бы оставаться в тайне, будучи перенаправлены через нелегальные серверы на Земле? Вы не думали, что я знаю, как ваш офицер по безопасности тайком получает выпивку с «НП-2», а ваш молодой инженер обменивается со своим китайским товарищем секретами садоводства? Возможно, на Луне есть что-то, о чем я не знаю, но не думаю, что такого очень много.

Йейтс отодвинулся от голографической камеры и нахмурился, глянув через плечо на что-то, чего Дэкерт не мог видеть. Поднял палец – видимо, приказывая кому-то подождать, – а потом снова наклонился вперед:

– Послушайте. Я бизнесмен. Мне все это нравится ничуть не больше, чем вам. Это приводит к единственному, чего я терпеть не могу, – снижает доходы. Статус-кво меня вполне устраивал.

Он встал из-за стола.

– К сожалению, на Земле кое-кто решил иначе, и я, если честно, не в том положении, чтобы с ними спорить. Вы понимаете, что я хочу сказать? Сейчас для меня имеет значение лишь одно: мне дозволено вести добычу на этом холодном куске камня лишь до тех пор, пока правительство Соединенных Штатов предоставляет действующую лицензию на это. А они не предоставляют действующие лицензии тем, кто оспаривает решения, принимаемые президентом.

Он не отвел взгляда, глядя Дэкерту в глаза. Выпрямил спину и развернул плечи так, будто в кратере Пири была такая же гравитация, как на Земле. Старый человек, слишком умный, чтобы сопротивляться даже минимальному нажиму.

– Я ничего не имею против горняков на «Новом Пекине-2» и надеюсь, что нам не придется отправить их в иную реальность. Но если придется, то мы сделаем это. Вся эта ситуация намного глубже нашего понимания, и даже если вы правы, я ничего не могу поделать – если только вы не предоставите мне самый дымящийся из всех дымящихся пистолетов в ближайшие двадцать четыре часа.

– Вы хотите мне сказать, что надо рыть глубже? – спросил Дэкерт.


– Я хочу вам сказать, что я бизнесмен, Дэкерт. Можете рыть, сколько вам вздумается, если это не помешает завтрашнему вылету. Просто не ждите, что я вмешаюсь, если вы найдете нечто меньшее, чем охренительное доказательство. Надеюсь, вы поняли.

Йейтс поправил нижний край пиджака и задвинул стул под черный стол в знак того, что разговор окончен.

– Да. Я понял, – ответил Дэкерт.





16




ТО, КАК ОНИ ПРЫГАЛИ ПО БЕСКРОВНОЙ ПОВЕРХНОСТИ Луны с энтузиазмом золотоискателей прошлого в поисках новой золотой жилы, которая сделает их богачами, теперь казалось старыми добрыми временами. Все подглядывали друг за другом – китайцы, русские, американцы, индусы, – хвастаясь успехами, предупреждая друг друга о выбросах радиации, держали пари на стейк рибай в вакуумной упаковке, кто первый найдет богатое месторождение ильменита или запасы замерзшей воды в вечной тени стены кратера. Старые добрые времена, когда казалось, что гелия-3 в лунных морях хватит на всех на Земле и на все проекты человечества в пределах пояса астероидов. Они выстраивались в очередь, будто дельфины в ожидании поощрения за фокус с мячиком, и просто ждали.

До того, как их властители в Пекине и Вашингтоне начали изучать долговременные перспективы добычи и темп расходов и стали подвергать сомнению принцип равного доступа. До того, как жизнь на Земле стала достаточно нормальной, чтобы политики обратились к генералам.

Дэкерт улыбнулся, на секунду забыв об этих засевших на Земле ублюдках и вспоминая прежние дни, когда его начальники в кратере Пири и Нью-Мексико выходили на связь с «Ясностью-1» только после того, как на график нанесут месячную выработку. «Боже, как, должно быть, здорово здесь было в 58-м, когда Флетчер только возглавил вновь открытую станцию», – подумал он. Голубое небо Фронтира, приключения, от которых ты готов забыть обо всем.

Он поглядел на Лэйн и Кворлза, сидящих за пультами систем жизнеобеспечения и двигателей в небольшой рубке «Аэросмита». Большой транспортер полз к разверстой яме кратера Менелай, погружая в реголит колеса с грунтозацепами, будто огромный зверь на сезонной миграции. Все трое были в скафандрах и с надетыми шлемами (новое правило, холодное напоминание о гибели Коула Бенсона на пустынной равнине у Посейдона). Тэтч и Уотерс ехали на ровере впереди, размечая неровные места на траверсах мигающими голубыми маячками и вводя коррективы в данные по топографии Дороги Менелая при помощи лазерных дальномеров. Ходовые огни «Аэросмита» освещали темную внутренность кратера, а позади них оседал ореол лунной пыли, выброшенной колесами машин. Ехали очень медленно, спускаясь к изгибу дороги со скоростью меньше километра в час.

– Хорошо, снова на реголит вылезти, – сказал по радио Тэтч. – Даже когда Вернон молчит, как индюк.

– Я просто слишком занят, приглядывая за тобой, малыш, – ответил Уотерс. – Я самый милый в мире сукин сын, обожающий ползать по кратерам и любящий мамочку. Твою, если ты не в курсе.

– Поцелуй меня в зад, Вернон, – сказал Тэтч. – Босс, через двадцать метров уклон меняется. Девять градусов по курсу, два градуса по крену на левый. Протяженность восемьдесят метров.

– Принято, – ответил Дэкерт. – Ввожу в карту. Уклон – девять вниз, два градуса на левый, дистанция два-ноль.

Он ввел данные в навигационный компьютер «Аэросмита» и снова глянул на Лэйн и Кворлза, пока машина обрабатывала данные для коррекции курса. Они выключили поляризационные фильтры на скафандрах, и было видно, что они улыбаются, слушая перепалку Тэтча и Уотерса. Вот бы им всем остаться в кратере, пока все это не кончится, подумал Дэкерт. За последние пару дней его надежды остановить раскручивающийся железный маховик сильно поуменьшились. Как они смогут вовремя выяснить, что произошло на «Молли Хэтчет», и предотвратить неизбежное? Даже если они докопаются до правды, какая разница? Политики вряд ли сразу им поверят, а солдаты сочтут это делом второстепенным. Опыт военной службы отнюдь не обнадеживал Дэкерта. Капитан на поле боя иногда может не выполнить приказ, но вот генерал, сидящий в бункере, – никогда. Гражданские в правительстве всегда вели себя как дураки, но люди со звездами на погонах четко отдавали честь, выполняя их приказы. «Даже смешно», – подумал Дэкерт. Те, кто больше всего осознает надвигающийся кошмар, имеют меньше всего возможностей предотвратить его. И китайские генералы вряд ли станут вести себя иначе.

Его команда, люди, которые стали ему роднее, чем те, кто остался на Земле, окажутся на поле боя. Кворлз, сущий ребенок, безумно любящий паять и свинчивать, приводя в порядок вышедшие из строя от лунной пыли и холода космические корабли, чтобы они проработали еще хоть день. Лэйн, которую он дрессировал, чтобы в будущем она стала командиром станции, пусть сама она об этом и не знает. Иногда Лэйн позволяла мрачному взгляду на реальность возобладать внутри нее, в то время как Дэкерт усмирял собственных демонов с помощью фатализма, но, несмотря на все это, ей всегда удавалось оставаться на правильной стороне, практически во всех ситуациях, в которых они оказывались. На правильной стороне. Вернон, его верный боевой конь. Разве не так генерал Ли называл Лонгстрита? Того, что был всегда рядом, готовый спасти его от неверного шага или успокоить посреди хаоса? Тэтч, сущий лесоруб, более неуместный на Луне, чем дуб на Марсе, но управляющийся с операциями по добыче лучше любого, кого Дэкерту доводилось видеть на реголитах Луны.

И Коул. «Не могу забыть Коула». Мертвый, в бескислородном холодильнике на станции в кратере Пири, в ожидании следующего шаттла на «НОО-1», откуда его спустят на Землю и зароют в щелочной почве Южной Калифорнии, где его будут оплакивать люди, которых Дэкерт в жизни не видел. Коул – первая, но не последняя невинная жертва. Первый симптом смертельного заболевания.

– Выходим на маршрутную точку сорок два, – сказал Кворлз. – Снижаем скорость до ноль-три километра в час.

– О’кей, – сказал Дэкерт. – Сдаем задом, готовим стабилизаторы и аварийные тормоза.

«Аэросмит» наклонился, и Дэкерт услышал тихий звук переключающихся скоростей. Массивному транспортеру предстояло спускаться вниз. Кабина дважды дернулась, ПЖМ[13] снизил скорость, еще сильнее прокапывая колесами реголит, и ровер, на котором ехали Вернон и Тэтч метрах в пятидесяти впереди, стало почти не видно. Дэкерт ощутил запах пороха даже сквозь шлем. Когда едешь по реголиту, всегда пахнет порохом. Нил Армстронг первым заметил это, и с тех пор каждый вышедший на поверхность Луны узнавал, о чем он тогда сказал. Пустынные земли, пахнущие войной.

– Мне было бы спокойнее, если бы это ведро с гайками не подвергалось починке от рук этого чудо-мальчика, – сказала Лэйн. Наверняка на ее лице была легкая ухмылка, когда она повернула голову в сторону Кворлза. – Видимость четыре-ноль метров, переключаюсь на инфракрасный дублирующий.

– Оу, ладно тебе, Бриггс, – ответил Кворлз. – Ты же всегда хотела проехаться со мной ночью по Луне.

Дэкерт сдержал ухмылку:

– Давайте сначала проедем этот участок, а потом можете друг друга хоть из скафандров вытащить, если захотите.

Он переключил связь обратно на открытый канал, чтобы не слышать возражений Лэйн.

– Как у нас дела, Тэтч?

– Пятьдесят на пятьдесят, босс, на мой взгляд. Продолжайте прижиматься к левой стене. Нам еще около шестидесяти метров до середины склона, так что следите.

– Принято. Вернон?

– Пока что все нормально. Пройду немного дальше, чтобы посмотреть на точку сорок три. Так или иначе минут через пять скажу, что вам дальше делать.

В клубах пыли впереди было видно, что Тэтч остановил ровер. Вернон отстегнул ремни безопасности, слез с машины и двинулся вперед по узкой дороге, теряющейся в пылевой завесе и темноте. Дэкерт снова сосредоточился на дороге и индикаторе на стекле скафандра. Слегка двинул ручку управления влево, увидев, что телеметрия дает сигнал довернуть на один градус на левый борт. Справа была отвесная стена кратера в милю высотой, Дэкерт знал, что по правому борту от колес транспортера – всего несколько метров до обрывающегося в никуда края дороги. К счастью, до самого дна им спускаться не надо, они остановятся на Гребне Хокинга, одной из множества внутренних террас кратера Менелай, придававших ему неповторимый облик.

Не бывает одинаковых кратеров, всегда говорил Флетчер. Некоторые моложе – с более острыми краями, такие как Менелай, младенцы, с космической точки зрения, всего-то пару сотен миллионов лет, с каньонами на дне и крутыми ступенчатыми стенами ударных гребней. Другие – будто древние призраки, такие как обваливающийся Посейдон или Равнина Шиллера, протянувшаяся через южное полушарие Луны, подобно небрежно свернутой сигаре, в ширину больше Скалистых гор, иссушенная и рассыпающаяся после почти трех миллиардов лет существования.

Менелай – идеальный кратер, для того чтобы спрятаться, намного лучше защитит от ЭМИ или ракеты, по сравнению с более древними, и проехать по его террасам проще, чем по террасам более мелких кратеров, покрывающих поверхность Луны, будто раны от космических пуль. «Помимо всех глупостей, которые сделало Управление космической добычи за последние пятнадцать лет, его сотрудники по крайней мере выбрали правильное место для «Моря Ясности-1», – подумал Дэкерт. До Гребня Хокинга где-то километр. Если не будет никаких задержек, в течение двух часов они туда доберутся, подготовят «Аэросмит» к длительному пребыванию на холоде и вернутся на станцию к ужину. Возможно, это будет последний ужин, поскольку десантники отправятся в свой разведывательный полет к Апеннинам меньше чем через сутки. Каждый раз, как Дэкерт задумывался об этом полете, у него в груди ком вставал.

– Э-э, босс, у нас тут небольшая проблема, – послышался искаженный голос Вернона. Помехи создавали заряженные частицы экзосферы кратера. – Небольшая осыпь на дороге, на спуске к точке сорок три… Похоже на обвал гребня.

Черт.

– Принято, Вернон. Мы сможем ее объехать?

– Нет, если не убрать с дороги несколько камней или не скатиться по стене кратера. У нас уйдет минут двадцать, чтобы прибраться. Возвращаюсь к роверу. Тэтч, прогревай плуг.