Пороховая Луна

– Возможно, сейчас самое подходящее время оценить причины. Когда в последний раз начальству удавалось сделать это правильно?

Но в его голосе уже не было уверенности. «Наступает момент, – подумал он, – когда солдаты забывают о скрытых причинах войны и просто делают свою чертову работу». Хейл уже миновал эту границу.

Капитан улыбнулся уголком рта и положил руку на плечо Дэкерта. Крепко сжал.

– Вы абсолютно правы, Дэкерт, но у меня есть приказ.

Он развернулся и пошел, не оборачиваясь.

– А вы сами помните эти слова?

– Какие?

– «У меня есть приказ». Вы говорили то же самое, коммандер. Говорили то же самое, не так уж много лет назад, когда были капитаном в долине Бекаа, когда вам поручали операцию и вы знали, что это полный трындец, но приказ выполняли.

– Я не всегда выполнял такие приказы, – ответил он Хейлу вслед. – И иногда ошибался, сделав это.

Хейл рывком открыл люк и подождал, пока прекратится шум газа, выходящего в тоннель.

– Позвольте мне совершить те же ошибки молодости, – сказал он, выходя.

Шаттл летел по приборам со скоростью выпущенной из винтовки пули, с выключенными огнями, на такой высоте, что позади него с поверхности Моря Ясности вздымался шлейф пыли. Вид с его носового конуса заполнял большой экран квантового компьютера ЦЕНТРа, зловещий ландшафт, зеленоватый от инфракрасного визора. Они смотрели, сидя в креслах, как аппарат пролетел над восточным краем кратера Сульпиция Галла, – все, кроме Уотерса, который был на летной палубе ангара рядом с шаттлом, на случай если придется начинать спасательную операцию.

– «Призрак», «Дом-1 командный». Начинайте Игру, один-ноль секунд, – сказал Хейл.

– Вас понял, «Дом-1 командный», курс три-три-семь, по сигналу спускаемся на сотню метров.

Голос лейтенанта Кабреры излучал спокойствие даже сквозь искажения на линии связи. Спустя пару секунд она подала сигнал, и аппарат накренился, двигаясь на северо-северо-запад над равниной Ясности и спускаясь еще ниже к поверхности Луны. Кабрера нашла глубокое ущелье, и, когда она начала снижаться, Дэкерт увидел, что Лэйн вздрогнула. У каньона были отвесные неровные стены, и с их точки обзора в ЦЕНТРе он выглядел не шире вентиляционного короба, но Кабрера вела шаттл с легкостью, грациозно поворачивая аппарат и облетая обваливающиеся борозды древних лавовых потоков и скалы, будто испытывая маневренность шаттла. Дэкерт и Тэтч поглядели друг на друга.

– Девочка летать умеет, – сказал Тэтч.

– Да, умеет, – ответил Хейл, сидящий в центре комнаты, даже не поднимая взгляда. Он смотрел на поток телеметрии на стоящих перед ним сенсорных экранах и голографических мониторах консолей.

Дэкерт вспомнил, как в первый раз летал над Луной с активным маневрированием, через Борозду Гигина, южнее Моря Паров. Сто раз пролетел маршрут на симуляторе, отработал быстрые крены и вращения над ровной поверхностью Моря Ясности, но ничто не смогло подготовить его к этому катанию по желобу – так лунные пилоты называли полеты между вертикальными элементами ландшафта. Летая в морской авиации на Земле, Дэкерт привык с силой работать ручкой управления истребителем, двигая ее на себя, от себя и в стороны, заставляя самолет выполнять маневры с большими перегрузками и выходить в вертикали, борясь с земным притяжением. А вот на Луне надо было управляться мягко и аккуратно, будто у тебя в руке старая динамитная шашка, которая взорвется, если не станешь обращаться с ней с должным уважением. Дернешь слишком сильно влево или вправо, и дюжина рулевых двигателей, закрепленных в разных частях корпуса, кинет тебя в стену каньона раньше, чем «мама» сказать успеешь.

Полет в условиях слабой гравитации противоречит всем человеческим инстинктам – реагировать резко, если видишь, что столкновение неизбежно. Если на тебя несется грузовик, ты не идешь в сторону на цыпочках; однако в условиях одной шестой земной гравитации нужно было двигать ручку управления нежно, будто касаться клавиш пианино. Дэкерт хорошо запомнил, каково ему было после того стокилометрового полета через Гигин. Поднял шаттл повыше, включил автопилот, вытер мокрые руки о бедра… и схватил мешок, в который его и стошнило.

Если у Кабреры и были сходные позывы, она этого никак не показывала. Дополнительные двигатели, плазменные и на МВПЭ, которые Кворлз приварил к титановой обшивке шаттла и подключил к системе управления, очевидно, добавили чуткости в управлении, поскольку лейтенант бросала аппарат в такие виражи, которые не рискнул бы делать даже Уотерс.

Будто в подтверждение мыслей Дэкерта, Кабрера заговорила:

– «Дом-1 командный», скажите вашему инженеру, что он хорошо поработал.

В ее голосе звучало удовлетворение, неприкрытое наслаждение полетом, разрядившее царящее в ЦЕНТРе напряжение. Кворлз улыбнулся, но не оторвал взгляда от экранов.

– Вас понял, «Призрак», – ответил Хейл. – Приподнимитесь на пару секунд, а потом снова спускайтесь ко дну. Вам примерно четыреста пятьдесят кило до второго участка, десять минут; время пошло.

– Вас понял, один-ноль минут до второго.

Дэкерт огляделся. В канале связи трещало и шипело, а потом все стихло, осталось лишь шуршание помех. Через десять минут шаттл пойдет через Лунные Апеннины. Впервые в истории Луны две группы людей окажутся на неподеленной территории, разделенные незримой границей и глядящие друг на друга в прицелы. Может, китайцы и не вооружены даже; может, у них и радаров там нет, чтобы следить за подходами с северной стороны кратера Конон; нет ракетных установок, настроенных на поиск электромагнитных возмущений. А может, и есть. Дэкерт выругал себя за решение дождаться окончания вылета и лишь потом выложить Йейтсу доказательства, которые они нашли. Он знал Йейтса, это бы ничего не дало, но попытаться стоило.

Он откинулся на спинку кресла, глядя на мерцающие в полумраке экраны, отбрасывающие зеленые, желтые, синие и красные цветовые пятна на серые, как оружейная сталь, стены ЦЕНТРа. У этого помещения был свой – мрачный – ореол целесообразности. Сосредоточенность на рабочих протоколах позволяла им не задумываться о последствиях того, что могло произойти на поверхности Луны. Лишь у Дэкерта и Стэндэрда не было прямых обязанностей в ходе данной операции. Всем командовал Хейл, и он использовал Кворлза, Лэйн и Тэтча, будто собственных солдат. Все замерли перед мониторами, лишь иногда поглядывая на изображение с инфракрасного визора шаттла, летящего над левым краем Моря Ясности.

Стэндэрд сосредоточился на этом изображении, он был поглощен захватывающим зрелищем полета, транслируемым в реальном времени на «Ясность-1», цифрами, отображающими высоту и скорость полета бегущей строкой в нижней части экрана. Его темные глаза светились воодушевлением, тело выглядело так, будто каждый его мускул хотел шевелиться. Он сидел прямо, вцепившись руками в подлокотники. Дэкерт вдруг понял, что никогда не видел инспектора таким оживленным.

«Что такого в предстоящей битве, – подумал Дэкерт, – что так захватывает людей, никогда в битвах не участвовавших?» Он порылся в глубинах своей памяти, пытаясь понять, чувствовал ли он сам такое же возбуждение, когда впервые нюхнул пороху, еще не став десантником, и внезапно вспомнил, как играл в снежки в Мэриленде с одноклассниками, когда они еще были детьми. Первые снегопады, тучи, спустившиеся с Аллегейни. Переулок Айронхорс против Файв Логс Вэй, две равные команды детей. Игра в захват флага, крепко слепленные снежки в качестве оружия – утром, в обед и вечером, пока матери ужинать не позовут. Дэкерт вспомнил то возбуждение, то ощущение, что ему предстоит нечто важное, когда он натягивал зимние ботинки и мембранные перчатки, не слишком толстые, чтобы не мешали хорошо бросать снежки. В те дни смерть не угрожала ему, о ней даже мысли не было, но было четкое ощущение конфликта, и для их детского ума результаты этого конфликта были важнее всего.

А разве было иначе годы спустя, когда он пошел в бой по-настоящему? Он научился превращать этот прилив адреналина в чистое осознание всего вокруг, научился делать его Полярной звездой сосредоточенности сознания, когда вокруг летают пули, щелкая над головой, когда ракеты врезаются в кирпичи справа и слева. Разве не было это той же самой лихорадкой, тем же самым ощущением жизни и причастности, которое не покинуло его даже тогда, когда упал первый убитый? Он смотрел на нервную энергию, плещущую из тела Стэндэрда, четко понимая, что ощущает молодой инспектор. «Мы любим войну», – подумал он. Это записано в коде, управляющем нами. Никто не помнит о Гее, богине Земли, но кто же забудет Марса, бога войны?

– Вы уверены, что наши переговоры не могут быть перехвачены? – спросил Стэндэрд в тишине. Его голос прозвучал слишком громко, будто громкоговоритель на стадионе, и Дэкерт дернулся.

Хейл едва оторвал взгляд от пультов:

– Вряд ли.

Стэндэрд понимал, что не следует спрашивать у Хейла разъяснений, не сейчас, и поглядел на Дэкерта. Тот сделал вид, что не заметил этого, возвращаясь из размышлений и глядя на экран посередине ЦЕНТРа. Но Стэндэрд продолжал пристально смотреть на него, и Дэкерт решил ответить:

– Они используют мультидиректорные антенны и компрессоры голоса и данных. Если китайцы что и засекут, то это будет похоже на фоновый шум посреди множества других работающих каналов связи по всей Луне. Они не смогут понять его структуру, чтобы начать расшифровку.

– Разумеется, – сказал Стэндэрд. – Спасибо, коммандер.

Шаттл скользил над безликим ровным рельефом; Дэкерт не видел ничего знакомого. Море Ясности представляло собой кальдеру диаметром почти семьсот километров, засыпанную вулканическим пеплом и усеянную метеоритными кратерами и ярко-белыми кольцами эжекты вокруг них. Но Дэкерт почему-то почувствовал, что десантники уже приближаются к своей первой цели – повороту влево к горам Хэдли и новому развороту к Апеннинам. Потом они полетят по маршруту, разработанному для них Тэтчем, к северному краю кратера Конон. Дэкерт поглядел на специалиста по ВКД и увидел, что тот обливается потом. Тэтч очень хотел, чтобы ему позволили отправиться на разведку, рвался в бой с момента смерти Коула. Возможно, если бы он побывал там, с остальными, это послужило бы ему катарсисом, но Хейл не позволил никому из гражданских принимать участие в операции. Огромное тело Тэтча едва умещалось в замшевом кресле, на котором он сидел, а нечесаные кудри каштановых волос падали на глаза. Он ерзал, будто медведь в клетке, в этой крохотной комнате, и рвался на свободу.


– Сотня кило, и они в трубе, – пробормотал он, посмотрев на Дэкерта.

Дэкерт кивнул и отвел взгляд. Повернул кресло влево, в сторону Лэйн, и стал глядеть, как она просчитывает параметры угроз на «Квантуме». Она сидела с прямой спиной, подавшись всем телом к экранам. Такая маленькая – но сейчас она была самым главным человеком в этой комнате. Стэндэрд сразу поник, когда она отчитала его в кают-компании, будто генерал солдата, пару дней назад. Тэтч исполнял ее приказы беспрекословно, даже если был с ними не согласен, и даже Хейл обходил ее стороной – видимо, понимая, что не стоит начинать конфликт, в котором не сможешь победить. Она была женщиной, на мужской Луне, одна она на полсотни их, но такие вещи ее никогда не волновали. В ее понимании люди могли быть либо слабыми, либо сильными – и это хорошо согласовывалось с требованием самой Луны. В глубине души Лэйн знала, что она сильная, несмотря на все свои слабости. И это необъяснимым образом ощущали все вокруг.

Ее подход к делу был столь же прост, как и его, ты делаешь свое дело, я делаю свое дело, а все остальное – шумовой эффект. Даже Уотерс, человек, которому Дэкерт доверял больше всех, не всегда осознавал это. Из всех них Лэйн лучше всего знала, что на Луне имеют значение только профессионализм и уважение, – быть может, потому, что всю жизнь ей приходилось доказывать остальным, чего она стоит. В любом случае она могла быть уверена в том, что, встретившись взглядом с Дэкертом, увидит в его глазах это уважение.

Он не мог представить себе, чтобы Лэйн работала под началом человека, который не делал бы этого.

– Внимание всем, отсчет до Игры – одна минута, – сказал Хейл. – Начинаем проверку.

– Двигатели в норме, – отозвался Кворлз.

– Пассивный радар работает в режиме переднего обзора, – сказала Лэйн. – Аппаратура противодействия включена.

– Они на траектории ко второму этапу, – сказал Тэтч. – Смена курса два-четыре-ноль, пятьдесят одна секунда по отметке пилота.

Хейл кивнул.

– «Призрак», как поняли?

– Э-э, вас понял, «Дом-1», – ответила Кабрера спустя пару секунд. – Все системы в норме, начинаем отсчет до Игры по моей отметке.

Дэкерт переключил канал связи на внутренний, обращаясь к Уотерсу на летной палубе.

– Вернон, это Дэкерт. Мы готовы к ПСО?

– Подтверждаю, коммандер. Шаттл номер два прогревается, на борту три скафандра с двигателями, полетный план «Бета-1» загружен.

– Принято, – сказал Дэкерт, кивнув и поглядев по сторонам. Услышал ли его кто-нибудь в ЦЕНТРе? Если и услышали, то не подали виду. Было решено, что в случае необходимости поисково-спасательной операции полетят Хейл, Дэкерт и Тэтч, а Уотерс примет командование станцией. Уотерсу это не понравилось, но Дэкерт понимал, что не может еще раз подвинуть в сторону Тэтча, а еще ему было нужно, чтобы Вернон и Лэйн остались на «Ясности-1» – на тот случай, если все окончательно полетит к чертям. Кворлз настроил двигатели на скафандрах, согласно его указаниям, спрятавшись в Дыре, чтобы никто не заметил, что именно он сделал. Десантники установили вокруг станции противоракетные установки, лазеры и ЭМИ-защиту; теперь станция ощетинилась, будто крепость викингов, очутившаяся на мертвой поверхности Луны. Все было готово, но Дэкерт молился Богу, чтобы все это не понадобилось. Если его что и успокаивало, так это совершенно расслабленная речь Кабреры, держащей связь со станцией.

– Игра – три, два, один, старт.

Шаттл опустил нос и снизился, накренился, поворачиваясь влево, и развернулся почти на сто восемьдесят градусов.

– Сбрасываю до 1300 узлов, полет на дистанционном, маршрут «Альфа-1», – сказала Кабрера. – Сто сорок кило до кратера Арат.

Они увидели скалистые отроги Лунных Апеннин в инфракрасном изображении, огромные массивы в размытом зеленом свете. Прямо впереди была изъеденная временем громада горы Хэдли. «Интересно, – подумал Дэкерт, – ведь где-то там, в темноте, остались ровер и посадочный модуль «Аполлона-15». «Аполлон». Что там сказал Армстронг, когда первым ступил на Луну? Огромный шаг для всего человечества?»

«А теперь мы делаем шаг назад», – подумал Дэкерт.

– Все хорошо, «Призрак», – коротко и четко сказал Хейл. Дэкерт огляделся. Все они надеялись, что так оно и есть.





18




СИГНАЛ ТРЕВОГИ ПРОЗВУЧАЛ ЧЕРЕЗ ДВЕ МИНУТЫ после того, как шаттл начал полет между горами, точно так, как в худших кошмарах Дэкерта. Не низкий сигнал общей тревоги «Ясности-1». Но одиночный, будто сам не знал, на какую опасность указывает. И еще раз. Мучительная секунда, в течение которой он был единственным звуком, раздававшимся в ЦЕНТРе. А потом канал связи будто взорвался.

– «Дом 1», предупреждение об угрозе. Нас замазали, – сказала Кабрера.

– По правому борту, – произнес другой голос с шаттла.

– Подтверждаю, – сказала Лэйн. – Стрельбовой радар. Высокочастотный импульсный. Активная ИК-система, высокая вероятность обнаружения.

Адреналин хлынул по жилам Дэкерта, грудь сдавило. Он поглядел на Хейла, который сжимал и разжимал челюсти, стоя рядом с пультом и схватившись за столешницу так, что побелели костяшки пальцев.

– Переключайте радар в активный режим, – сказал он. – Широкая диаграмма, широкополосный импульсный режим.

– Вас понял, – ответила Кабрера, и они услышали сквозь шум помех, как второй пилот диктует цифры. Датчики шаттла переключились в активный режим, раскидывая свои электромагнитные щупальца над Лунными Апеннинами в поисках вражеского радара. Это не заняло много времени.

– Подтверждаю пусковые установки ракет, первая отметка на два часа, пеленг два-три-ноль, вторая отметка на два-тридцать, пеленг два-четыре-один. Подтверждаю высокочастотный импульсный.

Хейл кивнул. Лишь одна страна до сих пор использовала высокочастотный импульсный сигнал для наведения ракет «земля – воздух». Страна, которая предостерегала их от того, чтобы приближаться к ее территории, что на Земле, что на Луне. Китайская Народная Республика.

– Захватите сигнал и готовьте вооружение, – сказал Хейл. – Смените курс на один-три-пять, защита от ЭМИ на полную мощность. Прием.

– Вас понял, готовность вооружения. Меняю курс на один-три-пять, набираю скорость до двух тысяч узлов. ЭМИ-защита на полную.

Дэкерт и Тэтч поглядели друг на друга, а потом снова на главный монитор. Хейл решил увести их оттуда, приказав Кабрере резко свернуть влево, прочь от радаров управления ракетами, вцепившихся в корпус шаттла своими лучами. Кабрера свернула влево, и шаттл полетел над неровной колонной рассыпающихся лунных гор. Пассивное действие, призванное показать китайцам, что она не намерена затевать драку. Но шаттл был всего лишь в ста восьмидесяти километрах от «Нового Пекина 2» – в пределах того расстояния, о котором сказал Стэндэрд, рассказывая об ультиматуме китайцев.