Поступь хаоса

– Тебе придется сейчас же уйти из Прентисстауна, – это Бен сказал.

Некоторое время я катал глазами от одного к другому, но в Шум к себе они ничего не пустили – ничегошеньки, кроме обычной озабоченности.

– То есть как это уйти из Прентисстауна? В Новом свете же нет ничего, кроме Прентисстауна!

Тут они еще одним взглядом обменялись.

– Прекратите это! – потребовал я.

– Вперед, – скомандовал Киллиан. – Мы тебе уже и мешок собрали.

– Как это вы мне уже и мешок собрали?!

– У нас наверняка мало времени, – сказал Киллиан Бену.

– Он может пойти вдоль реки, – сказал Бен Киллиану.

– Ты знаешь, что это значит, – сказал Киллиан Бену.

– План от этого не меняется, – сказал Бен Киллиану.

– КАКОГО ЕТЯ ТУТ ТВОРИТСЯ?!! – взревел я, хотя «етя» на самом деле не сказал, потому как ситуашия требовала слова покрепче. – КАКОЙ ЕТЬСКИЙ ПЛАН?

Но они почему-то упорно на меня не злились.

Бен понизил голос и попытался привести Шум хоть в какой-то порядок.

– Очень, очень важно, чтобы ты изо всех сил не пускал в Шум то, что случилось на болотах, ты меня понял?

– Но почему? Спаки вернулись и теперь всех нас поубивают?

– Не думай это! – оборвал меня Киллиан. – Хорошенько прикрой, утопи поглубже и держи тихо, пока не окажешься далеко от города, где никто не сможет тебя услышать. А теперь быстро!

И он кинулся обратно к дому – прямо бегом, как есть бегом!

– Идем, Тодд, – сказал Бен.

– Никуда я не пойду, пока мне кто-нибудь все не объяшнит.

– Объяшнения ты получишь. – Бен взял меня за локоть и просто-напросто потащил за собой. – Получишь, увы, больше, чем хотел.

И такая печаль была у него в голосе, што я умолк и не сказал больше ни слова, а просто припустил за ним следом домой.

Позади разорялся Мэнчи.

Когда мы добрались домой, я ждал…

Хрен его знает, чего я ждал. Што из леса вывалится армия спаклов. Шеренгу мэрских людей с ружьями. Што дом сгорел дотла. Понятия не имею. Шум Бена с Киллианом дела никак не прояснял, собственные мои мысли бурлили, што твой вулкан, проклятый Мэнчи все не затыкался – чего вообще ждать в такой суматохе?

Но там никого не было. Дом – наш дом – стоял себе, как всегда, тихий такой, ферма фермой. Киллиан ворвался чрез заднюю дверь, кинулся в молельню, которой мы никогда не пользовались, и принялся отрывать доски от пола. Бен устремился в буфетную и начал швырять сушеную еду и фрукты в холщовый мешок, потом заскочил в уборную и добавил малый медипак.

Я просто торчал посреди всего этого, как дурак, и гадал, какого трепаного етя кругом творится.

Знаю, што вы думаете: как я мог ничего не знать, не понимать, если весь день, каждый шлепаный день слышал каждую мысль двоих мужчин, которые заправляют этим домом? Так вот, в том-то и штука. Шум – это действительно шум: грохот, лязг, треск – он обычно сливается в одну сплошную кашу из звуков, картинок и мыслей, и большую часть времени из него невозможно ровным счетом ничего вычленить. Ничего осмысленного. Мужской разум – настоящая свалка, и Шум – бушующее, клокочущее зеркало этой свалки. Это и правда, и то, што человек правдой считает, и то, што он себе воображает, и што ему видится; Шум говорит сразу одно и совершенно противоположное ему другое, и, хотя где-то в нем точно закопана истина, нет никакой возможности сказать, што истинно, а што нет, потому што на тебя вываливают ВСЁ!

Шум – это человек без фильтров, как он есть, а без фильтров человек – это ходячий хаос.

– Никуда я не пойду, – заявил я.

Они продолжали заниматься своими делами и никакого внимания не обратили.

– Никуда я не пойду! – попробовал я еще раз, а Бен просочился мимо меня в молельню – помогать Киллиану поднимать пол.

Через некоторое время они нашли, што искали: на свет появился рюкзак, старый – я думал, я его потерял. Бен его развязал и быстренько проглядел, все ли внутри в порядке. Я заметил што-то из своей одежды и еще кое-што навроде…

– Это што, книга?! – чуть не возопил я. – Вы же должны были их сжечь еще давно!

Но они все так же меня игнорировали, и у меня все остальное на языке замерло, потому што Бен вытащил ее наружу, и оказалось, што это не книга даже, а какая-то типа тетрадь с симпатичной такой кожаной обложкой. Бен ее быстренько пролистнул: страницы унутри оказались чуть желтоватые, как сливки, и все исписаны от руки.

Тетрадь Бен закрыл – аккуратно, будто это што-то очень ценное, – и в пластиковый пакет завернул для защиты, а потом опустил обратно.

И тут-то они наконец повернулись ко мне.

– Никуда я не пойду, – напомнил я им в третий раз.


А дальше в переднюю дверь постучали.

Мгновение никто ничего не говорил – все как застыли на месте. Мэнчи так много нужно было сказать, што он как-то разом во всем запутался и застрял; минуту царила тишина, только потом он заголосил: «Дверь!» – но Киллиан сгреб одной рукой за ошейник, другой за морду и зажал ему пасть. Мы все трое уставились друг на друга, гадая, што делать.

Послышался еще один удар, а за ним голос:

– Я знаю, что вы там.

– Черт и его мать! – выразился Бен.

– Дэйви трепаный Прентисс! – уточнил Киллиан.

На крыльце стоял мистер Прентисс-младший, оплот закона.

– Думаете, я ваш Шум не слышу? – сообщил он чрез дверь. – Бенизон Мур, Киллиан Бойд, – голос сделал маленькую паузу. – И Тодд Хьюитт.

– Дальше можно не прятаться, – подытожил я и скрестил на груди руки.

Меня все еще слегка потряхивало от возмущения.

Киллиан и Бен снова обменялись взглядом, потом Киллиан отпустил Мэнчи, скомандовал:

– Оставайтесь на месте! – и пошел к двери.

Бен сунул мешок со съестным в рюкзак, затянул завязки и протянул мне:

– Надевай.

Я заартачился было, но он так серьезно на меня посмотрел, што я взял и надел. Весил рюкзак целую тонну.

Мы услышали, как Киллиан отпер дверь.

– Чего тебе, Дэйви?

– Для тебя – шериф Прентисс, Киллиан.

– Ты нас от обеда оторвал, Дэйви, – холодно сказал Киллиан. – Заходи попозже.

– Это навряд ли. Мне надо перемолвиться словечком с юным Тоддом.

Бен поглядел на меня; Шум его вспух от волнения.

– У Тодда есть работа по ферме. Он как раз выходит с заднего крыльца, насколько я его слышу.

Так, это явно инструкции нам с Беном. Но я, мать его, хотел знать, што происходит, и принципиально не обратил внимания на Бенову руку, которая вцепилась мне в плечо и потянула к задней двери.

– Ты меня за дурака держишь, Киллиан? – осведомился мистер шериф Прентисс-младший.

– Ты правда хочешь услышать ответ, Дэйви?

– Я слышу его Шум меньше чем в двадцати футах у тебя за спиной и Бена тоже. – Тон его как-то поменялся. – Я просто поговорить с ним хочу, ни во что он не влип.

– А ружье тебе тогда зачем, Дэйви? – полюбопытствовал Киллиан, а Бен крепко сжал мне плечо.

Голос мистера Прентисса-младшего и его Шум снова изменились.

– Тащи его сюда, Киллиан. Ты знаешь, зачем я здесь. Из твоего мальчишки словечко вылетело, маленькое такое, невинное словечко, да до города долетело, и нам просто надо выяснить, что да как, вот и все.

– Кому это нам? – переспросил Киллиан.

– Его честь господин мэр желает побеседовать с молодым Тоддом, – повысил голос мистер Прентисс-младший. – Все живо на выход, слышите? Никаких проблем, всё в порядке. Просто потолкуем, по-дружески.

Бен очень твердо мотнул головой в сторону задней двери – на сей раз спорить было бесполезно. Мы осторожно, на цыпочках двинулись к ней, но Мэнчи и так уже весь измотался молчать и, не выдержав, гавкнул:

– Тодд?

– Даже не думайте смыться чрез заднюю дверь, эй, там! – заорал мистер Прентисс-младший. – А ну, с дороги, Киллиан.

– Пошел вон с моей земли, Дэйви, – сказал Киллиан.

– Я тебе дважды повторять не стану!

– Ты мне уже раза три повторил, Дэйви, так что, если это угроза, прости, не работает.