Поступь хаоса

– Мам? Зачем ты это говоришь…

– Слушай, милая, слушай меня.

– Мам!

– Нет, слушай…

И она закашлялась, и это оказалось так больно, что она снова закричала, а я вцепилась ей в руку и даже не замечала, что тоже ору.

Она умолкла, снова стала хватать ртом воздух, глядела на меня, не отрывая глаза – того, единственного, который мне было видно, сейчас уже более сфокусированного, – словно изо всех сил пыталась… словно ничего в жизни не хотела так сделать, как этого, сейчас…

– Они за тобой придут, Виола.

– Мам, прекрати, пожалуйста…

– У тебя хорошая подготовка. Ты выживешь. Ты останешься в живых, Виола Ид, слышишь меня?

Она говорила громче, сильнее, хотя боль из голоса никуда не делась.

– Мам, ты же не умираешь…

– Забери мою надежду, Виола, – сказала она. – И папину тоже. Я отдаю ее тебе, поняла? Я отдаю тебе мою надежду.

– Мам, я не понимаю.

– Скажи, что ты ее взяла, дорогая. Скажи мне это, сейчас.

Горло у меня напрочь перехватило, наверное, я плакала, но все было как-то по отдельности, ничто ни с чем не соединялось, я лежала, держа маму за руку, в разбитом космическом корабле, на первой планете, куда я в жизни попала, посреди ночи, заглядывавшей сквозь дыру в корпусе, и мама умирала, она умирала, а я так ужасно себя с ней вела уже много месяцев…

– Скажи это, Виола, – взмолилась мама. – Пожалуйста.

– Я беру ее, – сказала я. – Я беру твою надежду. Она у меня, слышишь? Мам?

Но я… я не знала, слышит ли она меня еще.

Потому что рука перестала сжимать мою.



И вот тогда-то что-то произошло… что-то превратило все происходящее в сейчас, отрезало прошлое, конвой и всех, кто в нем был, – они ушли, пропали, и осталась только я, здесь, теперь, и так быстро, что это казалось совсем нереальным.

Папа.

Крушение.

Мама.

Нереально.

Я как будто смотрела на все, и на себя в том числе, откуда-то из другого места.

Я увидела, как встаю рядом с мамой.

Как жду некоторое время посреди обломков, не зная, что мне делать дальше.

Пока не проходит какое-то заметное время, и что-то уже точно пора делать. Дальше я увидела, как лезу туда, где дыра распорола стену рубки, и в первый раз выглядываю наружу. На планету.

Я смотрю в темноту. В темноту поверх еще другой темноты. В темноту, которая прячет разные вещи.

Вещи… я их слышу.

Звуки зверей, которые как-то слишком похожи на слова.

Я смотрела, как отступаю назад, в корабль, подальше от тьмы, и мое сердце тяжело бьется.

Потом я, кажется, сморгнула, и следующим кадром увидела, как я оттаскиваю сломанную дверь в машинное отделение.

Еще более издалека, чем раньше, я смотрела, как нашла отца, сожженного от груди и вниз совершенно кошмарным образом, с ужасной раной на лбу, которая все равно бы его убила.

Я видела, как холод течет сквозь меня… как я становлюсь такой холодной, что даже не плачу над телом отца.

Снова моргнула. Я рядом с мамой в рубке, сижу, крепко обхватив руками колени, аварийное освещение на панели мигает и медленно тускнеет.


Снаружи доносится птичья трель или что-то еще такое, громче всего остального – странная такая, очень похожая на слово… не то «прошу», не то «укушу»…

И я снова внутри, за собственными веками.

Потому что кое-что увидела.

То, что мама забрала из моей каюты и принесла сюда, в рубку, чтобы отдать мне, как только мы сядем, и от вида этой вещи мне больно, хотя и где-то очень далеко.

Вон там, среди обломков.

Подарок Брэдли.



Все еще в подарочной обертке, после всех этих месяцев, даже после дня рожденья. И поскольку кругом все такое же нереальное и похожее на сон, почему бы не взять его и не открыть?

Если так хотели мама и папа, пусть это будет мое первое дело на этой планете.

Я взяла коробку, сорвала бумагу и открыла точно в тот момент, когда последний аварийный фонарь погас, оставляя меня в полной темноте.

Но это ничего.

Потому что я уже видела, что внутри.



Тьма тут такая густая, что мне пришлось ощупью выбираться из обломков. Все еще оглушенная, все еще как во сне… одеяло тьмы такое плотное, будто я и правда сплю. Но зато с подарком Брэдли в руках.

Я ступила на поверхность планеты, и нога провалилась сантиметров на десять в воду.

Болото.

Это правильно, мы и правда метили в болото.

Я пошла вперед, застревая ботинками в грязи, но пошла.

Шла, пока земля не стала тверже, на каком-то расстоянии от корабля.

Глаза немного привыкли, и я разглядела небольшую полянку, окруженную деревьями. Небо вверху было полно звезд – тех, среди которых я только что летела.

Стало слышно еще животных, и, честное слово, они как будто и правда разговаривали… надо думать, это все еще шок.

Но в основном вокруг была тьма.

Замыкающая, подступающая со всех сторон.

Именно за этим подарок Брэдли и нужен.



Посреди полянки, слегка приподнятой над болотом, оказалось достаточно сухое местечко – не отличное, не идеальное, но сойдет. Я поставила подарок на землю и пошарила в поиске каких-нибудь веточек, палочек, листиков… нашла пару мокрых горстей и положила сверху.

Нажала кнопку на подарке и отступила подальше.

Сырые листья и хворост мгновенно вспыхнули ярким пламенем.



И стал свет.

Озаривший полянку, отразившийся от металлического корпуса корабля, включивший в круг и меня.

Свет от огня.

Брэдли подарил мне коробочку с огнем. Которая сможет разжечь костер практически где угодно, почти в любых условиях, почти любой растопкой.

Включи ее, и будет свет против тьмы.



И какое-то время я могла только таращиться на нее… пока не почувствовала, что дрожу, и тогда села у огня, поближе, и сидела, пока не перестала дрожать.

На это ушло очень, очень много времени.

Огонь – это все, на что я сейчас была способна. Все, что я могла видеть.