Прежде чем иволга пропоет

— Помогите мне, пожалуйста, — громко попросил Сергей.

Дети неохотно посторонились.

Когда тот удивленно приблизился, Бабкин протянул ему телефон.

— Включить не могу, — с извиняющейся улыбкой сказал он. — Купил только недавно, шел сейчас мимо, нажал что-то… Как его обратно-то вернуть?

Он давно убедился, что от человека его внешности и габаритов большинство людей не ждет особых интеллектуальных свершений. Сейчас это было на руку.

— Мы бы тебе и сами помогли, — пробормотал мальчик.

С апатичным выражением лица Сорняк, не сказав ни слова, взял телефон двумя пальцами за края, включил и вернул владельцу. От него несло пивом и сушеной рыбой.

— Спасибо! — фальшиво поблагодарил Сергей. «Вот же скотина аккуратная!»

Он заметил в пакете у двери пустые бутылки из-под пива. «Может, и без телефона обойдемся», — подумал Бабкин.

— Спички бы мне ещё, — смущенно попросил он у папаши и с точно отмеренной дозой небрежности бросил детям: — Там, кстати, лось бродил, когда я гулял.

И кивнул в сторону озера.

Стешу и Егора как ветром сдуло.

— Спички? — пробормотал их отец, кажется, не заметивший исчезновения детей. — Ща. Спрошу.

Как только он исчез, Бабкин ослабил ремень, наклонился за бутылкой и сунул ее за спину между ремнем и джинсами. Получил коробок от хозяина, поблагодарил и вышел, стараясь держаться непринужденно, но почему-то чувствуя себя полным идиотом.

Дети возвращались ему навстречу разочарованные.

— Ушел!

— Не дождался!

— Ничего, вернется, — утешил Сергей.

«Гематоген, гематоген, — про себя передразнил он Макара. — Самое важное в отношениях с детьми — быстро придумать лося в подходящий момент».



Отпечатки Тимура он получил за пять секунд, а вот с Кириллом ничего не вышло. Тот повертел телефон в руках, слушая бормотание Сергея о приложении, которое загрузилось абсолютно случайно и не желает удаляться (что было чистой правдой), залез в настройки, все исправил… И когда Бабкин про себя уже довольно ухмылялся, достал из кармана салфетку и тщательно протер экран.

— Совсем ты технику не бережешь, — укоризненно сказал он Сергею. — Тут какие-то вековые отложения!

— Спасибо, — процедил Бабкин сквозь зубы.



Макар сидел на том же месте.

— Ты все-таки думаешь, это кто-то из обитателей лагеря, — утвердительно сказал он, хотя Сергей мог поклясться, что за последний час Илюшин не поднял головы от своих карт.

Он пожал плечами.

— Думать мне незачем. За это ты у нас отвечаешь. А мое дело — собрать отпечатки и сравнить.

Он умолчал, что Кирилла придется оставить на второй заход.



Сорняк — нет совпадения. Сергей подумал, что так и не узнал имен родителей Стеши и Егора. И с Кириллом нужно что-то придумать.

Он на всякий случай перепроверил Чухрая. Нет совпадения…

Последняя пластинка.

Бабкин внимательно посмотрел на отпечатки и длинно присвистнул.

— Нашел? — тут же спросил Макар. — Кто?

— Тимур!

Илюшин хлопнул в ладоши и вскочил.


— А вот это отлично!

— Ты знал? — подозрительно спросил Сергей.

— Не совсем. У меня появились подозрения, когда он страшно разволновался в ответ на мою просьбу… Она не была совсем уж невинной, но и ничего особенного.

— Какую просьбу?

— Потом расскажу. Собирайся, пойдем!

— Да мне собраться — только подпоясаться, — проворчал Бабкин, затягивая ремень.



Тимур из кухни услышал, как зазвонил колокольчик над дверью. Тонкие золотые трубочки повесила два дня назад Валентина Юхимовна, утверждавшая, что их мелодичный перезвон отпугивает злых духов. Наметилось противостояние: Чухрай заявил, что православному человеку стыдно верить в такую ахинею, и потребовал колокольчик снять; Валентина возразила, что сделает это, как только он спалит в огне свой оберег с волчьим клыком, который надевает всякий раз, когда уходит надолго в лес. Разгорелся жаркий спор. Тимур обычно смывался подальше, когда Валентина с Чухраем начинали ругаться, но в этот раз уйти не смог: последнее время хозяин смотрел на него подозрительно, будто о чем-то догадывался. Может, так оно и было. От одной мысли об этом Тимура прошибал холодный пот.

Он знал, чем повариха рассердила Гордея Богдановича. Не колокольчиками, нет. А предположением, что в лагере могут обосноваться злые духи.

В последние дни все, действительно, шло как-то наперекосяк. Так что колокольчикам Тимур обрадовался.

Наверняка они помогут.

— Секунду! Я иду!

Он сунул пакет с мясом, на котором только что подписал дату покупки, в морозильник и вышел из кухни, на ходу стягивая одноразовые перчатки — Гордей Богданович завел очень строгие порядки во всем, что касалось питания гостей. Левая перчатка зацепилась за пластырь на указательном пальце. Тимур постоянно страдал от порезов: жестокосердная Валентина время от времени требовала помогать ей с нарезкой мяса, а выполнять такую работу он не был приучен.

Звон колокольчиков медленно таял в воздухе. Доброе предзнаменование!

Тимур широко улыбнулся гостям и увидел на стойке свой металлоискатель.

У него подкосились ноги.

— Ну-ну-ну, — проворковал Макар, ловко подхватив его и усаживая на крутящийся стул. — Рано в обморок, рано. Чем вы там занимались? — Он кивнул в сторону кухни.

— Мясо разбирал, — слабо пробормотал Тимур.

— Чье?

— Клиентов…

— Я смотрю, кого-то недостает!

Бабкин нахмурился и отодвинул Илюшина в сторону.

— Хорош развлекаться. Ты! — Он щелкнул пальцами перед лицом Тимура. — Выкладывай!

— Гордей Богданович знает? — прошептал тот.

Сыщики обменялись взглядами.

— Нет, — сказал Макар.

Парень облегченно выдохнул.

— Вы только не говорите ему, пожалуйста, что я вел раскопки в урочище! Он меня выгонит! И близко не подпустит к Озерному! А я ничего не сделал, даже не нашел ничего, кроме пары монет!

— Нет, так не пойдет, — сказал Бабкин, без труда придвигая к себе огромное кресло на металлической ножке, которое до того момента, как он взялся за его подлокотники, считалось стационарным. — Давай-ка по порядку.

Признание Тимура заняло немного времени.

Однажды его случайно занесло на форум копателей, называвших себя «поисковики», и он загорелся идеей найти клад. Она оставалась умозрительной — он даже не знал, с какой стороны подступиться к ее осуществлению, — пока в мае «черные археологи» не наткнулись на погост восемнадцатого века всего в нескольких километрах от Озерного. Чухрай рассказал историю без прикрас: они действительно обошлись с этим местом безжалостно, и даже неизвестно было, нашли ли что-нибудь ценное. В начале июня должны были приехать настоящие археологи, но по какой-то причине задержались; разграбленное урочище осталось без присмотра.

Тимур понял, что это и есть его шанс.

Искать в открытую он не мог. Во-первых, время от времени место раскопок навещала полиция — он подозревал, по личной просьбе хозяина и за небольшое вознаграждение. Во-вторых, узнай Чухрай о его занятии, с него сталось бы повесить помощника на осине как распоследнего Иуду.

Тимур не боялся остаться без работы. Но он всей душой привязался к Озерному. Здесь был его дом.

О доте он узнал, случайно подслушав разговор Чухрая с поварихой. Валентину Юхимовну вся эта военная чепуха не интересовала, а вот Тимур трое суток рыскал в том направлении, которое упомянул Гордей Богданович. Пока, наконец, не наткнулся на постройку.

— Я туда всякое полезное натащил, что от бывших клиентов осталось, — уныло сказал он, опустив глаза. — Кто-то ботинки бросает, другие сапоги забыли… А на раскопках любая обувь пригодится. Сыро, например, почву развезло… Трава мокрая.

— Зачем ты в доте это спрятал? — Бабкин ткнул в металлоискатель.

— А куда мне его было девать? Я в любой свободный час бегал копать. Что мне его, отсюда тащить? У всех на виду? Да и тяжелый он вообще-то…