Прежде чем мы стали чужими

– «Заниматься любовью»? Мэтт, это так трогательно, – ухмыльнулся он, стараясь не заржать.

– Не выпендривайся.

– Я только говорю, что тебе пора начать жарить цыпочек. Ты и так затянул. Никаких больше «занятий любовью». Считай, это доктор прописал.

Он хлопнул меня по плечу и вышел.

Позже на неделе в мою кабинку зашла Элизабет. Я, откинувшись в кресле, играл в «Энгри Бердс».

– Мэтт?

Я поднял глаза. В развевающемся платье для беременных, обнимающая руками выпуклость живота, она выглядела как сама Мать Земля. Элизабет была красива естественной, природной красотой. Простые черты, простые русые волосы, хорошая кожа и легкий солнечный румянец круглый год. Отвратительной в моих глазах ее сделал характер и то, с какой легкостью она предала наш брак.

– Чего?

– Мне казалось, тебе надо отредактировать примерно тысячу фото?

Я снова сфокусировался на верещащих птицах.

– Уже. Сдано.

Уголком глаза я отметил, что она уперла руку в бок, как суровый родитель. Ее терпение явно было на исходе. Но мне было плевать.

– А ты не мог сначала послать их мне?

Я взглянул на нее и снова вернулся к айфону.

– Ой, Лиззи, только подумать, как ты высоко забралась, а? – Я никогда не называл ее так. – Воображаешь, что ты теперь мой босс?

– Мэтт. Я с трудом выношу этот наш раздрай.

– Раздрай? – фыркнул я, снова откидываясь в кресле. Вдруг у меня в руке зазвонил телефон. Какой-то незнакомый манхэттенский номер. Я приподнял палец, делая Элизабет знак помолчать, и нажал кнопку ответа:

– Алло?

– Мэтт?

О боже.

Голос, ее голос, ее голос, ее голос.

Элизабет продолжала смотреть на меня. Вскинув руки, она недовольно спросила:

– Ты не можешь сказать, чтоб перезвонили позже? Я тут пытаюсь с тобой разговаривать.

– Погоди, Грейс, – сказал я.

– Грейс? – У Элизабет упала челюсть.

Я прикрыл рукой трубку:

– Иди отсюда ко всем чертям!

Она уперла вторую руку в бок:

– Никуда я не уйду.

Я приоткрыл трубку:

– Грейс?

Черт, мне хотелось заплакать.

– Да, я тут.

– Можешь дать мне пару минут? Клянусь, я сразу тебе перезвоню.

Мне казалось, меня сейчас вывернет наизнанку.

– Если я не вовремя…

– Нет-нет, я сейчас же тебе перезвоню.


– Ладно, – неуверенно ответила она.

Мы разъединились.

– Так ты встречаешься с Грейс? – спросила Элизабет. Голос ее звучал удовлетворенно, а глаза говорили: Ну конечно.

Я глубоко вдохнул и выдохнул через нос.

– Нет. Я не встречаюсь с ней. Это был первый раз за пятнадцать лет, что я разговаривал с ней, и ты только что все испортила.

– Мэтт, ты на работе. Это твоя обязанность.

– Ты вот это же самое говорила Брэду, трахаясь с ним в комнате для печати? – не повышая голоса, отрезал я. Я чувствовал себя так, как будто кто-то только что ударил меня в грудь кинжалом и я истекал кровью, слабея с каждой секундой. – Мне что-то нехорошо. Оставь меня, пожалуйста, в покое. – Мои глаза наполнились слезами.

Она покраснела:

– Я… Мэтт…

– Что бы ты ни собиралась сейчас сказать, Элизабет, меня это не волнует. Совсем. Ни на йоту, – дернул плечами я.

Она повернулась и ушла.

Я открыл список звонков и нажал номер Грейс.

– Алло?

– Прости, пожалуйста.

– Ничего, все нормально.

Я сделал глубокий вдох.

– Господи, Грейс, как я рад услышать твой голос.

– Да?

– Как ты поживаешь?

– Я живу нормально. И уже… довольно давно, Мэтт.

– Да-а. Давно, правда?

Чувствовалось, что она немного напряжена. Я и сам был в том же состоянии.

– Чем ты теперь занимаешься? Где живешь? Ты замужем?

– Я не замужем.

Меня сразу отпустило. Слава богу.

– Я живу в доме на Западном Бродвее, в Сохо.

– Ты шутишь. Я живу в Вустере.

– Надо же. Так близко. А ты все работаешь для журнала?

Она знала, что я работаю в журнале?

– Да, но теперь больше даже для телеканала. Я уже не так много путешествую. А как ты? Ты все еще играешь на виолончели?

В голове тут же всплыл образ Грейс, играющей на виолончели в нашей комнате в общаге, на которой не было ничего, кроме бельишка в цветочек. Свет из окна обрисовывал ее силуэт, и я открыл затвор камеры и щелкнул, как она играет. Эти фотографии до сих пор были где-то у меня. Я вспомнил, как поставил камеру на пол, подошел к ней и провел пальцем по контуру ее маленькой попки. Она сбилась с ритма и начала хихикать. Я подумал, услышу ли я еще когда-нибудь этот ее смешок.

– Угу. Но я не выступаю. Я преподаю музыку в старших классах школы.

– Здорово.

Я неуверенно откашлялся. Мне хотелось сказать, что она кажется другой, более грустной и непохожей на прежнюю Грейс, но я оставил эти мысли при себе.

Несколько секунд прошло в неловком молчании.

– Так ты увидела мой пост, да?

– Да, это было так мило… – Она помедлила и глубоко вздохнула. – Когда я тебя увидела, я не знала, что думать…

– Да… хм… Этот пост, он был как выстрел наугад, понимаешь…