Призрак Канта
Часть 38 из 59 Информация о книге
Очень удивлённый, Меркурьев подошёл к конторке вишнёвого дерева, где лежал увесистый гроссбух с именами постояльцев и стоял допотопный телефон с толстым шнуром в оплетке из крапчатой ткани. Меркурьев потрогал шнур и приложил к уху тяжелую эбонитовую трубку. — Василий, привет, — сказал в трубке незнакомый голос. — Привет, — ответил Меркурьев осторожно. — Это я, Крис. — Слушай, куда ты пропала?! — во весь голос заорал он. — Мы даже волноваться стали! — Ты можешь приехать? Сюда, в город? — Когда? — Прямо сейчас. Ну, или когда сможешь!.. Нам нужно с тобой поговорить. — Кому вам? — уточнил Василий Васильевич. — Ладно, потом расскажешь. Приеду, конечно, говори — куда. — Мы будем ждать тебя в зоопарке возле бегемота, — продолжала Кристина так же быстро. — Приезжай один. Меркурьев вернул трубку на рычажки, повернулся и нос к носу столкнулся с Лючией. Муры не было видно. — Вы собираетесь в город? — спросила красавица, и голос её, низкий, переливающийся, словно тёплый бордовый шёлк, опять ошеломил его. — Да, — промямлил Василий Васильевич. — Мне надо… в одно место. — Я могу вас подвезти. Хотите? — Хочу. Спасибо. — Тогда через полчаса жду вас у подъезда. Она повернулась и не спеша поплыла по коридору, придерживая маленькой рукой узкую юбку. Меркурьев смотрел ей вслед. Зачем она подошла? Чтобы послушать, о чём и с кем он говорит? Или шла мимо? И куда девалась Мура?… Он заглянул в вестибюль — книга на месте, а Муры нет, потом в гостиную — там Софья, о которой он совсем позабыл, набирала что-то на планшете и, завидев Василия Васильевича, тут же планшет бросила и сказала, что он ведёт себя по-свински. — Мы же собирались гулять в парке, — она поднялась, откидывая волосы. — А ты пропал!.. — Мы погуляем, — пообещал Меркурьев. — Только я сейчас не могу, мне в город нужно. — Я с тобой. — Нет, у меня встреча, я попросил человека меня подвезти, мы с тобой в следующий раз, да? — бормотал Василий Васильевич, продвигаясь к двери. Оказавшись в коридоре, он опрометью кинулся к деревянной лестнице, Софья что-то кричала ему вслед. Он постучал и зашёл, не дожидаясь ответа. Мура лежала на кровати, подтянув к груди джинсовые колени. Под щекой у неё была коричневая обезьяна. — У тебя температура поднялась? — Нет. — А почему ты легла? — Просто так. Василий Васильевич ничего не понял. Он постоял посреди комнаты, потом взял в руки богдыхана и подёргал его за голову. Голова сидела крепко. Меркурьев с богдыханом в руках сел на край кровати. — Мура, — спросил он. — Ты что?… Тебя опять кто-то напугал? Или ты чувствуешь возмущение поля и прочие тонкие материи? — Меня никто не пугал, — отозвалась она и перевернулась на другой бок, спиной к Меркурьеву. — А возмущение я чувствую. Я его чувствую всякий раз, когда ты обмираешь от восторга перед этой Лючией. Василий Васильевич чуть не уронил богдыхана. — Мне не нравится, когда ты смотришь на неё, как телок! Она что, такая неотразимая красавица, что ты не можешь себя в руках держать? — Ерунда какая, — пробормотал Василий Васильевич и взъерошил волосы, почти как Фридрих Вильгельм Бессель. — Она просто подошла и спросила, не нужно ли мне в город, я ответил, что нужно, и тогда она сказала: я вас подвезу, а я ей — спасибо, и больше мы ни о чём таком не разговаривали… Он бормотал всё медленнее, понимая, что говорит чепуху, оправдывается, а оправдываться ему не в чем, он не виноват! Он не виноват, конечно, но отчего-то ему было совестно, как будто он и впрямь сделал нечто постыдное. Василий Васильевич перестал бормотать и посмотрел Муре в затылок. Светлые блестящие волосы немного подрагивали, словно Мура беззвучно плакала. Он взял её за плечо и повернул. Она не плакала, но вид у неё был несчастный. И ещё эта коричневая обезьяна!.. Из-за того, как Мура прижимала обезьяну к себе, Меркурьев прямо-таки наливался жалостью, будто он сентиментальная старуха. — Ты ревнуешь, что ли? Она отвела глаза. — Меня? — уточнил Василий Васильевич. — К Лючии?… Она опять отвернулась. — Лучше поехали со мной в Кёнигсберг, — предложил Меркурьев, не зная, как нужно выходить из таких деликатных положений. — Кристина сказала, что хочет со мной увидеться, чтобы я приезжал один, но я думаю, что мы вполне можем приехать вместе. Мура перевернулась на спину и теперь смотрела в потолок. — Поедем, — повторил Меркурьев, маясь от неловкости. — Пойдём в зоопарк. Я сто лет не был в зоопарке. В прошлом году приезжал и не ходил. — Поедем, — согласилась Мура, и он сразу воспрянул духом. — Я понимаю, что Лючия очень красивая женщина и такая загадочная!.. Наряды у неё, как из журнала. Держится как Жаклин Онассис. — Самая загадочная из всех известных мне женщин, — признался Меркурьев, — это ты. Ты же вещунья и духовная дочь Сантаны. Кто такой этот Сантана?… Мура села и посмотрела на него. — Знаменитый йог и учитель. Учит, как достичь просветления. — Ты достигла? Просветления? — Вася, это довольно трудно. Ты поставь себя на моё место. То и дело ты видишь и слышишь то, чего больше никто не видит и не слышит! Сначала вообще страшно, и кажется, что вот-вот свихнёшься или уже!.. Постепенно привыкаешь, но всё равно это не помогает. Понимаешь, не только я их дёргаю, когда мне вздумается! Но и они меня! — Что это значит? Она повозилась и села на пятки. Обезьяну пристроила рядом с собой. — Ну, вот я вызываю дух Канта, прошу его прийти. Он меня в любом случае слышит. А если кому-то из них приходит в голову позвать меня, они тоже зовут, и я их слышу! Я могу пропустить зов мимо ушей, но я же его слышу!.. Василий Васильевич согласился, как это может быть. — С ума сойдёшь, — сказал он в конце концов. — Если так. Мура несколько раз кивнула. — Я и на всякие курсы для экстрасенсов записывалась, и в разные организации вступала, думала, этим можно как-то управлять. Оказалось, что нельзя. — Ты что, экстрасенс? — Ну нет, конечно!.. Я вообще не знаю, кто такие экстрасенсы. По-моему, с ними никто не разговаривает. Я имею в виду из тех, кто с другой стороны. Я ни разу не слышала, чтобы дух разговаривал с экстрасенсом! Я же постоянно всех слышу, кто сейчас… в эфире. — Да ладно, — не поверил Меркурьев, и Мура опять кивнула. — Мне папа таблетки выписывал, он у меня знаменитый невропатолог и думал, что у меня душевная болезнь. Таблетку примешь, спать хочется, в ушах шумит, но всё равно всех слышно. — А видно? — спросил заинтересованный инженер Меркурьев. — Нет, видно, только когда они сами появляются. — А тебя они видят? Она задумалась. — Не знаю, Вася. Нужно спросить у Емельяна Ивановича. Я многого ещё не знаю! И духа вот так близко вижу первый раз. Когда он появился, я решила, что в комнате буду сидеть, с ним рядом не могу, страшно. Я же понимаю, что это дух. Я вижу. — Объём в кино не видишь и на ступеньках падаешь, а тут видишь? Она пожала плечами. — Н-да, — вздохнул Меркурьев. — История. Колебания мембран и струн.