Призрак Канта
Часть 42 из 59 Информация о книге
Кристина сказала, что выйти лучше всего по дорожке мимо медведей, это тоже оказалась долгая история — до медведей было совсем не близко. А потом, когда они дошли, ждали какого-то медвежонка, который так и не показался, но и от взрослых медведей девиц было не оторвать. Медведи прыгали со скалы на скалу, валялись и плюхались в круглый бассейн. Потом отряхивались, смешно садились на круглые зады и энергично жестикулировали передними лапами — выпрашивали вкусное. Василий Васильевич заметил, что медведям, по-хорошему, давно пора впасть в спячку, но ему сказали, что он ничего не понимает. В дикой природе, может, и пора, а в зоопарках медведи ложатся спать гораздо позже. Потом опять ждали медвежонка, но он всё не выходил. Саня стоически выносил все девчачьи восторги, а Василий Васильевич, человек пустыни, сильно продрог, зуб не попадал на зуб, и скулил, что пора уходить. — Как с тобой скучно, — в конце концов сказала Мура. — Ужас. Кажется, примерно то же самое сказал ему Фридрих Бессель. Меркурьев, который считал себя остроумным и компанейским парнем, заспорил, они вышли из зоопарка, когда уже закрылась касса, и служитель на велосипеде объезжал аллеи, предупреждая гуляющих о закрытии. — Куда поедем? — спросила Кристина у Сани. — Есть охота страшно. — Может, ко мне? Правда, еды никакой нету. Но можно в ресторане заказать. — Её везти будут три часа! Кристина огляделась по сторонам, словно в поисках ресторана, и вдруг её осенило. — Ребята, за зоопарком на улице Чайковского есть прекрасное место! Бежим туда! — Чё это мы побежим! — возразил Саня. — Доехать можно. — Сань, зачем ехать? Чайковского близко, на той стороне зоопарка. И на Брамса одностороннее движение, будем круги нарезать! — Зоопарк здоровый, — сказал Саня. — Давайте лучше на машине, — стуча зубами, попросил Меркурьев, и Саня развеселился. — Ты чё, дядь? Уморился? А ещё бегаешь, мускулатуру развиваешь! — Да я замёрз просто!.. Он втиснулся в Санин джип, тоже отдалённо напоминавший бегемота, включил обогрев и повернул на себя решётку отопителя. В зеркале заднего вида он увидел на стоянке белый «Кадиллак» и повернулся, чтобы его рассмотреть, но Саня уже тронул с места, и ничего Василий Васильевич не рассмотрел. Ехали три минуты. Саня затормозил возле трёхэтажного особняка, свежеоштукатуренного и выкрашенного голубой краской. Перед входом горели старинные фонари, подсвечивали снизу старые липы, брусчатка блестела, как полированная. — Если нас сейчас пустят, — говорила Кристина, вылезая из джипа, — считайте, что нам повезло! У них тут вечно народу полно. — Нам народ не к чему, — пробормотал Саня. — И с чего это нас вдруг не пустят? — Что тут такое? — спросила Мура, оглядываясь по сторонам. По её носу Меркурьеву было видно, что ей всё нравится — и липы, и брусчатка, и особнячок. — Ребята открыли гостиницу, только не как у нашего Захарыча, а самую настоящую. Ну, на самом деле тоже не совсем настоящую! У них тут что-то вроде адвокатской квартиры. Внизу ресторан, и очень вкусно! А наверху номера и всегда всё занято, командированных много приезжает, уж больно место хорошее! Мы тут ужинали пару раз. На мамин день рождения и на мой. Заказывать заранее нужно, мест мало, а вкусно невозможно! «Гостиница «Чайковский», — было написано затейливым шрифтом на медной табличке. За переплётом стеклянных дверей горел уютный свет. — Проходите, проходите!.. Первое, что увидел Василий Васильевич, был рояль. На его сверкающей крышке стояла небольшая фигурка балерины, отражалась в чёрной глубине, как в омуте. Двустворчатые распахнутые двери с правой стороны вели в небольшой зал, разделённый на две части. Здесь были не только столы, но ещё и полосатые диваны, старинный буфет и торшеры с нефритовыми шариками. Кристина заглянула куда-то налево. — Можно у вас поесть? — спросила она, и Василий Васильевич мог поклясться, что своими глазами видел, как заискивающе вильнул её хвост. — Нас четверо, мы долго сидеть не будем!.. — Конечно! — вскричали из глубины «адвокатской квартиры». — Проходите, пожалуйста! В коридор выпорхнула молодая дама в элегантном платье и удивилась, увидев Саню. — Привет, Катюх, — сказал он буднично. — Что ж ты не предупредил? Мы бы подготовились! — А я так, Катюх! Этим самым!.. Эскортом, правильно я сказал? — Экспромтом, — поправила Кристина, не моргнув глазом. — За какой столик можно? — Таким гостям — за любой, — пригласила Катюха. — Водочки, Саня? — Не, не, не, — перепугался он. — Я её за последние дни столько выпил, что самому страшно. И за рулём я. За рулём из принципа не пью!.. — Сейчас принесут меню, а вы располагайтесь!.. Они уселись за самый красивый стол — круглый, у окна, скатерть с подбором, вокруг стулья с бархатными спинками. Меркурьев мечтал тяпнуть водки и тёр о джинсы замёрзшие руки — грел, Мура оглядывалась по сторонам, Кристина радовалась, что они «попали», их «приняли» и будут кормить, а Саня удручённо смотрел в скатерть. Стены были украшены фотографиями балерин и композиторов в резных антикварных рамках, торшеры горели не ярко, но и не слишком интимно, посуда за дверцами буфета переливалась и сверкала. — Никогда здесь не был, — признался Василий Васильевич и перестал тереть руки. — А зря, — откликнулся Саня. — Хорошее место. К нам когда с Москвы большие люди едут, мы их всегда тут селим. Культурно, глазу приятно. Самый центр опять же! Он явно маялся и страдал, как раненый бегемот Ганс, и невозможно было понять, в чём дело. Кристина посматривала на него с сочувствием. За ними внимательно и ненавязчиво ухаживали — то ли Сане положены были такие ухаживания, то ли здесь так ухаживали за всеми гостями. Когда они заказали еду и Меркурьеву принесли водки в запотевшем графинчике, а девицам вишнёвой наливки, и все выпили, Кристина сказала, что пора. — Чё пора-то? — вдруг окрысился Саня. — Вот чё пора?! Чё ты понимаешь-то в моей жизни? А туда же, указания даёт! — Не хочешь, не говори ничего, — обиделась Кристина. — Поужинаем, да и разойдёмся. Больно мне надо тебя уговаривать! Полдня уговариваю! Саня перепугался. — Крыска, ты чё? Не, ты не думай, это я не на тебя попёр, тошно мне, вот и всё. — Вы что-то узнали о покойном друге? — вдруг спросила Мура. — Неприятное и неожиданное? Саня, который не отрывал глаз от Кристины, моргнул и вперил взгляд в Муру. — Эка, — сказал он в замешательстве. — Это как понимать? Крыска, ты уже насвистела, что ли? Кристина и Мура возмутились одновременно: — Ничего я не свистела! — Я просто предположила! Василий Васильевич следил за представлением с интересом. — Короче, дело вот в чём, — начал Саня. — Приехал я, значит, в офис наш. Ванюшкиным последним делом заниматься, на тот свет его снаряжать. Крыска со мной приехала. Она по телефону названивала во всякие похоронные конторы, а я у него в кабинете засел. Надо было мне бумажонки посмотреть. Ещё секретарша его там крутилась, то мне кофе предлагала, то чаю, то виски с колой! Насилу выгнал её. — Саня, говори, в чём дело, — велел Василий Васильевич. — Что за скандинавские саги!.. — Саго с детства терпеть ненавижу, — уныло поддержал Саня. — Самая отвратная каша!.. Невозможно было передать всем этим посторонним людям то, что он узнал о лучшем друге Ванюшке — рисковом и безбашенном пацане, первом кореше и надёжном плече. Невозможно и неприятно!.. Как будто он, Саня Морозов, предавал мёртвого друга, хотя всё оказалось наоборот — получилось вроде, что друг его предал, когда был жив и здоров. — Короче, — рассердившись на себя, выпалил Саня, — все бумаги на покупку дома он собирался подписывать единолично. Договор составлен на него, а мной там и не пахнет! Даже через нашу общую фирму ничего не проходит. Василий Васильевич очень удивился. Он всё ждал мистики, чудес, превращений — например, полез Саня в ящик стола покойного Ванюшки, а оттуда на него выскочил единорог или варан! Такой прозы жизни — переделанного договора, — Меркурьев не ожидал. — Вы приехали в нашу гостиницу подписывать договор с Виктором Захаровичем? — Так точно. — Договор был у вас с собой? — Ясный-красный. — На кого он был оформлен? На вас обоих? — Да на фирму нашу, говорю же!.. Нормальный договор на покупку недвижимости, стандартный. Меркурьев подумал немного. Мура отпила ещё наливки. Занятно было наблюдать, как она пьёт спиртное из крохотной хрустальной стопки — маленькими чопорными глоточками вместо того, чтоб опрокинуть одним махом. — А в столе ты нашёл совершенно другой договор на покупку этой же недвижимости? — Я те о том и толкую, дядя. — Покупателем выступал твой друг Ванюшка — сам по себе? А кто продавец? Виктор Захарович? Тут Саня улыбнулся. Лицо у него разгладилось, на щеках заиграли ямочки. — Вот ты прям в корень смотришь, дядь!.. То-то и оно-то, что ни фига не Захарыч.