Проклятые земли

Прокусив губу от нахлынувшей боли, не обращая внимания на нахлынувшую темноту в глазах, принимаюсь за подзарядку артефакта, стараясь выдерживать при этом заданный ритм гребли. Хорошо, что тело от холода частично потеряло чувствительность, иначе у меня бы не получилось вливать в него столько маны, как сейчас. Наверно моя гребля со стороны напоминает танец пьяного краба, но мне на это плевать, сейчас движение — это жизнь!

«Жить захочешь. Не так раскорячишься!» — капитан — очевидность поддерживает, как может.

Блин, как же хочется глотнуть воздуха! Пол царства за глоток… но я заставляю себя погрузиться к самому дну в центре быстрины реки и, уже слабо шевеля руками и ногами, чтобы экономить остатки кислорода, продолжаю затяжной подводный сплав.

Через минуту (М — да… Я думал, что меня на большее хватит) кровь барабаном застучала в ушах, а легкие жжёт так, словно туда насыпали полный совок углей из костра. Чувствую, что ещё немного и всё, уже не всплыву! Из последних сил, дергаясь, как эпилептик в припадке, выдыхая по пути остатки воздуха из легких, освобождая место для богатырского вдоха на поверхности, преодолеваю водную толщу. Есть! Слегка приподняв лицо над водой, делаю судорожный вдох, наполняя воздухом легкие. Единый, вот уж не думал, что воздух может быть таким вкусным! Хочется выдохнуть и вдохнуть ещё и ещё раз, но я опять погружаюсь по воду. Вовремя! Правую щёку обжигает болью. Все — таки достали. Впрочем, холод тут же сглаживает болевые ощущения, и только легкий красный шлейф мелькнувший перед глазами напоминает о ране. Трогаю правую половину лица. Можно сказать, что повезло! Если стрела на отравлена, то ничего страшного. На щеке всего лишь неглубокий порез. Вон и кровь уже не течет. Холодная вода делает свое дело, кровеносные сосуды сейчас настолько узкие, что я потерял всего несколько капель крови.

Снова подводный сплав, среди любопытных рыбешек и подводных пейзажей. Хвала Единому, что родственниц пираний среди местных рыб нет. Воздух заканчивается гораздо быстрее, чем в прошлый раз. Оттолкнувшись от дна, повторяю процедуру подъема, со всеми сопутствующими манипуляциями ловца жемчуга.

Поверхность, привет, я скучал по тебе пока был в царстве Нептуна! Фух — х—х… Как же сладок воздух! В этот раз рискую и задерживаюсь, чтобы провентилировать легкие, сделав перед очередным погружением сразу несколько вдохов и выдохов. Как оказалось — зря я это затеял!

Млять! Левое плечо ниже наплечника доспеха пробивает стрела, прерывая мой очередной судорожный вздох в попытке заполнить легкие как можно большим количеством воздуха. Захлопываю варежку и кидаю быстрый взгляд на рану. Можно сказать, что мне повезло. Хорошо, что это не срезень, а обычная стрела. Тот оттяпал бы руку, попади он в сустав. Провентилировал легкие, мать его! Как говориться дышите глубже, проезжаем Сочи!

Ныряю под воду, ломаю древко стрелы возле оперения и выдергиваю её из раны, едва не теряя сознание от боли. А — а—а… В рану, словно кипятком плеснули. Больно — то как, блин, даже матом ругаться не хочется! И как только главные герои из различных книг и всякие там крепкие орешки из кинофильмов проделывают подобные действия, сохраняя мужественное выражение на лице? Не представляю. А главное, суки, потом спокойно пользуются этими простреленными руками, изображая железную стойкостью домкратов и несгибаемость стальных ломов! А моя левая верхняя конечность уже повисла плетью, прикинувшись ветошью, и не хочет шевелиться ни в какую. А стоит только дернуть рукой, пытаясь выполнить простейшее действие, как она отзывается такой болью, что убивает любое желание повторять подобную пытку. В общем одно из двух, или из меня герой, как хм — м, из говна пуля, либо вся эта литературная и кинематографическая кухня — брехня полнейшая! И пусть герой из меня получился весьма посредственный, ни сказать — никакой (я сегодня что — то самокритичен), но и вы, уважаемые режиссёры и авторы — меру — то тоже знайте! Кстати, насчет героизма и брутальности! Если бы не ограниченный запас воздуха, я бы сейчас с удовольствием поорал вволю, вспоминая родню этого долбанного стрелка вплоть до седьмого колена и призывая на его и их головы все казни Египетские. М — да, сегодняшний день не задался ещё вчера!

А ещё поймав на всплытии плечом стрелу, я от неожиданности и боли умудрился выронить амулет физической защиты, что был в руке.

«Подзарядил артефакт, называется!», — мелькает в голове мысль, пока я с грустью наблюдаю за вальсирующим в потоке воды артефактом.

«Всё, пролюбил!» — амулет опустился в заросли подводной растительности и пропал из виду, оставшись где — то позади.

Мысленно глажу себя любимого по голове за проявленное рукожопство. Благодаря ему я остался даже без гипотетической защиты от стрел преследователей. А ведь планировал задействовать активировать артефакт уже при следующем подъёме на поверхность, благо он чуть — чуть успел подзарядиться. Может и выдержал бы одно — два попадания стрелы, обезопасив меня на какое — то время от стрелков, а теперь всё, алес!

Пока я мысленно отвешивал себе тумаков, тело действовало само. Правой рукой сорвал со лба кожаный ремешок, который носил специально на такой случай. Аккуратно, насколько это возможно в данной ситуации, одел его на раненную руку и резко затянул. После чего занялся подводной эквилибристикой — вязанием узлов при помощи зубов, одной руки и такой — то матери, о которой вспоминал при каждом неудачном движении, отдающем болью в раненую руку. Было не просто, но вроде как получилось. Правда, при этом течение раза три успело крутануть меня вокруг оси, и разок чувствительно (даже через кожу доспеха чувствительно!) приложило спиной о торчащую на дне корягу, да так, что я решил, что моя спина не вынесла этой встречи, как Титаник столкновения с айсбергом, но я выжил, а это главное.

Тем временем запас воздуха снова закончился. Сколько я ни экономил свои движения, сколько ни терпел, ни сжимал булки, доказывая себе, что я мужик и доведя себя до очередного потемнения в глазах, а вылезать на поверхность реки всё рано пришлось. Деваться некуда — организму нужен кислород.

Ну, с Богом!

Отталкиваюсь ногами от дна…

В этот раз мне повезло, причем дважды! Видимо удача, эта капризная девица, сжалилась надо мной и улыбнулась мне во все свои тридцать два зуба, умудрившись при этом продемонстрировать даже свои дёсны. А как иначе объяснить то, что вынырнув на поверхность, я увидел, что стремительная река сделала поворот, временно скрывший меня от преследователей?! Да к тому же совсем рядом с собой я увидел свисающую вниз ветку дерева, рисующую окончаниями прутьев усы на поверхности воды. Тонковата, конечно, ветка — то, но как мудро говорят в народе «На бесптичье и ж…па соловей!». Лишь бы выдержала мой вес. Погнали…

Честно скажу, не знаю как с простреленной рукой я так быстро смог «взлететь» по хрупкой ветви на берег и шмыгнуть за достаточно плотные заросли кустарника, пока из — за поворота не показались мои преследователи. Думаю, что и Тарзан был бы посрамлен сим лихим маневром. Правда, после этого силы мои иссякли окончательно. Я еле смог перевязать рану, после чего не без удовольствия растянувшись на такой мягкой и почему — то совсем не холодной земле, прошептал своей Удаче, прежде чем окончательно провалился в небытие полусна:

— Улыбайся, девочка! Улыбайся…

Сон! Какое же это блаженство для измученного тела и ума. Но даже во сне мне нет покоя. Сознание не желает успокоиться и насладиться подвернувшимся отдыхом. Вместо этого оно играет с калейдоскопом картинок в моей голове, снова и снова заставляя меня переживать события прошедших дней…





ГЛАВА 2




А ты бы пошёл с ним в разведку? Нет или да?

В.С. Высоцкий



Неутихающая на протяжении всей ночи метель, замела овраг с Убежищем чуть ли не по пояс, и сейчас продолжала бесноваться на его склонах, задувая и сбрасывая вниз всё новые и новые порции колючей снежной крупы. Пробиваясь через этот снежный завал, группа, шедшая от Рубежа всю ночь, окончательно выбилась из сил. Мне видно, как над фигурами тяжело бредущих в снегу разведчиков поднимаются вверх клубы пара, которые тут же подхватывает и рвёт в лохмотья гуляющий по верхам бродяга — ветер. Идущему последним Сэму, труднее всех, несмотря на то, что он идет вслед за нами по проторенной тропинке, сначала ему приходится засыпать оставленную в снегу траншею, загребая вниз снег с её краёв, и лишь потом разравнивать всё это приготовленными ветками. Но, слава богу, вроде как управились и с этим. Дошли!!! Кстати, магии Проклятого здесь всё ещё нет.

Скидываю рюкзак и устало разглядываю отвесную, практически вертикальную стену оврага, к основанию которой мы пришли. Интересно, а где здесь вход?

Узкий лаз, в Убежище спрятался за плотными зарослями кустарника в дальнем углу оврага. Оно оказалось пустым и имело вид давно заброшенного места, куда никто не заглядывали не меньше месяца. Небольшая, можно даже сказать крохотная пещера размерами десять на пятнадцать метров, с земляными стенами, да свисающие с двухметрового потолка корни какой — то растительности — вот и всё, что открылась моему взгляду. Убежище! Скромно конечно, но… Не знаю как другие, а я так ухайдакался за этот ночной переход, что для меня и такое убежище — это уютный VIP номер фешенебельного отеля. Сейчас вот только перекусим с дороги и можно отбиваться, сон сейчас — это лучший отдых. Надеюсь, что первое дежурство будет не моим, а то очень уж спать охота. Что там Кот говорит? Повезло, моя смена через семь часов, днём. Понятно, я человек новый, мутный (итак Непутёвым окрестили), поэтому буду дежурить при свете дня и весь день — до вечера. Это по времени, конечно, много, но и поспать мне выделили времени не мало. Да я и не в претензии…

Наскоро перекусив сушеным мясом, укладываемся на боковую. Холодно конечно, но что делать? Грелки пудов на пять у меня с собой нет, хвороста в пещере тоже не наблюдается, поскольку разводить огонь в Убежище — это палево во всех смыслах, да и идти по дрова по этим сугробам туда и обратно — врагу не пожелаешь. Так что укладываемся мы тесно — спина к спине, бросив на холодный земляной пол у кого что есть в качестве подстилки и, сунув под голову свои же рюкзаки.

Как уснул — не помню, но стоило только закрыть глаза, как какая — то зараза стала трясти за плечо. Я даже отмахнулся не глядя. И судя по вскрику попал. Так вам и надо! Нет, ну вот что за люди а?! Только глаза сомкнул и тут нате вам, примите снотворное… Упс!

Надо мной стоит, держась за глаз Кот, рассержено шипя, что сейчас моя очередь заступать на дежурство. М — да, неудобно получилось — подчиненный подбил глаз командиру! Что он там, кстати, шипит (ха, и вправду Кот)? Ага, похоже, что я теперь Непутёвый форева!

— Извини, Кот! Ложись, я подежурю. — Пока разведчик укладывается на моё место, что — то бурча себе под нос (явно в мой адрес), я иду к светлому от дневного света проёму пещеры, высовываюсь наружу за пригоршней снега, после чего ныряю обратно и принимаюсь растирать им лицо. Снег колючий, свеженький, царапает и холодит кожу. Хорошо! В голове проясняется, и сонная хмарь уходит прочь из сознания. Мышцы ноют после ударной ночной нагрузки и последующего сна на холодной земле, требуют разминки. Что ж, я не против — разгоним кровь. Минут пятнадцать занимаюсь разминкой, постепенно нагружая все мышцы тела, разогревая их, после чего заканчиваю зарядку отжиманием. Ух, хорошо! К телу вернулась приятная гибкость, а кровь быстрее побежала по венам, даже в пот бросило.

Закончив разминку, занимаю наблюдательный пост у выхода из пещеры. Толку, конечно, от такого наблюдения немного, ведь даже сквозь голый кустарник у входа видимость плохая, а с учетом продолжающейся снаружи вьюги можно сказать, что вообще никакая, но роль наблюдателя тут не главное. Ведь парням дежурившим ночью вообще ничего видно не было. Тут главное случись что, оказаться между спящими людьми и забредшей в пещеру нежитью. Успеть поднять тревогу, задержать тварей и дать остальным время подготовиться к схватке. Вот так вот. Так что сижу, бдю…

Сидеть на чьём — то полупустом рюкзаке просто так и вглядываться сквозь шевелящийся под завывание ветра кустарник быстро надоело. Поэтому я принялся размышлять о превратностях судьбы, своих наработках в делах артефакторики, об новых возможностях в магии, которыми я не мог и даже не знал, как воспользоваться. Словом обо всем и помаленьку. Даже помечтал немного, на тему, каким крутым перцем я бы стал, если бы, да кабы и что бы я тогда сделал. За что был тут же осмеян не дремлющим внутренним голосом, что пристыдил меня, выдав с наигранным пафосом всего одну короткую фразу: «Я спасу тебя, Франция»!

Блин, даже стыдно стало. Размечтался, как юнош с горящим взором. В конце концов, я Леха Иванов или галантерейщик Бонасье? А? Леха?! Вот то — то и оно. Эх, жизнь…


Чтобы хоть как — то скоротать томительное течение времени, и избавиться от невеселых мыслей, принялся тренироваться — строить перед собой разученные раньше плетения. И пусть сейчас я не могу их наполнить маной, моих усилий хватает только на так сказать «подсветку — визуализацию» плетения, но я верю, что совсем скоро это долгожданное время наступит. Должно наступить. И вот тогда — то уж я… М — да… Я спасу тебя Франция! А пока, как говорил наш капитан Аймурзин, заставляя нас в сотый раз разбирать и собирать автомат подрагивающими от усталости руками, доводя наши движения до полного автоматизма: «Учите матчасть, товарищи бойцы!».

И время полетело быстрее. Во второй половине дня постепенно проснулись и поднялись остальные члены отряда, кроме командира, которого я сменил. Кстати народ, увидев наливающийся синевой бланш под начальственным глазом (тот «светил» хорошо, даже в полумраке Убежища) и узнав у меня причину его появления, принялся дружно ржать. В прочем, веселье было не долгим и продлилось ровно до того момента, пока открывший глаза Кот не объявил, что в следующий раз будить на смену Непутевого будет самый веселый из присутствующей компании ве6сельчаков. Народ проникся. Хихиканье и смех как отрезало.

К вечеру непогода, закончилась. Шедший почти сутки снег прекратился, а ветер прогнал тяжелые свинцовые тучи за горизонт, явив нам чистое голубое небо и заходящее солнце, что своими прощальными лучами заставило заискриться лежащий на карнизах оврага снег. Красиво! Я даже на время забыл, где нахожусь. Начало смеркаться. Малиновый закат, что намекал на ясную и морозную ночь, потихоньку потух, уступив на небе место зажегшимся звездам и хороводам созвездий. Ночь вступала в свои права, моё долгое дежурство закончилось. Размяв затекшие мышцы, я уступил свой пост сменщику, им оказался Сит и пошел к остальным, собравшимся перекусить сухарями и сушеным мясом.

Во время ужина, Сэм и Лит с трудом держали морды — лица серьёзными. Всё поглядывали на меня с десятником и давились смехом. Как дети малые, честное слово! Ну не знаю я, как так получилось, не знаю! Вроде и отмахнулся спросоня не сильно, а знак неуставных отношений под глазом десятника уже наливается лиловым цветом. Сам же глаз закрылся и опух. М — да, просто классика жанра про Штирлица— чудо опухло и мешало ходить. Блин, захочешь, специально так не сделаешь, а тут, поди ж ты!

Чувствуя вину, достаю из заначки запасной целительский амулет общего действия и, протянув его Коту, прошу надеть. Тот берет, одевает и спустя десять секунд, недоверчиво потыкав пальцем вокруг открывшегося глаза, начинает улыбаться. На его попытку вернуть амулет отмахиваюсь, как и на попытку моего хомяка пустить слезу по незапланированной утрате материальных ценностей.

— Вот это правильно, — прокомментировал Лит мой отказ принять артефакт обратно, — он командиру ещё пригодиться. А то ему тебя ведь и в следующий раз будить!

Несмотря на необходимость соблюдать тишину, Убежище на миг превратилось в конюшню. А что? Кони, натуральные кони. Люди так ржать не могут.

— Ладно, парень! — отсмеявшись вместе со всеми, сказал десятник, пряча амулет себе под доспех. Затем достал из поясного кармана и протянул мне невзрачное на вид колечко, — Раз уж ты мне такой подарок сделал, то и я попытаюсь как — то отдариться. Ну — ка глянь, может оно тебе сгодится на что?!

Хомяк тут же встрепенулся и, жадными глазами уставился на кольцо.

Осторожно беру с ладони Кота предлагаемый презент и начинаю его разглядывать. Ну, что сказать? Небольшое тонкое кольцо, изготовленное из нескольких переплетенных между собой полосок серебристого металла. Работа грубая, огрехи изготовления видны не вооруженным глазом. Словом подарок на шедевр ювелирного творчества не тянет, обычный ширпотреб, какой за пару серебрушек можно приобрести в ювелирной лавке любого города.

— Ну и нахрена мне эта бижутерия? — Озадаченно поднимаю глаза на десятника.

— Да я его на прошлой неделе в Зоне нашел. Все как — то некогда было нашим магам показать, хотя вещица — то явно магическая! Так что если разберешься с ним, глядишь, оно тебе и сгодится.

Хм — м. Ну что ж, дорог не подарок, дорого внимание. Человек явно отдарился в ответ тем, что у него было, а я веду себя как свинья…

Благодарю десятника, вглядываюсь в колечко магическим зрением, и… отрицательно качаю головой на безмолвный вопрос Кота. Нет, что — то знакомое в вязи его плетений вроде как присутствие, но я сильно сомневаюсь, что мне удастся опознать эту магическую «начинку». Увы, я еще только в самом начале своего пути к званию «скромного» знаменитого артефактора, но когда — нибудь… чем Проклятый не шутит?! Сейчас же не зная, что это, кольцо на палец нацепит только дурак.

" И это правильно! — соглашается моё мудрое внутреннее я, — А то нацепишь на палец неизвестно что, потом начнешь руками рыбу ловить из ручья, жрать её сырой и через слово прелесть поминать. Нафиг, нафиг такие приключения».

Между тем, пока я строил из себя великого артефактора, народ начал собирать вещи, убираться в пещере и присыпать специальным порошком, наглухо убивающим любой запах, отхожее место у дальней стены. Чтобы не отставать от остальных, начинаю по — быстрому перекладывать свой рюкзак — не дай Единый что — нибудь загремит или звякнет в самый не подходящий момент. Увлекшись процессом, выкладываю на пол то, что другим участникам нашего похода лучше не видеть, а именно — боевой артефакт, прихватизированный мной на всякий случай со специального склада, где у нас хранится вся магическая «пиротехника». Почувствовав, что вокруг меня наступило странное затишье, отвлекаюсь от процесса перекладывания вещей и, подняв глаза, замечаю, как побелевший лицом Кот, не своя глаз с болванки артефакта, гулко сглатывает ставшую вязкой слюну.

Чёрт!!! Спалился.

— Это я на этом спал? — выдал он внезапно охрипшим голосом.

— Ну, да. А что такого? — равнодушно пожимаю плечами, делая вид, что всё в порядке и прячу от греха диск полукилограммового артефакта обратно в рюкзак, подальше от глаз десятника.

Вон он как глаза пучит и хватает воздух ртом, как карась, выброшенный на берег. Наивный. Он же не знает, что на дне моего рюкзака лежит ещё парочка таких же «гостинцев». Боюсь только, что его удар хватит, если сказать об этом.

— Ничего страшного не произошло, — пытаюсь разъяснить спокойным голосом, — артефакт не активирован, а от случайного срабатывания на нем имеется специальная защита…

Сэм с Литом демонстративно закатили глаза к потолку пешеры. А Кот хлопнул себя ладонью по лбу, и неверяще покачав головой, сообщил:

— Непутевый, не дай Единый мне с тобой ещё хоть раз в разведку пойти!

После чего все махнули на меня рукой и продолжили собираться.

Ничего себе предъява!

— Не понял! А чё я такого сделал — то?!





* * *


Следующая ночь и утро выдались самыми тяжелыми. Мало того, что под утро температура воздуха начала подниматься, превращая снег под нашими ногами в мокрую липкую кашу, отбирающую остатки и без того невеликих после ночного перехода сил, так ещё и местность ближе к интересующему нас району оказалась изрядно забита нежитью. И чем дальше, тем больше. Видно тёмные здесь действительно что — то готовят. Причем попадающиеся неупокоенные были не просто бесцельно слоняющимися туда — сюда мертвецами. Нет. Это оказались наблюдатели и патрули, занявшие наиболее господствующие точки местности и патрулирующие закреплённые за ними участки. Что же вы здесь прячете, тёмные?

Среди патрулей, состоящих из десятка скелетонов под командованием война тьмы, иногда попадались скелетоны — маги, причем чем ближе мы пробирались к горам, тем больше встречалось таких усиленных магами групп, промелькнула даже пара личей со свитами. Кто же засел на открытых наблюдательных постах — площадках, мы выяснить не рискнули, себе дороже, просто обходили такие места по широкой дуге и старались им не попадаться на глаза, поскольку предполагали там наличие тварей или темных из тех, кто мог отслеживать наличие жизни при помощи соответствующих заклинаний или врожденных способностей. Хорошо, что равнина давно закончилась, уступив место холмам и грядам выступающих скальных пород, иначе по открытой местности нам бы ни за что не удалось пробраться через такую частую сеть патрулей и наблюдателей. Но даже так нам приходилось подолгу искать пути обхода или прятаться за складками местности, пережидая моменты, пока путь впереди очиститься. Вот тут Кот в полной мере и показал себя опытным разведчиком, сделавшим не меньше сотни ходок в Зону. Он то разворачивал группу, вынуждая нас возвращаться назад, то заставлял брести по дну неглубокого ручья, то мы переползать небольшие открытие участки местности, то пробивали себе путь по небольшим рощицам, изредка попадающимся на нашем пути. В общем, мы делали все возможное, лишь бы не попадаться на глаза нежити и тёмным и двигаться вперед. Плутали как зайцы, путающие следы перед дневной лежкой, и если прямой путь до подножья невысоких гор (конечной точки нашего маршрута) составлял всего километров двадцать, то мы, уклоняясь от ненужных нам встреч, накружили на все тридцать с хвостиком. Да ещё потеряли кучу времени на ожидание там, где обойти мертвяков не представлялось никакой возможности.

Нам пока везло, выручал амулет с заклинанием Поиска и то, что совсем уж буром на открытые места мы соваться не рисковали. Однако все понимали, что рано или поздно на наши следы кто — нибудь обязательно наткнётся из тех, у кого хватит мозгов понять то, что он видит или нас «увидит» кто — то из тех, кто владеет магией Поиска жизни. Вот тогда погони нам не избежать, загонят как зверей. Понимая это, десятник не давал отряду встать на отдых (хоть и встретилась пара неплохих мест по пути), а гнал нас всё дальше и дальше. Вот только усталость все сильнее давало о себе знать, поэтому темп движения упал в несколько раз. Короткие остановки на отдых уже практически ничего не давали. Люди вымотались на столько, что до ошибки с чьей — нибудь стороны оставалось — рукой подать. А ещё можно было запросто угодить в какую — нибудь магическую ловушку, да что там в ловушку, одних только «обычных» аномалий пока добирались до предгорья чуть ли не десяток попался. В общем, наша разведка больше напоминала бег по лезвию бритвы.

Ближе к нужной нам точке мы добрались только перед вечером, и скажу честно — от обычного зомби я к этому моменту мало чем отличался, поскольку после многочасового марафона чувствовал себя абсолютно «убитым» от усталости. Осталось только нацепить на себя рваные обноски и всё, внешне точно сойду за мертвеца. Со стороны так сразу и не разберешь — кто это бредёт?! Мертвяк или живой человек? А что? Те же дерганые движения тела и шаркающая походка, как и у любого зомби. Вот только у меня эти движения — результат «забитых» усталостью мышц. Судя по виду и «нетвердой» походке, а также изрядно осунувшимся лицам остальных участников «забега», чувствуют они себя не лучше моего. Со стороны глянешь — просто сборная России по футболу в её «лучшие» годы, ей богу! Банда каличей, калики перехожие, называйте нас как хотите. О том, как пойдем обратно, никто старается не думать — чудо, что уже сюда добрались не обнаруженными.

Короткий привал в небольшом распадке, на время укрыл нас от мертвых глаз и подарил получасовой отдых, что в данный момент времени воспринимался нами, как подарок судьбы. Самочувствие было отвратительным, организму требовался полноценный отдых, но этого мы себе позволить не могли. От усталости дрожали мышцы ног и спины. Пересохшее горло отказывалось глотать сухари и сушеное мясо. Приходилось обдирать горло и заталкивать в себя колючие крошки и мечтать о крохотном глотке воды. Фляга ещё утром показала дно, так что пришлось снова набивать её снегом. Когда двинемся в путь, буду топить этот снег, согревая флягу теплом тела, поскольку жрать сырой снег просто так, глотая его разгоряченным горлом — это нужно быть сильно альтернативно одаренным товарищем. После такого «питья» горячка накроет через половину дня, а то и меньше. Можно, разумеется, полечиться магией целительских амулетов, но кто знает, что нас ждет впереди, так что запасы маны нам ещё пригодятся.

Тем временем, пока я решал вопрос: куда девать застрявший в глотке кусок сухаря (глотать или не глотать, вот в чем вопрос?), Кот отошел немного в сторону и связался с командованием по амулету дальней связи, аля Юстас — Алексу. Обстановку докладывает. Хотя мы и так понимаем, что приказ будет только один — идти дальше, пока не поймем, что же в этом районе происходит и что затевают тёмные. Кстати, мне кажется или о где — то там впереди небо действительно отсвечивает багровым цветом?

У Сэма в очередно раз свело ноги, пришлось отвлечься от любования небосклоном, оставив расспросы товарищей по отряду на потом, и выдать бедняге из рюкзака очередную склянку с зельем. М — да, не повезло мужику, самый коренастый и низкорослый из нас, ему труднее всех передвигаться по этой сырой снежной каше.

— Это последнее, — сообщил я ему, принимая обратно опустевшую склянку и прикапывая её в землю под снег, — больше нельзя, иначе последствия будут печальными.