Путь смертных

Это же так очевидно… Они с Сарой пришли в церковь Шилдрейков, чтобы поговорить с Милли, и это привело к подозрениям насчет Гриссома. Им никогда и в голову не приходило, что Шилдрейк – вполне очевидный подозреваемый.

– Не совсем доктор, но явно медик, – вспомнил Рейвен. – Дантист. Судя по всему, самый богатый в городе. Он вполне мог быть в ответе и за положение Роуз. Она боялась, что ее уволят, стоит ему узнать.

– Я слышала, как Мина упоминала о каком-то человеке из Глазго, который убил свою горничную за то, что она от него забеременела. Но зачем богатому дантисту рисковать репутацией, занимаясь абортами?

– Быть может, зубы – не главный источник его доходов. И ты забываешь, что у него имеется хитроумный способ защитить свое доброе имя. Мадам Аншу служит фасадом предприятия, а сам он остается в тени. Кроме того, его клиенты – это молодые женщины из низших слоев общества, которые вряд ли могут узнать в нем дантиста.

– И вдруг явилась собственная горничная…

Уилл открыл было рот, чтобы пуститься в дальнейшие рассуждения, но тут они услышали, как в замке передней двери поворачивается ключ. Рейвен выглянул в коридор и увидел за стеклянной дверью силуэт в человека в цилиндре.

Несмотря на то что было уже далеко за полночь, Флокхарт решил вернуться в лавку.





Глава 52




Саре едва ли доводилось когда-нибудь в жизни действовать так быстро. То состояние обостренности всех чувств, которое посетило ее несколькими часами раньше, мгновенно вернулось. За четверть секунды она успела понять, что там, у двери, – Флокхарт, и осознать все возможные последствия, которые может иметь для нее эта встреча. Еще она поняла: то будущее, которое так ясно представилось ей, когда она услышала голос, кричавший «стойте!», могло все-таки осуществиться.

Горничная погасила лампу – Рейвен подхватил со стола гроссбух – и быстро потащила сообщника в кладовку. Если мистер Флокхарт решил навестить свою лавку в такое время, значит, он либо что-то забыл, либо его посетила внезапная идея. И то и другое, по всей вероятности, должно было привести его в лабораторию. Кладовка выходила в коридор между лабораторией и лавкой. Флокхарт мог с тем же успехом заглянуть и сюда, однако другого шанса избежать встречи с ним не было.

Сара затолкала Уилла в кладовку и прикрыла за собой дверь – но захлопывать не стала, потому что стук получился бы слишком громким. Места там было чуть побольше, чем в обычном стенном шкафу: достаточно, чтобы человек без подручных средств мог дотянуться до полок, занимавших все стены.

Они стояли, тесно прижавшись друг к другу, изо всех сил стараясь не касаться двери. Горничная ощущала исходившее от Уилла тепло, его запах щекотал ей ноздри, а ее нос почти касался его подбородка. Она услышала приближающиеся шаги и затаила дыхание.

Сквозь щель в двери ей было видно, как танцуют тени и мимо проплывает ореол света от лампы Флокхарта.

Она услышала кашель, потом звяканье стекла о дерево – должно быть, Флокхарт поставил на стол бутылку или склянку. Пьяный смешок. Флокхарт слыл светским человеком. Значит, он зашел в аптеку после весело проведенного вечера. Но зачем?

Через несколько секунд вновь послышались шаги. Заглянет ли он в кладовку?

Опять в щели между дверью и косяком замелькали тени. Шаги приближались, и сердце Сары затрепетало так, что ей казалось, будто оно стучится Рейвену в грудь.

А потом шаги начали удаляться. Она услышала, как хлопнула передняя дверь. Флокхарт ушел.

Сара опять начала дышать, и чувство облегчения уступило место другому, гораздо более мощному; ушедший страх словно прорвал дамбу. Грохот задвинутого засова еще отдавался в груди, а она уже тянула Уилла к себе, еще ближе, будто такое было возможно. Затем подняла голову и нашла в темноте его губы. В тесной кладовке вдруг распахнулся целый мир – мир, залитый сиянием света.





Глава 53




Рейвен потушил лампу и лег, хотя и знал, что заснуть ему не удастся. Чтобы разобраться в событиях прошедшего часа, ему, наверное, понадобится несколько дней. Он не мог даже сосредоточиться на каком-то одном событии: в сознании бушевал шторм – новые сведения, новые открытия, новые чувства…

Но ему не пришлось долго лежать в темноте одному, как он того боялся.

Едва он успел улечься, как услышал, как открывается дверь, и – легкие шаги. Сара стояла над ним, сжимая в руке свечу, и в этом тусклом, мерцающем свете он заметил, что на ней нет ничего, кроме ночной рубашки.

– Что ты здесь делаешь? – шепотом спросил Уилл.

Он не мог скрыть радости от ее прихода, но трудно было не думать о том, что будет, если их застанут.

– Хочу побыть с тобой еще немного, – ответила она.

Девушка скользнула под одеяло рядом с ним и обхватила руками, притягивая поближе. Между ними было всего два слоя тонкой материи, и она сильно прижалась к нему.

Уилл вспомнил тот юношеский пыл, с каким он впервые глядел на обнаженную Иви, и то, что за этим последовало. Но теперешние ощущения были гораздо сильнее, хотя пара всего лишь лежала, не двигаясь, в темноте, которая окутывала их, точно оберегая от внешнего мира. В ушах у него шумело; странным образом этот звук успокаивал – наверное, потому, что не имел никакого значения. Рейвен подумал, что все же сможет заснуть, но, конечно, не при Саре. Как ни приятно ему было чувствовать ее рядом с собой, засни они оба, произойдет катастрофа.

Через некоторое время Сара тихо сказала:

– Томас?

– Да?


Он ответил не задумываясь, инстинктивно. Когда понял, что сказал, было уже поздно.

Уилл ощутил удивление, шок, но никакого страха или недоверия. Это был момент близости, почти такой же, как пережитый ими ранее.

– Как ты узнала?

– Из приходских книг. Я отправилась искать сведения о Битти – хотела разузнать побольше о его семействе. Ну и поддалась любопытству. Я сразу почуяла, что у тебя есть тайны, стоило тебе войти в дом.

– А что ты учуяла в Битти, кроме цитрусового аромата с ноткой сандала?

Сара помолчала.

– Некую тайную цель. Он показался мне человеком, чьи истинные намерения всегда скрыты.

– Что ты о нем узнала?

– Нет никаких записей о том, что его мать или дядя когда-либо жили в Эдинбурге. Или что его дядя живет здесь сейчас. Я и на почте тоже проверила.

– Ты сказала об этом Мине?

– Конечно, нет. Знаешь, что бывает с гонцом, который приносит дурные вести?.. Она верит ему, и это понятно. И сочтет непростительной наглостью, расскажи я о том, что узнала, – да уже и одно то, что я отправилась что-то узнавать… И все же я не позволю, чтобы ее обманули, чтобы она слепо пошла на брак, который может обмануть все ее ожидания. Может, всему этому существует невинное объяснение, но я подозреваю, что Битти совсем не тот, кем хочет казаться, и я намерена получить от него кое-какие ответы.

– Он не станет отвечать на вопросы горничной.

– Станет, если иначе она расскажет обо всем своему хозяину, доктору Симпсону. От меня не так-то легко отделаться, мистер Рейвен. И от тебя я тоже добьюсь ответов.

Тут она обвиняюще ткнула его пальцем в грудь.

– Не думай, что я не заметила, как ты переменил тему. Каким образом Томас Каннингем стал Уиллом Рейвеном?

Уилл и в самом деле надеялся, что она забудет. Ему совсем не хотелось разочаровывать ее любопытство и, по возможности, лгать ей.

– Я сменил имя, когда поступил в университет, – сказал он. – Взял фамилию матери и среднее имя, которое выбрала мне она. Мне хотелось быть исключительно ее сыном.

– Доктор Симпсон сказал, ты учился в школе Хэрриота для мальчиков, лишившихся отца. И все же в приходских книгах нет записи о смерти твоего батюшки.

– Я сказал доктору Симпсону, что он был адвокатом в Сент-Эндрюсе. Это неправда. Отец был пьяницей и повесой, к тому же склонным к насилию. Виноторговец, который слишком пристрастился к собственному товару и который всегда отыгрывался на нас за свои неудачи. Мы с матерью жили в постоянном страхе, никогда не зная, в каком настроении он вернется сегодня домой.

А однажды вечером он принялся избивать мать с такой силой, что я испугался: он сейчас ее убьет. После этого он вышел из дома и оставил нас. Быть может, увидев, что наделал, он наконец устыдился, а может, просто решил сбежать от долгов, в которых погрязло его дело.

– Он ушел и не вернулся?

– Шли дни, потом недели, месяцы, и наконец стало ясно, что он нас бросил. Брат матери – он адвокат – имел некоторое влияние в школе Джорджа Хэрриота, и для меня было сделано исключение, потому что я и в самом деле остался без отца. Он взял к себе маму, которая совершенно запуталась в отцовских долгах.

– Ты, наверное, очень привязан к дядюшке, проявившему к вам столько великодушия. И все же ни разу о нем не упоминал.

– Я ненавижу этого человека. Все его великодушие – на деле лишь скудная плата за то, чтобы полностью подчинить себе мать, подавить ее. Он никогда не одобрял ее брак и сейчас упивается каждой возможностью показать, насколько оказался прав, и ей приходится униженно просить его о любой мелочи. Будто каждый пенни, который он ей дает, возвышает его – а ее унижает. Поэтому моя цель – добиться успеха и вернуть ей потерянное достоинство.

– Ты так и не знаешь, что стало с отцом? Вдруг он однажды вернется? Что тогда будет делать мать?

На эти три вопроса Рейвен был готов дать лишь один ответ.

– Мы больше его не боимся, – сказал он ей.





Глава 54




Уилл вышел из своей комнаты и, спускаясь по лестнице, заметил, как Джарвис зажигает газовые рожки: на улице уже темнело. Он наткнулся на Сару, которая чуть ли не бежала вдоль площадки третьего этажа со стопкой чистого белья на руках – такой высокой, что он не мог понять, как она вообще видит, куда идет. Рейвен придержал ее, чтобы она не споткнулась о Дэвида и Уолтера, которые катались клубком у нее под ногами, ведя на ковре какую-то неведомую войну.

– Куда ты так спешишь? – спросил он ее.

– Пытаюсь как можно скорее переделать все свои дела, чтобы выкроить немного времени перед ужином. Мне нужно успеть сделать кое-что и для себя.

– Ты имеешь в виду Битти? Можешь и не застать его дома, – предупредил Рейвен. – Неизвестно, какой у него распорядок.

– Значит, буду приходить каждый день, пока не добьюсь правды.

– После чего появится другая проблема – как рассказать обо всем Мине.