Путь смертных

– Поживем – увидим, – сказала Сара, протискиваясь мимо. – Мне некогда.

Рейвен не мог не восхищаться преданностью и добротой девушки. Он хорошо знал, какой Гриндлей иногда бывала вздорной и требовательной, и все же ради нее Сара была готова пойти на очень многое. Огорчительнее всего было то, что, разоблачи она Битти как мошенника и повесу, избравшего Мину своей жертвой, та никогда ей этого не простит.

И все же Уилл испытывал некоторое облегчение при мысли о том, что Сара нашла себе это новое дело. Она постоянно настаивала на том, чтобы принимать личное участие в его расследовании, но сегодня ему предстояло довольно опасное предприятие, и он хотел пойти один.

После их открытия у Дункана и Флокхарта Уилл постоянно спрашивал себя, как именно ему стоит вести расследование относительно Адама Шилдрейка, и решил, что ответ может быть только один: очень, очень осторожно. Этому человеку было что терять, отчего он становился опасным. Весьма вероятно, это Шилдрейк убил Роуз, боясь того, что она может о нем рассказать. А если и не убивал, то насчет его сообщницы сомнений уже нет. Убийство Спирса ясно показало, на что она способна ради защиты.

С тех пор как Рейвен видел ее в доках, его беспокоило, каким образом она его так быстро узнала. Он перебирал в памяти все знакомые ему лица, но так и не смог вспомнить, где мог ее повстречать. Это все больше убеждало его в том, что у мадам Аншу был сообщник. Знал ли Шилдрейк, кто она на самом деле? Знал ли Спирс? Она убила кабатчика, как только заподозрила, что он может ее выдать. Быть может, боялась, что он знает ее настоящее имя?

Уилл и Сара обсуждали между собой, что Роуз могла быть отравлена из-за того, что узнала это запретное имя. Однако если Шилдрейк втайне производил аборты, тогда у дантиста были свои причины заставить свою горничную замолчать, когда горе привело ее в «Кингз Варк».

Возможно, оба они способны на убийство, в равной степени безжалостны – и в равной опасны.

Рейвен заранее узнал, где находится клиника Шилдрейка. Тот навещал пациентов и на дому, но каждый день открывал на несколько часов прием. Уилл намеревался незаметно проследить, куда Шилдрейк отправится после того, как закроет клинику, потому что рано или поздно он должен был встретиться со своей сообщницей, чтобы заняться своим темным искусством.

Клиника находилась на краю Нового города, на Лондон-стрит – меньше чем в получасе ходьбы от таверны в Лите. Прием должен был закончиться в течение часа, так что времени терять было нельзя.

Приоткрыв переднюю дверь, Рейвен ощутил порыв ледяного ветра. Он прикрыл дверь и задумчиво посмотрел на пальто Симпсона, которое висело рядом, на стене в коридоре. Профессор сегодня вечером был дома – работал в кабинете. Уж конечно, в ближайшие пару часов пальто ему не понадобится.

Уилл оглянулся, нет ли поблизости Джарвиса, но тот исчез в гостиной. Он накинул на плечи пальто, ощущая его приятную тяжесть. И почувствовал, будто преобразился, словно рыцарь, надевший доспехи и готовый смело взглянуть в лицо неприятелю, пусть даже этим неприятелем была всего лишь погода. Жаль, нельзя вот так же накинуть профессорскую мантию.

Когда он шагнул на улицу, пальто взметнулось за спиной, будто плащ, и несколько кусочков головоломки, которые никак не хотели становиться на место, закружились в голове – и совпали. Он опять увидел фигуру, которая шла по направлению к нему по набережной Лита.

Кто-то, кто притворяется тем, кем в действительности не является.

В равной степени безжалостны – и в равной опасны.

Французская повитуха, которая, быть может, и не француженка вовсе.

Одежда, преобразившая человека.

Такое положение вещей позволило бы доктору практиковать свое темное искусство без риска, связанного с рекламой подобных услуг.

Шилдрейк не был сообщником мадам Аншу. Шилдрейк сам был мадам Аншу.

Теперь все казалось таким очевидным. Лицо Шилдрейка, женственное само по себе и покрытое для пущей убедительности слоем пудры, выглядывает из-под капюшона. И насколько проще изменить голос, если говорить на другом языке или с акцентом… Идеальный способ сохранить репутацию, имея при этом доход на стороне – незаконный, но очень приличный.

Все это вертелось у Рейвена в голове, когда он вышел на Куин-стрит, – и поэтому не заметил трех мужчин, которые приближались к нему, буравя его взглядами. В этот момент – момент озарения – Уилл ничего не замечал, пока не стало слишком поздно.

Двое из них подхватили его под локти и ловко запихнули в экипаж Симпсона, третий столкнул протестующего кучера с козел и занял его место.

Рейвену они были незнакомы, но стоило одному из них заговорить, и все стало предельно ясно.

– Мистер Флинт почтительнейшим образом просит вашего присутствия, сэр.





Глава 55




Знакомое чувство тревоги все сильнее охватывало Сару, как и всякий раз, что она оказывалась на улице одна после заката. К тому же путь лежал далеко за пределы Нового города. С нарастающим страхом она спрашивала себя, чего же ждет от этой прогулки. Если явному обману со стороны Битти существовало вполне невинное объяснение, ее, естественно, уволят, как только он расскажет о дерзких обвинениях Мине и Симпсону. Однако пока такого объяснения не было, совесть не позволяла молча наблюдать, как обманывают ее хозяина – и как мерзко обращаются с Гриндлей.

На узкой улочке стоял всего один дом – в добрых тридцати ярдах по Шраб-хилл от Лит-уок и относительной безопасности уличных фонарей. Это был отдельный коттедж, и свет из окон кое-как освещал ей дорогу. Рейвен говорил, что Битти может и не быть дома, но кто-то явно был. Сара не знала, держит ли доктор горничную. Быть может, и держит; и если его действительно не было дома, из прислуги можно было попробовать выудить какие-то сведения.

Сара тихо подошла к передней двери, пугаясь звука собственных шагов. Насколько она могла видеть в темноте, это был симпатичный маленький коттедж, почти наверняка такой же ухоженный, как и сам Битти.

Она позвонила в дверь и услышала приближающиеся изнутри дома шаги – явно мужские. И действительно, дверь ей открыл Битти собственной персоной. Увидев ее, он явно был удивлен, и не самым приятным образом.

– Простите, что беспокою вас дома, доктор Битти, – но у меня неприятные новости касательно вашего дяди, мистера Латимера.

Это явно застало хозяина врасплох, хотя трудно было сказать, из-за чего: то ли он беспокоился о своем дядюшке, то ли потому, что опасался разоблачения.

– Вам нужно войти, – сказал Битти.

Голос у него был довольно суровый, повелительный, но в нем прозвучала и тревога. Жестом он поманил ее внутрь дома. Там было гораздо светлее, чем ожидала Сара. Газовые рожки и лампы горели сразу в нескольких комнатах – даже здесь, в коридоре.

Горничной поблизости явно не было, и Сара мельком задумалась, имеет ли смысл экономия на жалованье при безумных расходах на масло и газ. Может, Битти был занят чем-то, что требовало от него постоянно переходить из комнаты в комнату, хотя подобными делами проще было бы заняться днем…

Он провел ее в гостиную, где зажег еще пару ламп, на что ушло некоторое время. У девушки промелькнула недобрая мысль, что так будет удобнее пялиться на ее грудь. По пути в гостиную она заметила приоткрытую дверь, за которой явно находился кабинет, судя по оборудованию, которое она успела углядеть, бывший также его лабораторией.


Хозяин указал на кресло. Сам уселся напротив; между ними был низенький столик на уровне колен. Для Сары было непривычно сидеть вот так – она, как правило, только сервировала на подобных столиках чай.

– Так что у вас для меня за новости?

Сара нервно сглотнула. Она надеялась, что он припишет ее встревоженный вид вполне естественной нервозности человека, принесшего плохие вести.

– Дом вашего дяди в Канаан-лэндз, верно? В Морнингсайде?

Битти помедлил секунду, прежде чем ответить. Саре показалось странным, что он так колеблется перед ответом на вопрос, который требовал простого «да» либо «нет».

– Верно.

– Мисс Гриндлей делилась со мной вашими рассказами о том, какие там виды, и сады, и даже большая оранжерея. Она сказала, ваша мать родилась там и выросла тоже, и… и из-за этого мне еще труднее.

Битти не отрывал от нее пронизывающего взгляда, и на лице у него было написано нетерпение.

– Так что случилось? Ближе к делу, мисс…

– Фишер, – напомнила она ему, хотя была практически уверена, что он ее фамилии ни разу не слышал. – Я встретила сегодня подругу, она служит в одном доме в Канаан. Она рассказывала как раз про такой вот дом, в котором живет пожилой джентльмен, совсем один. Канаан-бэнк, так, мне кажется, назывался дом. Или она сказала, Канаан-лодж…

– Да что с ним? – оборвал ее Битти, явно все больше раздражаясь.

Сара отметила про себя, что на вопрос он так и не ответил.

– Ужаснейший случай. Она упомянула об этом, потому что вчерашней ночью там случился страшный пожар. Все проснулись от запаха дыма. Дом сгорел дотла. Я надеялась, что вы уже знаете, что не мне придется сообщать вам подобные новости, но, к сожалению, это, похоже, не так.

– Ничего об этом не слышал.

Сара заметила, что он даже не осведомился о здоровье собственного дяди.

– Как я понимаю, это для вас особенно неприятно, потому что вы должны были унаследовать дом, верно? Хотя мисс Гриндлей и упомянула, что дом несколько запущен и вряд ли оправдает все ваши надежды…

Она прямо видела, как в голове у него вертятся шестеренки. Рейвен предупредил ее, что Битти не станет отвечать на вопросы горничной, и она соответствующим образом спланировала свою стратегию. Приманкой в ловушке была возможность выпутаться из старой лжи с помощью новой, к которой – она была в этом уверена – Битти уже подготавливал дорожку. Россказни о ветхости дома и о болезни дядюшки должны были подготовить Мину к тому, что наследовать будет нечего – от дядюшки, который должен был умереть до того, как она сможет с ним познакомиться. И если в нужной местности действительно стоял запущенный дом, где жил одинокий престарелый джентльмен, это решило бы все его проблемы.

– Действительно. Какие ужасные новости… Вы описали место, которое так хорошо мне знакомо. Канаан-бэнк потерян.

Сара подавила удовлетворенную улыбку. Назвав имя дома, он захлопнул себя в ловушке. Она его поймала.

– Должна сказать, доктор Битти, я немного удивлена, что вы не спросили о здоровье вашего дяди.

Тот нисколько не растерялся. Ответ был спокоен и логичен, и тем самым он выдал себя еще больше.

– Я понял так, что он не пострадал, иначе вы начали бы именно с этого.

– Или, может, это вас не беспокоит, потому что никакого дяди у вас нет? Дома под названием Канаан-бэнк не существует, и не было никакого пожара. Я все это выдумала – так же, как и вы. И мне хотелось бы знать зачем.

Битти на мгновение замер, и его лицо словно превратилось в одну из калотипических изображений Манн. Он моргнул, а потом ответил с гримасой отвращения на лице:

– Не могу представить себе, что заставило вас разыграть тут передо мной эту шараду, мисс Фишер, но я с самого начала знал, что вы всё придумали. Потому-то и подыграл вам в этой глупой салонной игре, чтобы посмотреть, куда заведет вас ваша наглость. Ответ прост: на улицу. Уж я позабочусь, чтобы вас уволили без рекомендаций.

Эта угроза была Саре прекрасно знакома и испугала ее гораздо меньше, чем Битти надеялся. Девушка смело встретила его взгляд.

– Подозреваю, доктор Симпсон посмотрит на дело по-другому, если вы не сможете предъявить ему своего дядю или дом, в котором он живет. Я навела справки в приходской книге, и там нет никаких записей о Чарльзе Латимере. Я также побывала на почте, где убедилась, что человек с таким именем в городе не живет. Зачем вы обманываете мисс Гриндлей, доктор Битти?





Глава 56




Экипаж мчался, подпрыгивая на булыжниках и скрежеща рессорами, так быстро, как, должно быть, никогда еще не ездил. Вряд ли брум вообще предназначен для подобных гонок. Рейвен только и слышал, как щелкают вожжи. Человек Флинта все подстегивал лошадей, нисколько не обращая внимания на тот факт, что уже темнело – и сгущался туман.

Уилл гадал, скольким незадачливым пешеходам придется обратиться к профессору Сайму из-за того, что они не успели вовремя убраться с дороги. Впрочем, при такой скорости было маловероятно, что кто-то из них доживет до кошмара операции.

На каждом углу брум грозил перевернуться, но до этого так ни разу и не дошло, к великому сожалению Рейвена, который начал надеяться, что сможет выбраться из-под обломков экипажа и в суматохе сбежать. Он попытался прикинуть возможные травмы в том случае, если выпрыгнет на ходу, но похитители будто предвидели подобный маневр. Они сидели по обе стороны от него и явно были начеку. У одного имелся шрам во все лицо, от лба до подбородка, будто от удара саблей. Отличительной чертой другого был зоб, такой большой, что носитель напоминал огромную жабу. Говорили они немного, а Рейвен – еще меньше.

Только теперь он понял, насколько был глуп. Почему-то решил, что ему всего-навсего нужно избегать встреч с Гаргантюа и Хорьком, и держался настороже исключительно к югу от Принсес-стрит, будто Новый город был некой надежной крепостью, куда Флинту никак не пробраться… Они просто устроили на него засаду – подождали, пока он не выйдет за дверь, и забрали его. Им ничего не стоило задать несколько вопросов, выследить его, и теперь его везли навстречу судьбе, которую он так долго водил за нос.

В тебе дьявол сидит.

Уилл подумал о том, как беспечно относился к долгу. Он боялся таких, как Флинт, но одновременно испытывал к ним презрение, и иногда последнее чувство перевешивало первое. Его непокорную, буйную часть тешило то, что он им не подчиняется. И потому Рейвен не просто всячески избегал уплаты долга, а нанес Флинту оскорбление тем, что сопротивлялся – хуже того, причинил вред двум его людям.