Путешествие к Арктуру

Джойуинд тряхнула волосами.

— В той рощице — его пустынное святилище. Давай помолимся там, а потом отправимся в Пулингдред. Это мой дом. Путь до него неблизкий, а мы должны попасть туда до Блодсомбра.

— И что такое этот Блодсомбр?

— На протяжении четырех часов в середине дня лучи Бранчспелла такие жаркие, что никто не может их вынести. Мы называем это Блодсомбром.

— Бранчспелл — это другое название Арктура?

Джойуинд отбросила серьезность и рассмеялась.

— Само собой, мы берем свои названия не у вас, Маскалл. Они не слишком поэтичны, зато естественны.

Она ласково взяла его за руку и повела к лесистым холмам. Пока они шли, солнце пробилось сквозь верхние слои тумана, и ужасный, опаляющий жар, словно из печи, обрушился на голову Маскалла. Он инстинктивно поднял глаза — и тут же опустил, успев заметить лишь раскаленный, искрящийся белый шар в три раза больше Солнца. На несколько минут Маскалл почти ослеп.

— Боже мой! — воскликнул он. — Если это раннее утро, очевидно, ты права насчет Блодсомбра. — Немного оправившись, он спросил: — Сколько здесь длится день, Джойуинд? — И вновь ощутил, как его мозг ощупывают.

— В это время года на каждый час вашего летнего светлого времени приходится два наших часа.

— Жар невероятен — и все же он не так тревожит меня, как я мог бы ожидать.

— В этом нет ничего необычного. Тому есть простое объяснение. В тебе присутствует доля моей крови, а во мне — твоей.

— Да, всякий раз, когда я это осознаю, мне… Скажи, Джойуинд, изменится ли моя кровь, если я пробуду здесь достаточно долго? Перестанет ли быть красной и густой и превратится ли в чистую, жидкую и светлую, как твоя?

— Почему нет? Если ты будешь жить так, как живем мы, то, конечно же, станешь таким, как мы.

— Ты имеешь в виду пищу и питье?

— Мы не едим пищу и пьем только воду.

— А за счет чего же вы живете?

— У нас добрая вода, Маскалл, — с улыбкой ответила Джойуинд.

Как только к нему вернулась способность видеть, он принялся разглядывать местность. Безбрежная алая пустыня тянулась к горизонту по всем направлениям, если не считать оазиса. Над ней раскинулось безоблачное темно-синее — почти фиолетовое — небо. Его купол был намного шире, чем на Земле. На горизонте, милях в сорока, под прямым углом к их нынешнему маршруту, высилась горная цепь. Самая высокая гора имела форму чаши. Маскалл поверил бы, что путешествует по стране снов, если бы не яркий свет, придававший всему живую реальность.

Джойуинд показала на гору в форме чаши:

— Это Пулингдред.

— Ты не могла прийти оттуда! — изумленно воскликнул он.

— Почему же, могла. И туда нам предстоит отправиться сейчас.

— С единственной целью отыскать меня?

— Ну, конечно.

Кровь прилила к его лицу.

— В таком случае ты отважнейшая и благороднейшая из всех девушек, — тихо произнес он, помедлив. — Без исключения. Это путешествие для атлета!

Она сжала ему руку, череда неописуемых нежных оттенков быстро пробежала по ее щекам.

— Прошу, не нужно больше об этом, Маскалл. Я чувствую себя неловко.

— Хорошо. Но сможем ли мы добраться туда до полудня?

— О да. И расстояние не должно тебя пугать. Здесь мы не думаем о больших расстояниях — у нас есть множество других вещей для размышлений и чувств. Время летит слишком быстро.

За разговором они приблизились к подножию пологих холмов, высота которых не превышала пятидесяти футов. Маскалл начал замечать странных представителей местной флоры. Нечто, напоминавшее небольшой участок пурпурной травы площадью около пяти квадратных футов, двигалось по песку в их сторону. Когда оно приблизилось, Маскалл увидел, что это не трава — у нее не было листьев, только пурпурные корни. Корни каждого маленького растения вращались, подобно спицам колеса без обода. Они по очереди погружались в песок и вылезали обратно, благодаря чему растение двигалось вперед. Какой-то необъяснимый полуразумный инстинкт заставлял все растения держаться вместе и перемещаться с одной скоростью в одном направлении, словно стая перелетных птиц.

Еще одно примечательное растение представляло собой крупный пушистый шар, напоминавший головку одуванчика. Он плыл по воздуху. Невероятно изящным движением руки Джойуинд поймала его и показала Маскаллу. У растения были корни; предположительно, оно обитало в воздухе и поглощало химические вещества из атмосферы. Однако самым удивительным оказался его цвет. Он был совершенно новым — не оттенком или комбинацией цветов, а новым основным цветом, ярким, как синий, красный или желтый, но совершенно иным. Когда Маскалл спросил Джойуинд, та ответила, что этот цвет называется «алфайер». Вскоре он увидел второй новый цвет, который она назвала «джейл». Чувственные ощущения, которые вызвали у Маскалла эти два дополнительных основных цвета, можно лишь отчасти выразить при помощи аналогии. Так же, как синий кажется мягким и таинственным, желтый — четким и броским, красный — оптимистичным и страстным, алфайер показался Маскаллу диким и болезненным, а джейл — мифическим, лихорадочным и сладострастным.

Холмы были из плодородной темной земли. Маленькие деревца странных форм, все разные, но все пурпурного цвета, покрывали склоны и вершины. Маскалл и Джойуинд углубились в холмы. Какие-то твердые плоды ярко-голубого цвета, размером с крупное яблоко и в форме яйца, в изобилии лежали под деревьями.

— Почему вы их не едите? Они ядовиты? — спросил Маскалл.

Джойуинд спокойно посмотрела на него.

— Мы не едим живых существ. Сама мысль об этом кажется нам чудовищной.


— В теории я с этим согласен. Но неужели вы действительно питаетесь водой?

— А если бы тебе больше нечем было питаться, Маскалл, ты бы стал есть других людей?

— Нет.

— Вот и мы не будем есть растения и животных, ведь они наши собратья. А значит, нам остается только вода, и поскольку питаться можно чем угодно, вода отлично для этого подходит.

Маскалл подобрал один из плодов и с любопытством ощупал. При этом в работу включился еще один из его новых органов чувств. Он обнаружил, что мясистые выросты под ушами неким загадочным образом сообщают ему внутренние свойства плода. Маскалл не только видел, ощущал и обонял плод, но также мог узнать его сущность. Сущность эта была твердой, стойкой и меланхоличной.

Джойуинд ответила на его невысказанные вопросы:

— Эти органы называются «пойгны». Их предназначение — позволять нам понимать всех живых существ и сопереживать им.

— В чем польза этого, Джойуинд?

— Польза в том, чтобы не быть жестокими и эгоистичными, дорогой Маскалл.

Он бросил плод и вновь покраснел.

Джойуинд без смущения вгляделась в его смуглое бородатое лицо и медленно улыбнулась.

— Я сказала лишнее? Вела себя слишком фамильярно? Знаешь, почему ты так думаешь? Потому что ты по-прежнему нечист. Постепенно ты научишься внимать всем языкам без стыда.

Прежде чем он успел понять, что она собирается сделать, Джойуинд обхватила его шею своим щупальцем, как рукой. Маскалл не стал сопротивляться его прохладной тяжести. Прикосновение ее мягкой плоти к его собственной было влажным и чувственным, словно разновидность поцелуя. Он видел, что его обнимает прекрасная бледная девушка. Но, как ни странно, не ощущал ни вожделения, ни сексуальных амбиций. Любовь, выраженная этой лаской, была глубокой, сияющей и личной, однако в ней не было ни тени секса — и такой он принял ее.

Она убрала щупальце, положила руки ему на плечи и впилась глазами прямо в его душу.

— Да, я хочу стать чистым, — прошептал он. — Иначе кем я буду, как не слабым, пресмыкающимся демоном?

Джойуинд отпустила его.

— Мы называем это «магн», — сказала она, показывая на щупальце. — С его помощью мы любим сильнее то, что уже любим, и начинаем любить то, чего не любим.

— Божественный орган!

— Его мы бережем с особым тщанием, — заметила Джойуинд.

Тень деревьев предоставила своевременную защиту от уже почти невыносимых лучей Бранчспелла, неуклонно взбиравшегося к зениту. Спускаясь по дальнему склону невысоких холмов, Маскалл тревожно высматривал следы Найтспора и Крэга, но тщетно. После нескольких минут поисков он пожал плечами; однако в его душе зародились подозрения.

У их ног лежал маленький естественный амфитеатр, полностью окруженный лесистыми возвышенностями. Его середина была из красного песка. В самом центре высилось величественное дерево с черным стволом и ветвями и прозрачными хрустальными листьями. У подножия дерева был круглый природный водоем с темно-зеленой водой.

Они спустились, и Джойуинд повела Маскалла прямиком к водоему.

Маскалл внимательно оглядел его.

— Это и есть святилище, о котором ты говорила?

— Да. Оно называется Источник Формирующего. Женщина или мужчина, желающий помолиться Формирующему, должен набрать воды нол и выпить ее.

— Помолись за меня, — попросил Маскалл. — Твоя незапятнанная молитва будет обладать большей силой.

— Чего ты желаешь?

— Чистоты, — взволнованно ответил Маскалл.

Джойуинд сложила руку чашечкой и выпила немного воды. Затем поднесла ладонь к губам Маскалла.

— Ты тоже должен выпить.

Он подчинился. Она выпрямилась, закрыла глаза и принялась молиться вслух голосом, напоминавшим мягкое журчание ручейка:

— Формирующий, отец мой, надеюсь, ты слышишь меня. К нам пришел незнакомец, отягощенный густой кровью. Он жаждет очищения. Позволь ему познать смысл любви, позволь жить ради других. Не лишай его боли, дорогой Формирующий, но дай отыскать собственную боль. Вдохни в него благородную душу.

Маскалл слушал со слезами в сердце.

Когда Джойуинд умолкла, туманное облачко набежало ему на глаза, и он увидел большой круг ослепительно-белых колонн, наполовину погребенных в алом песке. Несколько минут они мерцали, то сгущаясь, то расплываясь, словно фокусируясь, затем снова померкли и исчезли.

— Это был знак от Формирующего? — спросил Маскалл тихими, благоговейным голосом.

— Возможно. Это временной мираж.

— Что это такое, Джойуинд?

— Понимаешь, дорогой Маскалл, святилища пока не существует, но оно будет существовать, поскольку должно. То, что мы с тобой сейчас делаем без затей, мудрецы будут делать впоследствии с глубоким пониманием.