Ранняя пташка

Это произошло опять: сначала ее имя, затем машина, ключи с брелоком в виде кроличьей лапы, слова Бригитты о том, что она любит Чарли, как это было во сне. Так не должно быть. Так не может быть.

Сначала реальность, и только затем сон. Причина, затем следствие.

Женщина снова щелкнула зубами. У меня был батончик с орехами, она съела его без промедления, вместе с последним печеньем и половиной шоколадного пряника, который я захватил на крайний случай.

– Вот почему ты забралась под «Бьюик»? – спросил я. – Тебя сюда привел сон?

Вопрос был бессмысленный, поскольку Бригитта начисто лишилась способности вести разумную беседу. Но, как это ни странно, несмотря на грязь и спутанные волосы, равную одежду и паутину, ее глаза оставались в точности такими, какими я их запомнил: фиолетовыми, необычайно яркими и прозрачными.

Пока я размышлял над ее внешностью, над тем парадоксом, что она явилась мне во сне, над тем практически немыслимым фактом, что именно я дал ей «морфенокс» и теперь ее придется отправить на покой, рядом послышались шаркающие шаги. Посветив фонариком, я увидел две толстенных мужских ноги, от лодыжки и ниже, предположительно принадлежащие Эдди Танджирсу, новичку, относительно которого меня предостерегал Ллойд. Я быстро перекатился в противоположную сторону, но тотчас же заметил, что и здесь тоже стоит женщина-лунатик, в войлочных тапочках.

У меня на глазах сильные пальцы ухватились за нижний край крыла, и на меня уставилось перевернутое лицо, абсолютно равнодушное. Женщине было лет двадцать с небольшим, бледная, с выбитым глазом, в растрепанных светлых волосах застряла диадема. Я встревожился тем, что меня окружила превосходящая числом группа из трех человек, видевших во мне лишь сытное блюдо, однако в мою пользу были два обстоятельства: во‐первых, лунатики двигались медленно, и, во‐вторых, они были очень-очень глупые.

– Похоже, с замужеством все кончено, – сказал я, заметив у Блестящей диадемы на грязном пальце обручальное кольцо.

Она протянула ко мне руку. Я отпрянул назад, уклоняясь от Бригитты, и посмотрел в противоположную сторону, где Эдди Танджирс мускулистой рукой пытался схватить меня за щиколотку. Это уже было серьезно. Здоровенный, сильный, и в головном мозгу не осталось ни одного функционирующего уголка, чтобы чувствовать боль, сострадание или здравый смысл. Выстрел из моей «Колотушки» отбросит его назад, но ударная волна может пробить бензобак или, что хуже, отразиться от колеса и оглушить меня, что, возможно, станет моим концом.

Танджирс вцепился мне в щиколотку и потянул что есть силы. Я ухватился за заднюю ось «Бьюика», чтобы обрести упор и лягнуть лунатика по руке, но только ободрал подбородок о рычаг амортизатора. Не обращая внимания на Бригитту, которая крепко цеплялась за мою руку, лязгая зубами, я выхватил из кобуры «Колотушку», неловко щелкнул предохранителем и…

Ба-бах!

Воздух внезапно наполнился пылью, я на мгновение ослеп. Сперва мне показалось, что я разрядил свою «Колотушку», однако это было не так: оружие оставалось холодным. Тем не менее Танджирс отпустил мою ногу и теперь лежал бесформенной массой на капоте машины напротив, оглушенный ударной волной. Заморгав, я выглянул из-под машины. Рядом появилась еще одна пара ног, но эти уже двигались не шаркающей походкой лунатика, а сохраняли полный контроль над двигательными функциями. Зимовщик. Вот кто сделал выстрел.

– Эй, кто там! – раздался звонкий женский голос. – Мы что, развлекаемся?

– Вообще-то, я бывал и не в таких переделках, – постарался произнести как можно более уверенным тоном я, – и, послушайте, понимаю, это может показаться довольно глупым, но я Младший консул, и я полностью контролирую ситуацию.

– Полностью контролируешь ситуацию? Ха! – послышался голос, затем уже тише: – Подожди-ка, это Чарли?

Я подтвердил, что да.

– Это Аврора. Ты не поможешь мне с этим типом? В нем по меньшей мере сто двадцать кило, и все до одного они страстно желают пообедать мною.

Ситуация требовала слаженной работы команды.

– Слева от вас еще одна с диадемой на голове!

Ба-бах!

На этот раз выстрел был направлен в противоположную от меня сторону, и лишь совсем немного грязи залетело под машину. Я увидел, как стоявшая перед «Бьюиком» Блестящая Диадема отлетела к «Остину» напротив, беспорядочным сплетением ободранных ног и рук. Выкатившись из-под машины, я поднялся на ноги. Внешне Аврора оставалась такой же, как и прежде: невидящий левый глаз, потрепанный Зимний комбинезон, но с добавлением панги [102] в ножнах на спине.

– Спасибо за предостережение, – весело сказала она. – Итак, зачем ты вернулся?

– Вернулся? Я никуда не уезжал.

– В таком случае, чем ты занимался четыре последних недели?

Я вздохнул.

– Я… заснул.

Аврора едва сдержала улыбку.

– Ты шутишь?

– Нет. Вырубился. У меня сломался будильник.

– Уортинг, ты болван, но, знаешь, такое действительно случается. Джек Логан славился этим, когда был Послушником. Проспал и опоздал на рейд на целую неделю. – Она помолчала. – Что там произошло с Джеком Логаном?

Я изумленно уставился на нее. Таким небрежным тоном спрашивают: «Ну, где он сейчас?»

– Вы же… его убили?

– Ну убила, – щелкнув пальцами, подтвердила Аврора. – Сколько шума. Токката совсем не обрадовалась, это я точно говорю. Я так счастлива, что не я сообщила ей эту новость.

Я решил перевести разговор на другую тему.

– Никто не знал, где я нахожусь, до тех пор, пока Джонси не отправилась меня искать. Разве вы не должны были отправить факс в мое отделение, объяснив, каким образом я должен вернуться?

Аврора задумалась.

– Я поручила это агенту Хуку. Неужели в Кардиффе ничего не получили?

– Похоже на то.


– Я выясню у Хука, в чем дело. Черт, – она вопросительно ткнула в меня пальцем, – от тебя почти ничего не осталось.

Я заверил ее в том, что целую неделю буду есть без остановки, в буквальном смысле, и Аврора сказала, что постарается выбить для меня дополнительный рацион. Затем мы перешли к более насущным делам: лунатик пытался подняться на ноги. Оглушить мертвоголового гораздо сложнее, чем человека, полностью сохранившего умственные функции, и находиться в бессознательном состоянии он будет не так долго. Как метко выразился Логан, ему меньше подниматься вверх по лестнице. Однако вдвоем мы без особых усилий скрутили лунатику руки, и, покончив с этим, Аврора привязала его к бамперу «Фольксвагена Жука», хотя он и пытался вырваться, словно собака, жаждущая спугнуть белку.

– Ты знаком с Эдди Танджирсом? – спросила Аврора таким тоном, каким представляют незнакомого человека на вечеринке.

– Вообще-то… нет, – смущенно пробормотал я, ибо Танджирс не просто обладал отменным телосложением и привлекательной внешностью, но и был еще совершенно голый – и демонстрировал свое хозяйство значительных размеров, твердое как камень.

– Танджирс был Самцом первого уровня, – продолжала Аврора, – он занимался своим ремеслом в Двенадцатом и застрял здесь. Когда Эдди был жив, мысли у него по большей части были заняты одним – теперь же он вообще ни о чем другом не думает. Если у тебя есть пробирки и жидкий азот, мы могли бы сделать заготовку – этот парень сидит на сокровищах.

Должно быть, у меня на лице отобразилось потрясение, ибо Аврора состроила гримасу.

– Это шутка, Уортинг. Зимой они нужны не меньше, чем еда и тепло. Теперь хозяйство Танджирса можно использовать только как вешалку для шляп. Отступи влево.

Пока мы говорили, Блестящая Диадема поднялась с пола и, шатаясь, двинулась к нам. Ее вытянутое лицо было перепачкано грязью, плечо вывихнулось при падении. Шагнув вперед, Аврора вправила ей плечо, мастерски и в то же время небрежно, после чего привязала ее на безопасном удалении от Танджирса.

– Работа сделана, – ухмыльнулась Аврора. – «Сникерс»?

– Спасибо.

Достав из внутреннего кармана несколько шоколадных батончиков, она дала один мне, затем скормила по два лунатикам, прямо в обертке.

– Блестящая Диадема хочет поговорить, – сказал я, ибо женщина-лунатик, жуя батончик, шевелила губами, беззвучно произнося какие-то слова.

– Ты прав, – согласилась Аврора. – Выясним, что она хочет сказать?

Достав из рюкзака бутылочку с водой, она плеснула немного в горло женщине-лунатику. Блестящая Диадема закашлялась, проглотила воду, и когда горло у нее смочилось, я разобрал, что у нее дребезжащий акцент уроженки Кармартеншира. Судя по всему, она непрерывно говорила с тех самых пор, как испарились высшие функции ее головного мозга, ибо речевой аппарат у нее успел порядком износиться.

– Консервированный томатный соус «пастетта», потереть моцареллу на терке… добавить муки, – сказала она. – Сладкий перец всех видов, анчоусы.

– Похоже на рецепт пиццы, – заметила Аврора. – Хочешь еще «Сникерс»? Меня угостил спонсор. У меня в машине их несколько сотен.

– Ну тогда давайте.

Она протянула мне упаковку из пяти батончиков.

– Наверное, я снова должен вас поблагодарить, – сказал я.

– Нет, – ответила Аврора, – это я отчасти виновата в том, что ты застрял здесь. Мне нужно было бы проследить, как у тебя дела.

– Свежая цветная капуста, – продолжала бормотать Блестящая Диадема, – и немного чая улун.

– Не похоже, чтобы она направлялась в ближайший супермаркет, ты не согласен? – спросила Аврора. – А эта имеет к тебе какое-либо отношение?

Она указала на торчащие из-под «Бьюика» ноги Бригитты, беспомощно шевелящиеся.

– Да, – сказал я, – она попыталась меня укусить, когда я отвернулся.

– Она проделывает какие-нибудь фокусы?

– Она ест мертвецов.

– Едва ли это можно считать фокусом, ты не находишь? – заметила Аврора, опускаясь на корточки и заглядывая под машину.

– Да, – согласился я, – скорее это инстинкт самосохранения.

– Так, подожди-ка, – сказала Аврора, – кажется, это Бригитта.

– Мандерлей, – не задумываясь, подсказал я.

Я нигде не слышал и не читал эту фамилию; я просто ее знал. Также я не понимал, но почему-то не удивлялся, откуда мне известно, что Бригитта Мандерлей служила в Оттомане, что ее любимый цвет – желтая охра, она любит собак, Уильяма Теккерея, а также гулять в Скалистом крае [103], что день рождения у нее девятого числа после Весеннего пробуждения, как и у меня.

– Как это грустно, – сказала Аврора, глядя на жалкие остатки того, что когда-то было Бригиттой.

На самом деле это было очень мягко сказано.

– Минуточку, – спохватилась Аврора, – кажется, Бригитта получает жалованье по тарифу «Бета». Значит, кто-то продал ей свой «морфенокс». Тот… кому препарат Зимой не понадобится.

При этом она выразительно посмотрела на меня. Мне хотелось надеяться, что приливший мне к щекам жар был не слишком заметен.

– Не переживай, – продолжала Аврора, – я не скажу ни единой живой душе, хотя если бы ты не продал ей «морфенокс», у нее не завяли бы мозги.

Честное слово, мне не нужно было напоминать об этом.