Ранняя пташка

Я молча кивнул.

– Вот именно. Итак: почему Аврора заинтересована в том, чтобы ты остался в Двенадцатом секторе?

Я даже не знал, что думать. Аврора предупреждала, что общаться с Токкатой будет крайне нелегко – и она вряд ли будет со мной искренна. Однако теперь я начинал подозревать, что Аврора сама пыталась использовать меня в собственных целях.

– Я не знаю, – повторил я.

Токката молча смотрела на меня почти целую минуту, прежде чем заговорила снова.

– Где ты встретился с Авророй сегодня?

– В подвале «Сиддонс».

– Там ты также наткнулся на нее совершенно случайно, так?

– Ну да…

Я осекся. Возможно, и та встреча тоже не была случайной. Аврора предвидела, что я спущусь к Снегоходу, и разрядить баллон со сжатым воздухом было проще простого.

– Нет, я…

Я уже был готов сказать: «собирался взять Снегоход и уехать отсюда», но в последний момент передумал.

– Да или нет? Что ты там делал?

– Мы оба оказались в подвале «Сиддонс». Я там… выполнял одно поручение привратника Ллойда, а Аврора искала лунатиков-Шутников, чтобы забрать их в «Гибер-тех».

Проворчав что-то себе под нос, Токката вопросительно посмотрела на Джонси.

– Мы кого-то упустили?

– Шестерых, – пожала плечами Джонси. – Ллойд прислал докладную, но она затерялась. Троим удалось остаться в живых, Кривой отправил на покой Бригги, а с остальными двумя разобралась я.

– Мне не нравится то, как поступают с Отсутствующими в «Гибер-техе», – сказала Токката. – Их расчленяют, затем слепляют заново, наобум, используют их как лишенных сознания роботов. Поступать так неприлично, даже с мертвоголовыми. Что еще произошло? Не упускай ни одной мелочи.

Я задумался о своей клятве. Аврора особо подчеркнула никому ничего не говорить. Я не мог точно сказать, относится ли клятва, данная одной из Располовиненных, к обеим. Возможно, нет. Но поскольку клятва, данная Авроре, началась в тот момент, когда мы привязали лунатиков к машине у «Сиддонс», я рассудил, что имею полное право поделиться всем тем, что было известно мне до этого.

– Аврора дала мне дельные советы относительно раннего пробуждения, – сказал я, чувствуя себя неуютно под зловещим взглядом единственного глаза Токкаты. – Много есть, быть в тепле, остерегаться лунатиков, избегать Джима Трикла и сонных – в таком духе, затем мы расстались перед «Сиддонс».

– И все?

– И все.

Она молча смерила меня взглядом.

– Я много чего не люблю, но знаешь, чего я не могу терпеть больше всего?

– Нет, мэм..

– Пробелов. Я ненавижу пробелы. Щели в дверях, щели в окнах, щели между плитками в ванной, длинные промежутки между книгами и продолжением. Но знаешь, какие пробелы я ненавижу больше всего?

– Нет, мэм.

– Пробелы в своих знаниях. Ты покинул «Сиддонс» в половине одиннадцатого в штабной машине Авроры и встретился с Джонси в полдень. – Она постучала себя по голове. – Мне не нравятся секреты, и мне не нравится Аврора. Я собиралась выйти замуж, завести семью. Вмешалась Аврора, и Логан, поджав хвост, бежал из Сектора. Этого ей показалось мало, и не успела я опомниться, как она его убила – защищая твою никчемную костлявую задницу. Поэтому когда у Консула, только что прибывшего в Трясину при более чем странных обстоятельствах, есть полуторачасовой пробел, меня это серьезно бесит. Поэтому начнем сначала: о чем вы говорили?

– Мы ни о чем не говорили.

– Ты не сказал ни слова, наслаждаясь кофе с сандвичем в «Уинкарнисе»?

У меня внутри все оборвалось. Отказываться бесполезно. Токката все знает – скорее всего, от Шамана Боба или кого-либо из игроков в «скраббл». Я был наивным глупцом, полагая, что в Двенадцатом секторе могут быть какие-то тайны. Вероятно, известие о нашей встрече уже разошлось по всей Открытой телефонной сети. Дважды.

– Так… ни о чем, – пробормотал я. – Сплетни, советы.

– О, подожди, – встрепенулась Токката, – значит, ты говорил с ней. А всего секунду назад ты утверждал обратное. Ты лживое дерьмо, Уортинг. Знаешь, какое наказание ждет того, кто солгал Старшему консулу Сектора?

Меня прошиб горячий пот. Едкий жар покалывал мне спину, на лбу выступила испарина. Меня еще никогда так не распекали. Я заметил, что даже Джонси начала неуютно озираться по сторонам, испытывая желание провалиться сквозь землю.

– Увольнение, – сказал я.

– Извини, я тебя не слышу.

– Увольнение.


– Нет, сначала удар в глаз, и только потом увольнение. Строго говоря, речь идет только об увольнении, удар в глаз я добавила чисто для собственного удовольствия. Итак, начнем сначала. О чем вы говорили?

Я посмотрел на Токкату, затем на Джонси.

– Ты должен все ей рассказать, – сказала Джонси.

Я сидел, сгорая со стыда, чувствуя себя жалким и никчемным, с искаженным от боли лицом.

– Замерзшая моча Грымзы тебе на голову, – воскликнула Токката, – она взяла с тебя клятву?

– Нет, – сказал я, лихорадочно соображая.

В период спячки преданность нередко решала всё, и я определенно не собирался нарушить слово, данное тому, кто дважды спас мне жизнь. И тут меня осенило. Раз Токката видит меня кривым с обеих сторон, Аврора должна считать меня внешне привлекательным. Быть может, именно поэтому она поцеловала меня в «Уинкарнисе». Она нашла меня красивым. Мне пришла в голову одна мысль. Дерзкая, не спорю, но мысль.

– Я не знал, что она – это вы…

Грохнув кулаком по столу, Токката поднялась на ноги.

– Она – это не я. Не смей даже думать, будто она хотя бы просто похожа на меня!

– Прошу прощения, я не знал, что вы с Авророй… не ладите между собой. В противном случае мы бы не…

– Что вы бы не?

– Мы бы не… переспали.

Джонси шумно поперхнулась кофе, разбрызгав его на ковер, а Токката лишь рассмеялась.

– Оба мы прекрасно сознаем, что ничего этого и в помине не было, – сказала Токката. – Аврора никогда особенно не заморачивается с тем, кто и что, но она неизменно выбирает красавчиков. Поверь, ты к их числу не относишься. Мне нужна правда, иначе ты до самого Весеннего пробуждения будешь драить сортиры. Без зубов и со сломанными пальцами, – добавила она на тот случай, если подобный вариант показался мне хоть сколько-нибудь привлекательным.

Я долго смотрел на нее, затем перевел взгляд на Джонси. Как это ни странно, издевки по поводу моей внешности неизменно придают мне ясность мыслей и укрепляют веру в себя.

– Она любит снег, но не любит Зиму, – заговорил я, вспоминая бесстрастное описание своего мужа, сделанное Бригиттой, – ценит восхождение на гору больше, чем вид, открывающийся с вершины. Улыбается она нечасто, но когда такое происходит, весь мир улыбается вместе с ней. Она пользуется туалетной водой «Лудлов», – тихо добавил я, – и у нее родинка, формой напоминающая остров Гернси, вот здесь.

Я прикоснулся пальцем к своей груди. В комнате наступила тишина. Токката зловеще сверкнула на меня глазами.

– Сознаю, что это была большая ошибка, – продолжал я, – однако мне еще никогда не представлялась такая возможность. Я был… польщен.

Токката уставилась на меня, перевела взгляд на Джонси, снова повернулась ко мне.

– Я никак не мог предположить, что это разозлит вас. Обещаю, впредь такое больше не повторится.

– Уж постарайся, иначе лишишься языка – причем крайне болезненным способом. – Токката долго смотрела на меня, полагаю, стараясь определить, как ей быть. – Ну хорошо, – сказала она наконец, – две вещи: если снова встретишь Фулнэпа, немедленно придешь сюда и доложишь мне, и – ты меня слушаешь?

– Да.

– Я хочу знать, что задумала Аврора. Ты говоришь мне не всё – я даже не могу сказать, известно ли все тебе самому, – но мне нужно знать больше. Почему ты ее интересуешь. Можно сказать точно, дело не в твоем обаянии или внешности. Аврора бесцеремонно использует всех в своих целях; тебя она либо уже использует, либо собирается использовать в ближайшее время.

– Вы хотите, чтобы я шпионил за ней?

– Очень проницательно с твоей стороны. Да, и вздумаешь вести двойную игру – на следующий же день станешь кормом для зимних стервятников. Добро пожаловать в Трясину. Итак, какая наша задача?

– Поддерживать неприкосновенность состояния сна и обеспечивать наиболее благоприятный исход для большинства.

– Хорошо. Может, за Зиму ты чему-нибудь и научишься. Возможно, тебе это понравится; блин, быть может, ты даже останешься в живых. Но если будешь считать нас за дураков, вести свою игру или работать против нас, я обрушу на тебя тонну первоклассного дерьма глиптодонта. Ты думаешь, я говорю образно?

– Никак нет, мэм.

– Хорошо. А теперь проваливай.

Встав, я отдал честь и вышел из кабинета. Моя одежда насквозь промокла от пота, вызванного нервным возбуждением. Отыскав раздевалку, я снял куртку и прислонился к холодным шкафчикам, стараясь унять бешено колотящееся сердце.





«Гибер-тех»




«…Зимние поручители не пользуются любовью, по очевидным причинам. Порожденные отчаянием опрометчивые обязательства на чрезмерно жесткий Зимний долг являются главной причиной личных банкротств. Многие называют поручителей Холодными акулами, но сами они говорят про свое ремесло как про «неоценимую услугу Проснувшимся»…»

Справочник по Зимологии, 4-е издание, издательство «Ходдер и Стоутон»