Ранняя пташка

– Очень интересно, – сказала Токката, когда мы, получив назад свое оружие, возвращались к оставленной у входа штабной машине.

– Что именно?

– То, что всем, похоже, нет никакого дела.

– Нет никакого дела до чего?

– До тебя. «Гибер-тех» видит в любом необычном лице потенциального члена «Истинного сна», человека никчемного, неудачника. А на тебя никто не обратил внимания и тебе даже позволили отлучиться – кстати, куда ты ходил?

– В сортир.

– Правильно – и у меня возникает подозрение, что всем было приказано оставить тебя в покое. С какой стати?

– Сомневаюсь, что полное игнорирование можно считать основанием для подозрений, – сказал я.

– Ты не знаешь эту братию так, как ее знаю я. Говорил с кем-нибудь о проекте «Лазарь»?

Я сообщил Токкате, что у меня в «Гибер-техе» есть знакомая – мы вместе воспитывались в Приюте – и она сказала, что грядет решающий прорыв, который в корне изменит правила игры.

– Это еще какой?

– Судя по всему, всеобщая доступность «морфенокса-Б». Это же здорово, правда?

– Все так говорят, – сказала Токката, – и это втрое увеличит количество лунатиков, которых можно будет отправить на преобразование. Да, конечно, выживаемость увеличится, но также появится большое число дешевых рабочих рук. Я всегда относилась с большим подозрением к решающим прорывам, – добавила она. – Иногда правила игры не нужно менять, если никто не имеет четкого представления о том, правила какой игры будут меняться и на что именно.

– Не понимаю.

– Да, – сказала Токката, – и я тоже не понимаю.

– Произошло нечто странное, – подумав, сказал я.

– Что?

– Мимо прошла Достопочтимая Гуднайт.

– И?

– Она назвала меня по имени. Мы с ней встречались всего один раз, четыре недели назад. У нее хорошая память на имена?

– Да она мое-то вспоминает с трудом, – сказала Токката. – С чего это она тебя запомнила? Ты произвел на нее впечатление?

– Никакого.

– Как я уже говорила, – задумчиво пробормотала Токката, – в тебе есть что-то такое, что заинтересовало «Гибер-тех». И речь идет о какой-то беспринципной эксплуатации – или я не Токката.

Мы сели в штабную машину и медленно поехали обратно в город. В Двенадцатом секторе я находился исключительно из-за Авроры. Сначала она отправила раньше расписания последний поезд в Мертир, затем устроила меня в квартиру на девятом этаже «Сиддонс», никому не сказала о том, что я там, и сама не проведала, как у меня дела. Возможно, встреча в подвале «Сиддонс» также была подстроена, чтобы дать Авроре возможность прийти мне на помощь.

– Разрешите задать вопрос, мэм?

– Давай.

– А вы как думаете, почему «Гибер-тех» заинтересовался мною?

Токката несколько секунд пристально разглядывала меня своим единственным здоровым глазом.

– Понятия не имею, Кривой. Но поверь мне, это нечто нетривиальное.





Фоддер




«…Зимой привратники никогда не выходят на улицу, в первую очередь потому, что должны присматривать за своими подопечными. Даже при возникновении чрезвычайной ситуации – пожаре, нападении Злодеев, вторжении лунатиков, перегреве Чугунка, голоде, – ни один привратник не покинет здание, если в нем остается хотя бы один спящий. Привратник погибает вместе со своим зданием…»

«Древнейшая профессия», Портер Фабрисио [111]




Вернувшись в Консульство, я первым делом встретил Джонси.

– Так, дай-ка я сама догадаюсь, – сказала та. – Аврору вы не нашли?

– Тут особого ума не требуется. Можно задать один вопрос?

– Валяй.

Достав из кармана ориентировку на Чарльза Уэбстера, я показал ее Джонси.

– И что?

– Он в «Гибер-техе», преобразован в водителя гольфмобиля.

– И что?

– Он числится пропавшим без вести, однако оказывается в «Гибер-техе»?

Джонси посмотрела на меня, затем на ориентировку, после чего повела меня в архив, расположенный в дальнем конце Консульства.

– Это данные по всему Двенадцатому сектору, – объяснила она, когда мы вошли. – Здесь есть каждый, кто когда-либо сюда приезжал, каждый, кто отсюда уезжал. Умершие, женившиеся и вышедшие замуж, родившие детей. Архивы гибернации, архивы рабочих мест, реестр специальных навыков, школьные журналы, отчеты о деторождении, генетическое сканирование, Дормиториумы, личный автотранспорт, данные о вылеченных зубах и съеденных продуктах. Абсолютно всё. Обожди секундочку.

Порывшись в большой и очень обшарпанной картотеке, Джонси вручила мне дело Уэбстера. Его адрес был «Геральд Камбрийский», комната 106, работал он в «Гибер-техе», «Отделение научного сна, санитар второго разряда». В деле имелась копия свидетельства о рождении, несколько справок из Дормиториума «Томас Карлейль» [112] в Северном пятьдесят восьмом секторе, сертификат Общих навыков и рекомендательные письма с предыдущих мест работы водителем автобуса, инженером по обслуживанию аквариума и страховым агентом. Было также свидетельство о «Частичной смерти» – «Гибер-тех» занес Уэбстера в свой каталог, указав, что его доставили в Отделение научного сна через двенадцать недель после того, как его объявили пропавшим без вести.

– Судя по расписке, его передал Достопочтимой Гуднайт агент Хук, – сказал я, ознакомившись с документом о передаче ответственности. – В этом есть что-то необычное?

– Да нет, – ответила Джонси.

В деле не было никаких данных о браке с Бригиттой, но я, в общем-то, и не ожидал их найти. Помимо моих снов, единственным указанием на то, что это может быть один и тот же человек, было то, что оба пропали без вести, а также то, что они могли иметь одинаковое имя. Вот и все. Я вздохнул. Уэбстер был лишь тем, кого я выбрал наугад, чтобы придать обличье безликому образу из своего сновидения – не больше и не меньше. Возможно, он вовсе не сказал «Говер» – а просто пробормотал что-то невнятное.

– Ты счастлив? – спросила Джонси.

– Возможно, все дело в моем мягком наркозе, – сказал я, – в чрезмерном воображении. Да, и еще, полагаю, тебе следует знать, если ты собираешься спариться с Фоддером: заключив в Зимние объятия, он нежно поцеловал меня в ухо.

– Да, я слышала, что он так поступает.

Зевнув, я тотчас же извинился.

– У тебя усталый вид, – сказала Джонси. – Лучше первые два дня особо не напрягаться. Пошли со мной.

Я вышел следом за ней из архива и направился в кабинет. Там мы застали Фоддера, удерживающего охотничий нож на кончике пальца.

– Эй, Фод, – сказала Джонси, – ты не покажешь Кривому город, пока еще не стемнело? Оба вы живете в «Сиддонс», так что имеет смысл завершить путь там.

– С превеликим удовольствием, – согласился Фоддер.

– Также неплохо будет, если вы присмострите за посторонними, – добавил Трикл, сидевший за столом у входа. – Поступили донесения о возможном вторжении в дальнюю часть города неизвестных людей или существ.



Когда мы вышли на улицу, я почувствовал, как холодный ветер буквально вспорол открытые участки тела. Ветер сменился на северный, и первые снежинки уже предвещали сильный снегопад, который начнется в течение ближайших сорока восьми часов. Вместо того чтобы взять один из стоящих у входа Снегоходов, Фоддер предпочел пойти пешком.

– Транспорт не возьмем? – спросил я, следуя вплотную за ним.

– Когда есть возможность, я хожу пешком, – ответил Фоддер. – Когда человек заключен в кокон Снегохода, у него притупляются все чувства. Здесь, на границе, необходимо чувствовать воздух, ветер, окружающую среду. ЗОЛ могут нанести удар без предупреждения.

– ЗОЛ?

– Злодеи, Отсутствующие и Люд. Слышишь?

Мы остановились. Я прислушался, но не услышал ничего, кроме слабого шепота кристаллов льда, гонимых ветром по снежным наносам.

– Нет.

– Вот именно. Здесь ничего нет. Но когда-нибудь непременно появится – и нужно учуять их, прежде чем можно будет их увидеть – прежде чем они увидят тебя.

– Я так понимаю, – сказал я, – что ты веришь в существование Зимнего люда?

– Мне довелось повидать очень странные вещи, – сказал Фоддер, – но ничего такого, что позволило бы поверить в существование Грымзы – а жаль. Мне бы хотелось, чтобы Лора выиграла спор.

Мы шли вперед. Кружился снег, видимость упала до тридцати шагов, дневной свет стал тусклым, мягким и рассеянным. Фоддер натянул вязаную шапку в форме пингвина, очень нелепую. Он мог знать это, а мог и не знать, но я твердо убежден в том, что никто в здравом уме не посмел бы указать ему на это.

– Трикл говорил что-то насчет донесений о посторонних.

– Время от времени к нам заглядывают незваные гости, но если бы речь шла о чем-то заслуживающем доверия, Джонси подняла бы переполох. Мегафауна слишком умна, чтобы выбираться из своих нор, но бывает, что через город проходят Зимние кочевники. Мы их не трогаем и даже к мусорщикам относимся спокойно, если только они не заходят в дома. А вот Злодеи – это совсем другое дело: они не признают никаких законов вне своего сообщества, плюс странная смесь беспощадной жестокости, строгих правил поведения и гипертрофированного чувства права собственности. Слава богу, вот уже три года длится непрочное соглашение со Счастливчиком Недом.