Расплата
Часть 27 из 48 Информация о книге
В Клэнтоне слухи распространяются с молниеносной быстротой. В восемь утра Декстер открыл церковь, чтобы люди могли задержаться и помолиться. В первые часы трагедии обсуждались слова, что Пит официально числится не убитым, а пропавшим без вести, следовательно, может быть жив. В этом была надежда, и она воодушевляла друзей и соседей возносить долгие, усердные молитвы. Затем Декстер с Джеки вернулись в дом Бэннингов, которые по-прежнему не были готовы встречать массы народа. Декстер мягко уговаривал людей уйти, и они слушались. Горожане приезжали не с пустыми руками – везли кексы, пироги, кастрюли с едой. В пище никто не нуждался, но люди следовали давней традиции. Говорили слова соболезнования и, поняв, что Лиза обниматься и лить с ними слезы не хочет, садились в машины и уезжали. Лиза решила, что поминальной службы не будет. Не исключено, что муж жив, и они с детьми сосредоточатся на этой версии и не станут принимать дурные вести. Или хотя бы попытаются. Дни летели, Лиза стала встречаться с близкими друзьями, и Джоэл со Стеллой тоже. Первый шок постепенно прошел, однако осталась грызущая, не проходящая боль. Вернулась привычная рутина. Семья вместе завтракала и ужинала, часто с ними сидела Нинева, у которой появилось много новых морщин. По будням около десяти часов приходил с благочестивым визитом Декстер – читал стих из Библии, произносил слова утешения, молился. Иногда появлялась и Джеки, но, как правило, он был один. Через две недели после объявления печальной новости Флорри повезла Джоэла и Стеллу на уикэнд в Мемфис. На этом настояла Лиза – хотела, чтобы дети отдохнули от царившего в доме мрачного настроения и немного развлеклись. В Мемфисе у Флорри была не похожая на других подруга, умеющая заставить всех улыбаться. Они остановились в «Пибоди», и номер Джоэла оказался неподалеку от того, где его зачали, хотя он об этом никогда не узнает. В отсутствии детей Декстер Белл ежедневно навещал Лизу. Они сидели в кабинете и тихо беседовали. Из кухни Нинева слышала каждое слово. Лекарства с «черного рынка» Питу помогли – третий приступ дизентерии все-таки случился, но был не таким сильным, как предыдущие. Малярия тоже продолжала мучить. Пит мог как-то действовать, но временами нападала лихорадка, он ложился на землю, и его колотило с головы до пят. Возникали видения – ему казалось, будто он вернулся домой. Сидя с Клэем в тени барака, Пит наблюдал, как на кладбище за дорогой несут вереницей трупы. В конце апреля ежедневно умирало двадцать пять американцев. В мае число возросло до пятидесяти, в июне – до сотни. Смерть была повсюду. Живые постоянно думали о ней, потому что все время постоянно видели трупы. Порой они были просто свалены в кучу. И мысль о смерти каждому приходила в голову. С каждым днем сильнее мучил голод, и истощенные люди приближались к тому рубежу, от которого нет возврата к жизни. Свирепствовали болезни, и не имелось средств, чтобы бороться с ними. С постоянной неизбежностью одного из дюжины ежедневно уносила смерть. Пит видел, как сдавались и умирали люди, и его самого иногда тянуло бросить борьбу. Каждый находился на грани – выжить могли лишь те, у кого была железная воля к жизни. Капитуляция – процесс безболезненный, а выживание требовало усилий: проснувшись утром, всячески себя преодолевать, чтобы просуществовать еще день в аду. Одни настраивали себя на выживание, несмотря ни на какие козни врага, другие в изнеможении от страданий закрывали глаза. Пит выжил, потому что думал о жене и детях, своей ферме и семье с длинной историей в округе Форд. Припоминал рассказы, которые слышал мальчишкой, о прежних войнах, баталиях и битвах, переходящие от поколения к поколению яркие истории. Вспоминал, как проводили в «Пибоди» ночи с Лизой, чего в двадцатых годах себе не позволила бы ни одна уважающая себя пара. Вспоминал ее тело и постоянную жажду физической близости. Вспоминал, как охотился и рыбачил с Джоэлом на своей земле. Как они приносили домой оленей, тетеревов, кроликов, лещей и краппи, разделывали за сараем и отдавали в кухню Ниневе. Вспоминал Стеллу: как малышка, свернувшись на диване, сияла удивительными глазами, слушая вечернюю сказку. Ее теплую кожу. Пит хотел вернуться домой, когда дети окончат колледж и обзаведутся семьями. Пит принял решение: он не умрет ни от голода, ни от болезней. Он крутой деревенский парень, выпускник Уэст-Пойнта, кавалерийский офицер, у него дома прекрасная семья. Он удачлив: физически крепче многих, упорнее их. Выносливее товарищей – во всяком случае, в этом себя убеждал. Хотел бы помогать слабым, но обессилел. Умирали все, и ему приходилось думать о себе. По мере того как условия в О’Доннеле становились все страшнее, люди все чаще поговаривали о побеге. Естественное желание заключенных, но в их случае почти невыполнимое. В них сохранилось слишком мало сил, чтобы далеко убежать, и повсюду находились японцы. Даже если бы удалось выбраться наружу, в джунглях все равно не выжить. Чтобы подавить желание к побегу, японцы установили несколько правил – простых для понимания, но исключительно жестоких. Если заключенный бежал и был пойман, его колотили кнутом до тех пор, пока он не истекал кровью. Чтобы продемонстрировать, как работает правило, охрана решила устроить шоу и выстроила около у администрации несколько тысяч пленных. Пять американцев пытались бежать, но их поймали. Раздели догола, связали над головами руки и прикрутили к перекинутой через рельс веревке так, что пальцы на ступнях едва касались земли. Выглядело все так, будто их хотят повесить. Все пятеро до того отощали, что ребра выпирали из груди. Вперед выступил офицер с кнутом и через переводчика объяснил, что` сейчас произойдет. Хотя и без объяснений все уже стало ясно. Офицер виртуозно владел кнутом, и его первый удар по спине заставил американца закричать. Кнут продолжал хлестать, и вскоре спина и ягодицы несчастного превратились в кровавое месиво. Когда американец потерял сознание, офицер перешел к следующему из пятерых. Экзекуция под палящим солнцем продолжалась полтора часа. Когда все пять истерзанных, обливаясь кровью, затихли, выступил вперед начальник лагеря и огласил новое правило: если кому-нибудь из узников удастся убежать, пыткой кнутом подвергнут и оставят умирать на солнце десять его товарищей. Это шоу расстроило много планов побега, которые тщетно придумывали заключенные. Клэй нашел работавшего на грузовике филиппинского скаута, открывшего в американском секторе лагеря черный рынок еды. Он назначал честные цены и предлагал консервы с лососем, сардинами, тунцом, фрукты, арахисовое масло, печенье. Пит и Клэй приняли решение: они потратят спрятанные в чехле фляги деньги Пита, купят, что смогут, еду поделят между собой, но ни с кем больше, и попытаются выжить. План требовал усилий от обоих – непросто спрятаться так, чтобы никто не заметил, как они поедают продукты с черного рынка. Народ в лагере стал завистливым, и все следили друг за другом. Им было стыдно есть самим и не делиться с другими, но они точно знали, что не сумеют накормить шестьдесят тысяч голодных лагерных душ. В первую покупку попала банка лососины, четыре апельсина и кокосовое печенье. За полтора доллара они наелись, как короли. План был таков: растянуть деньги на как можно более долгий срок, а потом придумать что-нибудь еще. Еда буквально возродила Пита, и он стал бродить по лагерю в поисках своих старых сослуживцев из двадцать шестого кавалерийского полка. Японцы редко заходили на территорию, и их мало интересовало, что там происходит. Они знали, что в лагере нечеловеческие условия жизни, и, когда это было возможно, просто игнорировали тюрьму. Пока пленные за решеткой, им безразлично, чем они живут. А вот груды мертвецов игнорировать было нельзя. Начальник лагеря велел их сжигать, но генерал Кинг просил разрешить более достойное погребение. Если японцы верили в кремацию, то американцы нет. С учетом того, что ежедневно умирало до сотни пленных, генерал Кинг разработал похоронный ритуал. Команды могильщиков работали, меняя друг друга. Другие подносили тела. Большинство поступало из больничного морга, но разлагающиеся трупы находили на всей территории. Пит и Клэй усвоили, что дольше живут те, кто чем-то занимается, а не сидит в ступоре, уставившись в одну точку. Они вызвались работать в команде могильщиков. После завтрака уходили из барака и шли на американское кладбище, расположенное за забором главной территории примерно в восьмистах ярдах от медпункта. Им дали инструменты – старые лопаты, больше напоминавшие гнутые железяки и на вид неспособные сгрести хотя бы фунт земли. Американский офицер обозначил границы следующей общей могилы: шесть футов в ширину, двадцать в длину и четыре в глубину. Копатели приступили к работе. Их было много, и задача была неотложной, поскольку трупы разлагались. Их приносили завернутыми в одеяла на бамбуковых шестах или на носилках из створок старых дверей. Похоронные команды пользовались всем, что помогало перетаскивать стофунтовые скелеты, многие из которых на жаре начали разлагаться. Вонь была такой, что при дыхании щипало горло. При каждой могиле работал регистратор, заносивший в блокнот имя и фамилию мертвеца и точное место его упокоения. Но было много таких, у кого отсутствовали жетоны, и они ложились в землю безымянными. В яму помещалось двадцать и более трупов, когда она заполнялась, могильщики приступали к печальному делу и засыпали товарищей. Кладбище прозвали свалкой костей, и название прижилось. Пит мог посчитать количество ребер на каждом трупе, который хоронил. И каждый раз, засыпая очередного американского солдата, проклинал японцев. День за днем Пит с Клэем вызывались работать в похоронной команде. Пит понимал, что это способ сохранить человечность. Кто-то должен позаботиться, чтобы солдата достойно похоронили, насколько это возможно в данных обстоятельствах. И если умрет он сам, то с сознанием, что найдется добрая душа, чтобы вырыть могилу для него. Потери росли, и работы прибавлялось. С убогим инструментом и скудным питанием выполнять ее становилось труднее. Территория свалки костей расширялась, трупы прибывали нескончаемым потоком. Яма наполнилась, и офицер приказал засыпать ее. Пит посмотрел на людей и похолодел: это лицо он узнал даже с бородой и закрытыми глазами. Он спросил офицера-регистратора, как имя умершего. – Сальвадоре Морено из двадцать шестого кавалерийского полка, – ответил тот. Пит зажмурился и стоял, не в силах пошевелиться. – Ты в порядке? – спросил Клэй. Пит, спотыкаясь, отошел к забору, опустился на землю и горько заплакал. Глава 29 Все указывало на то, что работа в похоронной командой была не лучшей идеей. За ними издалека наблюдали японцы. Им требовались американцы «покрепче», чтобы отправить на родину и там использовать в угольных шахтах в качестве рабов. Пита и Клэя отобрали в группу примерно из тысячи человек. Первая мысль о возможных переменах возникла в конце июня, когда после завтрака в их барак пришел охранник и велел пятерым следовать за ним. Во дворе людей построили и приказали стоять по стойке «смирно». Подъехала колонна грузовиков. Каждому, кого сажали в кузов, давали рисовый ком, банан и банку с водой. Стало ясно, что их везут не на обычные работы, и через час пути все вокруг взволнованно заговорили. К добру ли, что их увозят из форта? Японцы постоянно перемещали пленных. Будет ли им лучше там, куда они едут? Вскоре они оказались на людных улицах Манилы. Пит с Клэем продолжали гадать. Но когда въехали в порт, они смутились. То, что их увезли из О’Доннела – это хорошо, но каково им будет в Японии? Настроение упало. Пока они ждали в бухте, прибыла новая группа пленных из другого лагеря, и пошел слух, будто «Красный крест» договорился об обмене и их повезут в Австралию на свободу. Но к этому времени Пит, Клэй и их товарищи из О’Доннела уже ни во что не верили. Пит смотрел на грузовой корабль – на старой ржавой посудине не было ни названия, не регистрационного номера, ни страны принадлежности. Пленные выстроились в длинную очередь и стали медленно подниматься по трапу. На борту их направляли к носу, где был открыт люк с лестницей в трюм. Охранники, нервничая, выкрикивали команды. На ступенях вниз Питу в нос ударила поднимавшаяся из недр судна мерзкая вонь. А затем он увидел потные лица тех, кто уже находился на борту. Как позднее выяснится, это были пленные из тюрьмы к северу от Манилы. Им охрана сказала, что их везут в Японию работать в угольных шахтах. В битком набитом трюме люди стали задыхаться. Стояли бок о бок, плечом к плечу так, что не осталось места ни сесть, ни лечь, ни даже пошевелиться. Послушались крики, ругательства, а охрана загоняла в трюм новых пленных. Тех, кто сопротивлялся, били прикладами. Температура в трюме поднялась до ста градусов, пленные, стоя, теряли сознание – упасть не было места. Появились первые умершие.[9] Император Хирохито отказался ратифицировать Женевскую конвенцию, и с начала войны в Азии императорская армия обращалась с пленными, как с рабами. В Японии отчаянно не хватало рабочей силы, в связи с чем был разработан план переброски американских военнопленных в места, где им предстояло трудиться в угольных шахтах. С этой целью пользовались любым водным транспортом, невзирая на возраст и пригодность к плаванию по морю. Суда везли из Японии на Филиппины солдат, а обратным рейсом их набивали умирающими американцами. За войну в Японию переправили 125 тысяч союзных пленных. 21 тысяча из них умерли на борту или утонули вместе с ветхими посудинами. 6 августа 1945 года шестьсот американских военнопленных добывали уголь на шахте в Оминэ, что всего в пятидесяти милях от Хиросимы. Когда взорвалась первая атомная бомба и земля содрогнулась, они поняли, что это нечто большее, чем обычная бомбардировка. Они истово молились, чтобы это стало началом конца. Наряду с другими многочисленными военными просчетами японцы не уточнили, сколько им понадобится водного транспорта для доставки войск и припасов. К тому же им не удалось в начале войны уничтожить американский подводный флот в Перл-Харборе и других местах. К лету 1942 года американские субмарины, как одинокие волки, бороздили юг Тихого океана и нападали на японский транспорт. Чтобы компенсировать потери, японцы перегружали суда – солдатами на передовую, военнопленными на работы в Японию. Без опознавательных надписей они шли медленно, тяжело. Их прозвали адскими кораблями. В период с января 1942 года по июль 1945 года в Японию доставили 156 транспортов с военнопленными, и это путешествие по морю было самым страшным испытанием из всех, что им выпало пережить ранее. Заключенные находились под палубой без еды, питья, света и туалетов; они задыхались, сходили с ума и умирали. Прибавьте к этому торпеды. Поскольку японцы не обозначали суда-перевозчики войск, все их корабли становились мишенями союзных подлодок. Считается, что примерно пять тысяч пленных американцев пустили на дно вместе с японским транспортом американские торпеды. Транспорт Пита покинул Манильскую бухту через шесть часов после того, как там пришвартовался. А люди в трюме уже кричали и задыхались. Охранники милостиво открыли люки, и по помещению пролетел ветерок. Полковник сумел убедить японцев – сказал: люди в трюме мрут, какой вам смысл привозить трупы? Пленных стали выпускать на палубу, где они могли хотя бы дышать и смотреть на луну. Свежего воздуха стало сколько угодно, но о еде и питье не вспоминали. Бдительные охранники стояли готовые стрелять в любого несчастного, кто отважился бы прыгнуть в море. И хотя о самоубийстве думали все, сил на прыжок у людей не хватало. Пит и Клэй провели ночь на палубе с сотнями других под сияющим небом, которым дома наверняка бы залюбовались. Теперь же оно напоминало, насколько далеки они от свободы. Охрану явно проинструктировали убивать только в случае необходимости. Рабский труд ценился, и непозволительно было губить рабочую силу в трюме. На рассвете трупы подняли наверх и без лишних церемоний похоронили в море. Пит смотрел, как тела шлепаются о воду и некоторое время плывут, прежде чем окончательно исчезнуть, и думал о родителях и женах мертвых солдат, которые сейчас в Миннесоте, Флориде или Орегоне возносят молитвы и ждут писем. Сколько пройдет дней, прежде чем человек в форме постучит в дверь и их мир рухнет? Взошло солнце, а на палубе тени не было. Ни тени, ни еды, ни воды. С каждым часом слышалось все больше жалоб. Охранники держали пальцы на спусковых крючках и отвечали руганью на своем языке. Напряжение росло, нервы стали сдавать. Один из пленных бросился к поручням и совершил прыжок в океан в восьмидесяти футах под ногами. Раздался всплеск, за ним последовал ружейный огонь. Японцы, виртуозно владеющие мечом и штыком, были никудышными стрелками, и не известно, попали ли в беглеца. Но залпы охладили желание последовать его примеру. Время шло, люди жарились на солнце. Чтобы скрыться от немилосердных лучей, они ненадолго спускались в трюм, но вонь сразу выгоняла их обратно. Большинство пленных по-прежнему страдали от дизентерии, и охранники позволяли им освобождать кишечник, свисая на веревках с кормы. Все, что угодно, только бы не пачкали палубу. На второй день солнце милостиво закрыли облака. Пленных загнали в трюм, пообещав, что скоро принесут еду. Люди стояли в длинных шеренгах, не спеша спускаться в ад, и японцы как будто им сочувствовали. Наступил вечер, но пищу так и не дали. Неожиданно среди охраны возникла паника. Несколько японцев бежали с кормы и причем бешено вопили. Первая торпеда угодила в заднюю часть корпуса рядом с машинным отделением. Вторая – точно по центру. Взрывы потрясли судно, корпус ответил эхом и дрожью. После такого испытания старая посудина не могла продержаться долго. Даже Пит, кавалерийский офицер и сугубо сухопутный человек понимал, что они скоро утонут. Они с Клэем опустились на корточки на палубу и смотрели, как обезумевшие японцы задраивают люки, запечатывая в трюме почти две тысячи американцев. На палубе осталось около сотни пленных. Охране больше не было до них дела. Судно проваливалось в пучину, и теперь каждый был за себя. Один смельчак из заключенных попытался отдраить люк, но тут же получил пулю в затылок. Хватит героизма. Третья торпеда сбила людей с ног, и начался хаос. Охранники лихорадочно отцепляли резиновые плоты и швыряли в море спасательные жилеты. Американцы прыгали в черную бездну, не думая, что ждет их впереди. Пит заметил охранника, который, завозившись с плотом, отставил в сторону винтовку. Машинально схватив оружие, Пит выстрелил врагу в лицу, швырнул винтовку в воду и, перепрыгнув через поручни, последовал за ней. Приводнение получилось жестким, но вода оказалась теплой. Клэй приводнился рядом, и они барахтались, оглядываясь, за что бы уцепиться. Море было угольно-черным, вокруг по-английски и по-японски звали на помощь. Судно стало взрываться, из трюма доносились крики запечатанных внутри людей. Пит поплыл прочь быстро, как только позволяли силы, и на мгновение потерял Клэя. – Я здесь, – ответил на его оклик товарищ. – Добыл плот. Они забрались на шестиместный плот, и Клэй, переведя дыхание, воскликнул: – Ты его прикончил! – Да, – гордо ответил Пит. – Из его собственной винтовки. Они нашли в карманах маленькие весла и гребли от тонущего корабля. Однако еды и воды в карманах не было. Вскоре крики о помощи затихли вдали. Десять, пятнадцать, двадцать минут работали веслами. Только убедившись, что погони нет, они позволили себе отдохнуть. В тысяче ярдов судно резко накренилось на корму и пошло на глубину. Задраив люки, японцы убили еще две тысячи голодных, больных американцев. Из черной воды послышался голос, человек звал не по-английски. Пит с Клэем скользнули на дно и ждали. Вскоре раздался шлепок по плоту, за ним появилась голова. Они втащили японца на плот. Он был низкорослым, как все его соотечественники, – максимум пять футов, пять дюймов и тощим. Без штыка, меча и винтовки казался меньше, чем был на самом деле. У него не было ни еды, ни воды – бесполезный япошка, который еще несколько минут назад мучил пленных. Пит ударил с такой силой, что клацнула челюсть. Они били по очереди, пока японец не перестал дышать, а затем сбросили его в воду, где ему предстояло упокоиться с братьями, которых он убил сам. Им стало хорошо. Несмотря на голод и обезвоживание, на то, что они качались на плоту, который плыл неизвестно куда, они испытали огромное удовлетворение. Они отомстили, воздали кровью за кровь и, убив врага, изменили соотношение сил в пользу союзников. Впервые за долгое время они были на свободе. Нет ни жестокой охраны, ни нацеленных на них штыков. Они не копают могилы, и рядом не высятся горы мертвецов. Они плывут под ясным звездным небом, не ведая, в какую сторону держать. Поэтому положили весла и отдыхают на спокойной воде. Южно-Китайское море – людный район, завтра их кто-нибудь подберет. Первое встреченное судно оказалось японским фрегатом. Как только Пит разглядел флаг, они с Клэем соскользнули в воду и спрятались под плотом. Японцы не сбавили хода – видимо, пустой плот их не заинтересовал – они шли спасать соотечественников с торпедированного транспорта. Пит же с Клэем поклялись, что лучше добровольно утонут, чем снова попадут в плен. Вторым попался сорокафутовый рыболов – принадлежавший филиппинцу Амато парусник, которым управлял он сам и два его сына, три самых замечательных человека на земле. Когда рыбаки услышали, что на плоту американцы, то втащили их на борт, укрыли одеялами, дали сначала воды, а затем горячий черный кофе – деликатес, который Пит с Клэем не пробовали несколько месяцев. Пока Теофило частично выпускал воздух из плота и прятал его, Томас управлялся с суденышком, а Амато забросал американцев вопросами. Откуда они? Где сидели в тюрьме? Как долго? У Амато в Америке был кузен, и ему нравилась эта страна. Брат, филиппинский скаут, скрывался в горах. Амато ненавидел японцев даже больше, чем Пит и Клэй. Куда они плыли? Поскольку не знали, где находились, всякие разговоры о точке назначения были абсолютной бессмыслицей. Амато им сообщил, что они были примерно милях в двадцати от берега. На прошлой неделе американцы торпедировали еще один транспорт со своими соотечественниками. Почему они так поступают? Пит объяснил, что транспорт с войсками никак не обозначен. Теофило подал им миски с горячим рисом и пандесалом (булочками). Пит и Клэй ели его до войны и не находили чем-то особенным. Зато теперь он показался им манной небесной. Амато предупреждал, чтобы они не торопились. После голодных месяцев легко переесть и создать себе новые проблемы. Теофило в это время жарил на походном гриле кусочки макрели. Пит и Клэй понимали, что есть надо медленно. Последние полгода голод стал образом их жизни. И теперь они едва сдерживались, чтобы не глотать все подряд целиком. Пит улыбался, отправляя в рот первые кусочки рыбы.[10] Амато работал по контракту с японской армией и должен был ежедневно сдавать свой улов. Они вытаскивали из воды тунца, лосося и луцианов, а Пит и Клэй в это время отсыпались в каюте. А когда проснулись, еще поели риса и рыбы и пили воду галлонами. Ближе к вечеру Томас вымыл палубу и убрал снасти, а Аманто достал кувшин с фруктовым алкогольным напитком домашнего приготовления и разлил в пустые чашки из-под кофе. Напиток был безвкусным, обжигающим – совсем не таким, какие они заказывали в баре отеля «Пибоди», но оказался крепким и быстро подействовал.