Разрушительница пирамид

– Смотри, – вздохнула я и начала терпеливо объяснять: – Кто-то, допустим, Олег, заказал копию портрета. Но не одну. А две. Одну он вешает на стене в доме дяди, оригинал же прячет у себя. А вторую копию отдал коллекционеру, который уверен, что на самом деле это оригинал.

– Так где сейчас настоящий портрет?

– Не знаю. Но должен быть у того, кто копию заказывал. Он всех надул.

– Глупости, – пробормотала Верка, меняясь в лице. – Не знаю, что тебе следак наговорил, но портрет мог подменить только Олег. Его убили и…

– Вот именно, убили. Возможно, за то, что он своим подельникам фальшивку подсунул, а настоящий портрет у себя оставил. Так следаки думают. Хотя вовсе не обязательно, что это Олег. Его называют одним из подозреваемых.

В этот момент граждане в автобусе начали проявлять нетерпение, и Верке пришлось спешно к ним присоединиться. Автобус вскоре тронулся, и я бегом припустилась к джипу Саввы.

– Клюнула? – спросил он, не спеша следуя за автобусом.

– Не знаю. Впечатление я, безусловно, произвела. Но что там в Веркиной голове отложилось, поди, разбери.

– Ладно, посмотрим, – утешил Савва.

На кладбище, куда мы вскоре приехали, Верка вела себя довольно нервно. И вовсе не похороны брата были тому причиной. Рука ее постоянно тянулась к мобильному, она начинала то ли писать сообщение, то ли набирать номер, оглядывалась и убирала телефон, должно быть, сообразив: для звонков время неподходящее.

– В ресторане она долго не выдержит, – прокомментировал все это Савва, который на сей раз пошел со мной. И оказался прав.

Автобус привез скорбящих родственников в ресторан. Мы остались ждать в машине, припарковавшись неподалеку. Верка отсутствовала минут сорок, после чего появилась в дверях ресторана, возле которых за минуту до этого остановилось такси. Вскоре стало ясно: Верка следует к своему возлюбленному.

Из машины припустилась чуть ли не бегом, нетерпеливо позвонила, дверь распахнулась, и Верка вошла в дом.

– Пошли, – скомандовал Савва.

– Куда? – растерялась я.

– Примем посильное участие в поисках истины.

– Как мы в дом-то попадем?

– Без спроса, – ответил он.

Идея представлялась идиотской, однако возразить я не посмела, потому что своих идей не было. Мы направились к дому Веркиного возлюбленного, но предпочли двигаться в обход, то есть для начала обогнули строение по кругу, точнее, по дуге, и обнаружили вполне подходящее место для того, чтобы перемахнуть через ветхий забор. Если честно, перемахнул Савва, довольно громко матерясь, потом выломал две доски, что позволило проникнуть на сопредельную территорию и мне.

Узкая дверь, обитая листами фанеры, выходила во двор. Савва открыл замок ровно за три секунды, тем самым всколыхнув в моей душе самые черные подозрения. Согласитесь, подобные навыки добрых чувств вызывать не могут.

Мы вошли в темные сени и, двигаясь чуть ли не на ощупь, вскоре достигли добротной двери, из-за которой слышались голоса.

– Ты правда меня не обманываешь? – плаксиво выводила Верка, мужской голос звучал невнятно.

Савва потянул дверь на себя, она с тихим скрипом открылась, и голоса стали громче.

– Что ты слушаешь всяких дур? Ну, сказал ей кто-то… Неизвестно, что это за следак такой, а главное, что конкретно сказал…

– Но если они художника нашли, он же может тебя опознать!

– Хрен он меня опознает. Я к нему пришел с бородой, в парике и солнцезащитных очках. К тому же он вечно бухой, родную мать не вспомнит, не то что меня.

– Все равно я беспокоюсь, Ваня.

– Не беспокойся, я же сказал, все будет тип-топ. Главное – помни: с картиной сейчас никуда соваться нельзя. Выждем время, когда все уляжется. А потом найдем нужных людей, которые купят ее за хорошие деньги, не задавая лишних вопросов.

– Отличный план, – сказал Савва, появляясь перед Веркой и ее приятелем.

Верка захлопала глазами, заметив меня, приоткрыла рот, но особого беспокойства пока не проявляла. А вот ее дружок отреагировал мгновенно: вскочил и бросился к шкафу, за которым, как выяснилось позднее, хранил бейсбольную биту. Достать ее он не успел. Савва догнал его несколько раньше и, по обыкновению, дал в ухо. Парень обмяк и был возвращен на диван со словами:

– Тихо, тихо, куда нам торопиться?

– Ваня, – пискнула Верка, заподозрив, что все идет как-то неправильно.

– С Ваней все в порядке, – заверил Савва. – Сейчас очухается.

– Вы как здесь? Вы зачем? – додумалась спросить она.

– Тебе хотели помочь, – сказала я. – Сердце кровью обливается, когда думаю, что этот тип тебя облапошил.

– Ваня меня любит, зачем ему меня… облапошивать?

– Затем, что портрет надежнее у себя оставить. А ну как ты делиться не захочешь?

– А может, все еще проще и твой Ваня жрать любит в одну харю?


Слова Долгорукова повергли Верку в легкий ступор, если и до этого она не особо хорошо соображала, то теперь и вовсе что-либо понимать отказывалась. Верка, закусив губу, похлопывала ресницами с занятной периодичностью. Савва между тем легким ударом левой привел Ивана в чувство и сказал:

– Нехорошо девушку обманывать.

– Дура! – заверещал Иван, обращаясь к возлюбленной. – На хрена ты им про картину рассказала?

– Про какую? – заволновалась Верка, окончательно потеряв связь с реальностью.

– Где Пикассо, придурок?! – рявкнул Савва.

– Нет у меня никакого Пикассо, – сурово ответил Иван, Савва кивнул мне:

– Найди утюг.

– Вера, ты не знаешь, где у Ивана утюг? – вежливо спросила я.

– В шкафу на верхней полке, – охотно ответила она. – А зачем тебе утюг?

– Это не мне, это Савве.

– Идиотка! – простонал Иван, видя, как Верка бросилась к шкафу, желая мне помочь.

– Значит, так, – сказал Савва, на сей раз обращаясь к Верке. – Иван утверждает, что картины у него нет. Значит, она у тебя. Бить женщин нельзя, это всякий знает, но про утюг нигде ничего не сказано. В общем, тот из вас, кто не желает напрасных мучений, пусть начинает рассказывать.

– Да пошел ты… – буркнул Иван, но как-то неубедительно.

– Ты не понял, – хмыкнул Савва. – Вслед за нами обязательно менты явятся. Об этом я позабочусь. Они из тебя душу на раз-два-три вытрясут. В общем, обогащения не последует. Зря ты старика убил.

– Ваня! – заголосила Верка. – Ты что, дядю убил?! Как ты мог?!!

– Блин, дура, заткнись уже! – зарычал Иван.

– Не затыкай девушке рот. Внимательно вас слушаю, милая.

– Не бойся, Вера, рассказывай, – кивнула я.

– Чего?

– Как картину подменили, ну и все прочее.

– Молчи, дура! – вновь полез Иван, но тут же схлопотал в челюсть.

– Терпеть не могу, когда девушке хамят. Вера, ты лучше нам расскажи, чем полиции, я-то на твоей стороне. Чья была идея картину подменить?

– Ее! – со злостью выпалил Иван, тряся головой.

– Почему моя? Общая, то есть Ванина. Я просто рассказала про картину, что дядя ее музею завещал. А Ваня на следующий день говорит: портрет денег стоит, больших. А то я не знаю. Олежка все мозги с этой картиной вынес. Деньги на сторону уйдут и все такое. Но если дядя картину музею завещал, нам-то она точно не достанется. А Ваня говорит: как бы Олежка ее не подменил. У него долгов чертова прорва, и дружки такие, что на любую пакость способны. Ну, я и задумалась… Олег, он ведь такой… был… Он и в детстве все заныкивал, хоть игрушки, хоть конфеты. И мы подумали: будет только справедливо картину спрятать.

– Согласна, – кивнула я, желая ее подбодрить.

– Ваня стал подходящего человека искать…

– Чтобы копию сделать?

– Что ж ты за дура… – пробормотал Иван, однако, обнаружив в опасной близости утюг, затих.

– Ну да…

– И ты портрет подменила?

– Я его Ване отдала, он одному человеку показать хотел…

– Ага, показал… И тебе копию подсунул. Ваня, – сказала я, – Архип портрет ваял по иллюстрации в каталоге? Не тот ли это каталог, что у Олега нашли? Хлопнул Вериного братца и каталог ему подкинул? Чтоб на Олега подделку свалить?

– Вы мозгами совсем тронулись, – обиделся Ваня. – На хрена мне Олега убивать, сами подумайте! Я вообще ни при чем. Ну, помог любимой девушке, нашел художника, который копию сварганил. Я даже не спрашивал, зачем она ей. В картинах не силен, знать не знаю, что почем. А эта – вовсе фигня какая-то. А уж что она с картиной потом делала, я понятия не имею.

– Все на тебя валит, – вздохнула я, забеспокоившись, что происходящее до Верки не доходит.

Но оказалось, она в кои-то веки все прекрасно поняла. Подскочила к дивану, схватила утюг и ринулась с ним к возлюбленному.

– Ах ты гад! – рявкнула она. – Не зря мамуля говорит, что ты сволочуга, на роже у тебя все написано!..

Савве пришлось срочно вмешаться.