Разрушительница пирамид

– Портрет у тебя? – спросил он Верку. – Надо срочно выяснить, настоящий портрет или возлюбленный тебе подделку втюхал.

– Он у мамки, на работе в сейфе. Только она ничего не знает. Я сказала, там документы.

– Как же, не знает, – хмыкнул Иван. – Небось сразу свой нос сунула.

– Сейчас едем к ней, потом к эксперту, – сказала я. – Если выяснится, что портрет – копия, вернемся сюда с полицией. Все предельно ясно. Вере за помощь следствию – благодарность, а этому жулику – тюремный срок за мошенничество и два убийства.

– А если ее мамаша портрет подменила? – съязвил Иван.

– Это уж пусть полиция разбирается. Только сам подумай: оно им надо? Все сходится. Художник тебя опознает, художники – они приметливые, даже пьющие. А если у тебя еще и портрет найдут… Считай, пятнашка тебе обеспечена.

– Охренели совсем, пятнашка! Я никого не убивал! Ну да, заказал две копии. На всякий случай. И Пикассо у себя оставил. В целях сохранности. Вдруг, думаю, Верка портрет потеряет…

Верка, не дотянувшись до утюга, в досаде пнула Ивана ногой.

– Я тебе клянусь, не собирался я тебя кидать… Просто хотел как лучше. Думал, когда все уляжется… Короче, выждать хотел. И тут вдруг ограбление. Я до смерти перепугался. Во-первых, за Верку. Она же дура, как вы видите. Менты тряхнут как следует, и пиши пропало. Я только поэтому в квартиру Олега и полез, с каталогом этим. Чтобы на него стрелки перевести.

– А ключи от его квартиры где взял?

– У Верки. Он год назад ключи потерял, не мог в квартиру войти. Пришлось дверь ломать. Вот и оставлял запасные у Верки… Кто же знал, что его в тот день убьют? Я потом жалел, что с каталогом этим сунулся. Вдруг, думаю, какие улики оставил, ведь в самом деле убийство пришьют… Но куда деваться? Договорились с Веркой особо не светиться. Но она же дура, чуть что, то звонит, то сюда бежит. Если вам портрет нужен, забирайте. Ясно, что не отстанете. Только без полиции и прочего… – Тут он тяжело вздохнул. – Правду говорят, хочешь оказаться в дураках – свяжись с бабой.

– Пикассо придется вернуть законным хозяевам, – сказал Савва, Верка поддакнула:

– Правильно… Портрет здесь? Не вздумай Ваньку валять…

Возлюбленный поморщился, и в самом деле, вышло как-то издевательски.

– Между прочим, у меня на ночь ограбления алиби, – точно опомнившись, заговорил Иван. – Я на рыбалке с мужиками был. Человек восемь свидетелей, и это только знакомых, а народу было немерено. И Верка к старикану опоздала, потому что меня отвозила. Я малость бухой был, когда мужики позвонили, вот и попросил ее отвезти. Потому что по пьяному делу за руль не сажусь.

– Молодец, – похвалил Савва и спросил ласково: – Где портрет?

При этом чувствовалось: готов дать в ухо в любую минуту. Иван опять тяжело вздохнул и начал подниматься, вовремя опомнился и сказал:

– Я за картиной.

Далеко идти не пришлось. В кухне, открутив два шурупа, он приподнял плинтус, за которым оказалось небольшое углубление. Иван извлек оттуда нечто, свернутое в трубочку, тщательно упакованное в целлофан. Упаковку снял, не торопясь развернул, и мы увидели портрет. Разглядывали его вчетвером не меньше минуты, пока Иван не сказал с обидой:

– За что только люди деньги платят!

Однако Пикассо отдавал Савве дрожащей рукой, ясное дело, дрожала она вовсе не от любви к искусству.

– Что ж, – сказал Савва. – Если это не подделка, считай, я тебе поверил.

– Не подделка, – отмахнулся Иван.

– Отлично. Тогда поехали возвращать портрет.

– Куда? – насторожился Веркин возлюбленный, а вслед за ним и она сама.

– Можно, конечно, к ментам. Явка с повинной и все такое… Но ты ведь этого не хочешь? Я правильно понял?

– Конечно, не хочу. Собирались же без ментов все решить.

– Собирались, так решим. Если экспертиза подлинность установит.

– Так мы к эксперту поедем? А он ментам не стуканет?

– Вообще-то может. Поэтому мы сделаем так. Положишь портрет в ячейку в продуктовом магазине и позвонишь ментам. А я прослежу, чтобы ты все сделал как надо.

– Так это… Ладно. Поехали в продуктовый. А в какой?

Савва назвал адрес, Иван хмыкнул.

– Это там, где картину в прошлый раз нашли?

– Именно. И не смогли установить, как она там оказалась. Значит, и в этот раз не установят. Пойдете на свободу с чистой совестью. Брать с вас обещание, что больше ничего не стырите, я не буду. Но если окажется, что это подделка… Короче, сдам вас за милую душу. И моя любимая девушка вам больше не поможет. К твоей Верке она уж очень расположена, вот и просила за нее. Я-то хотел сразу к ментам…

– Спасибо тебе, Ева! – кинулась ко мне Верка и заключила в объятия.

В восторг я от этого не пришла, впрочем, как и от решения Саввы ехать в магазин. Лично у меня имелись сомнения, что Иван поведал нам всю правду, рожа у него никуда не годится, тут Веркина мать права. Если все было так, как он рассказал, получается, что Олега убили по их милости. В случае если Олег причастен к ограблению, я имею в виду. Убийцы намеревались получить Пикассо, а получили шедевр от Архипа. Нам следовало везти эту парочку к следователю. Однако жизненный опыт, обретя голос, услужливо шептал: «Свяжись с ментами, и мало не покажется. Объяснять замучаешься, что к чему». А если Иван пойдет в отказ и заявит, что портрет в глаза не видел, а напраслину на себя возвел, потому что мы ему утюгом угрожали? И выйдет очередная пакость судьбы вместо справедливого возмездия для Верки и ее дружка.

Между тем мы спешно покинули дом и вскоре уже загружались в джип Саввы. Меня он посадил за руль, сам устроился на заднем сиденье рядом с Иваном. Верка впереди. Она собралась идти в магазин с возлюбленным. Всю дорогу я молчала, мысленно ругая себя на чем свет стоит, потому что хотелось поступить правильно, то есть по закону, а здравый смысл очень этому препятствовал.

«Если так пойдет дальше, – с тоской думала я, – я стану абсолютно беспринципным человеком. И где в этом случае окажется моя карма? Надо, кстати, об этом Максика спросить. Хотя и без него ясно…»


Я начала тормозить, и Савва возвестил:

– Приехали. Значит, так. Выбираете ячейку – и вперед. Надеюсь, объяснять не надо, что хитрости выйдут вам боком? Я буду в зале и прослежу, чтобы ваши планы не изменились. Затем сопровожу до телефона-автомата. Ну, и полицию дождусь, естественно.

Иван криво усмехнулся, точно сомневаясь в его словах.

– Где гарантия, что Пикассо у тебя не окажется? – спросил он.

– И на фига мне тогда все эти сложности? – ответил Слава. – Я могу портрет и сейчас забрать. Ты ж не побежишь к ментам с заявой?

На это Веркин возлюбленный лишь вздохнул. Далее было так. Мы вошли в супермаркет и тут же разделились. Я заняла позицию недалеко от входа, ближе к аптечному киоску. Иван с Веркой направились к камерам хранения, а Савва, чуть поотстав, свернул к туалетам, откуда наблюдал за происходящим. В стекле витрины я видела, как Верка с возлюбленным положили портрет в пустую ячейку, заперли ее и потопали к выходу. Через несколько минут Савва тоже покинул магазин. Я продолжала наблюдение, намереваясь убедиться, что до приезда полиции никто на ячейку под номером двенадцать не посягнет. С этой целью зашла в аптеку, долго выбирала витамины, не спуская глаз с ячейки. Наблюдать отсюда было даже удобнее.

На этот раз полицейские явились гораздо быстрее. Но выглядели почему-то недовольными. Должно быть, как и я, ожидали подвоха. Убедившись, что они ничего не перепутали и интересует их та самая ячейка, я покинула магазин. Савва в одиночестве бродил возле джипа.

– Надеюсь, твои неприятности на этом закончатся, – произнес он.

– Не уверена. То есть Ваня, возможно, не соврал и сейчас у ментов настоящий Пикассо… Но…

– Но? – нахмурился Савва.

– А если Олега он убил? И старика? А мы, выходит, убийцу отпустили?

– Ну, далеко-то он не уйдет, – оптимистично воскликнул Савва, но я его оптимизм не разделяла.

– Мы же ничего не докажем. Ты понимаешь?

– Доказывать следаки должны, им за это деньги платят. Кстати, камеры в супермаркете работают. И сейчас менты наверняка записи просматривают. Так что встретиться нашим новым друзьям со следователем по-любому придется.

– Ты обманщик, – констатировала я в большой печали.

– Ничего подобного. В разговоре с Иваном я лишь высказал предположение: если в прошлый раз менты ни с чем уехали, то и сегодня им ничего не светит.

– С тобой надо ухо востро держать, – буркнула я, но совесть моя заметно приободрилась.

– Между прочим, я для тебя стараюсь, – продолжил Савва. – Оберегаю от вмешательства полиции в твою частную жизнь.

– Вот спасибо! – усмехнулась я. – И как мы будем выглядеть, если Верка с Иваном о нас расскажут?

– Иван не расскажет. Ему куда выгоднее представить дело так, будто он раскаялся и решил Пикассо вернуть. Национальное достояние и все такое… Ну а если Верка проболтается… Короче, будем решать проблемы по мере их возникновения.



Пелагея встретила нас, слегка пошатываясь.

– По какому случаю квасим? – спросил Савва.

– Завтра похороны Любаши, – ответила «бабка». – Тебя это хоть немного волнует?

– Конечно. Мы недавно с похорон, данное мероприятие становится непременным жизненным атрибутом.

– Очень остроумно, – фыркнула Пелагея.

– Да? Можешь воспользоваться.

– Тебе завтра у гроба речь толкать, – мстительно напомнила Пелагея Сергеевна.

– Тогда я, пожалуй, не пойду. Оратор из меня не очень…

– Только попробуй. Прокляну на хрен, нет, хуже: все свое добро тебе завещаю…

Они продолжили в том же духе, а я поспешила в кухню, опасаясь, что дурной пример заставил маму свернуть с пути истинного. Однако мама была трезва как стеклышко, в компании улыбчивого Максика пила чай с медом и полезными сухофруктами.

– Привет, доча, – тихо сказала она и, кивнув в сторону двери, добавила: – Опять ругаются?

Я пожала плечами, усаживаясь за стол.

– Меня беспокоит Пелагея, – вздохнула мама. – Алкоголь очень быстро разрушает женский организм. Мы должны помочь ей избавиться от этой пагубной привычки.

– Вы же вроде медитируете вместе?

– Ничего подобного. Она принимает в штыки все наши намерения приобщить ее к здоровому образу жизни. Представь, она назвала Максика малахольным, вместо того чтобы ответить благодарностью на его заботу…

– Уверена, Максик не обиделся. Его, поди, не первый раз так называют.