Royals
Часть 42 из 46 Информация о книге
Зашибись. Поэтому я торопливо отхожу от официанта с его бокалами и буквально бегу прочь, краем глаза мельком заметив Майлза. Куда я направляюсь? Понятия не имею. Просто подальше отсюда, от всех этих глаз и объективов. И совершенно точно подальше от Майлза. В дальнем конце поля стоит сарай, и, пусть даже любая моя попытка общения с лошадьми в Шотландии оборачивается сущим кошмаром, я все-таки иду туда, стараясь как можно быстрее удалиться от остальных. Зайдя в сарай, я понимаю, что на самом деле это гараж. В нем стоят машины – красивые, блестящие, дорогие – и я прохожу между ними, касаясь прохладной поверхности «Роллс-Ройсов» и переводя дух. Я, конечно, здорово психанула. Наверняка за мной скоро придут Глиннис или Элли, велят выйти и улыбнуться в камеру. Но тень на пороге не принадлежит ни Глиннис, ни Элли. Это Майлз. Он… просто стоит там, опустив руки и слегка вздернув подбородок. Майлз тяжело дышит, как будто он бежал, чтобы нагнать меня. – Извини, – говорю я и с удивлением слышу, как дрожит мой собственный голос. И я сама дрожу. Майлз приоткрывает дверь шире, и в луче света я вижу пылинки, танцующие в воздухе между нами. – Я просто не смогла… Скрестив руки на груди и глядя на Майлза, который подходит ближе, я продолжаю: – Я понимаю, что это часть игры, но поцелуй… поцелуй – это нечто особенное. Для тебя, может быть, и нет, но для меня – да, и я не хотела… И прежде чем я успеваю сказать что-то еще, Майлз приникает к моим губам. Я невольно замолкаю, а он целует меня, обхватив ладонями мое лицо. Поначалу я так ошеломлена, что даже не отвечаю. Просто стою на месте, широко раскрыв глаза, по-прежнему со скрещенными на груди руками. Но когда он наклоняет голову, углубляя поцелуй и касаясь теплыми, слегка мозолистыми пальцами моих щек, я закрываю глаза и сначала опускаю руки, а затем цепляюсь ими за рубашку у него на талии. Ух ты, этот парень, который казался мне целиком сделанным из твида, умеет целоваться. Мы стоим в сарае, прижавшись друг к другу, и я поднимаюсь на цыпочки, чтобы быть еще ближе к нему. Я хочу всем телом прижаться к Майлзу и наконец-то, наконец-то отдаться чувству, которое пыталась подавлять со времен того вечера в хижине. Когда мы отрываемся друг от друга, я опускаюсь на пятки и смотрю на Майлза круглыми глазами. – Ух, – говорю я негромко, и он улыбается. Это улыбка, которую я видела в клубе Себа. Улыбка, которая впервые дала мне понять, что Майлз, возможно, привлекательней, чем кажется. – Я тоже думаю, что поцелуй – это серьезно, – произносит он, так низко и хрипло, что меня от звуков его голоса точно мороз продирает по коже, и я вздрагиваю. – И ты для меня – нечто особенное, – добавляет Майлз, и я судорожно стискиваю пальцы. Он – лучший друг Себа, такая же неотъемлемая часть этого мира, как скачки, тиары и тартан. Но, если кому-то удается пробить брешь в его обороне, оказывается, что Майлз очень веселый и добрый. И милый. И целуется как профи. – И что мы теперь будем делать? – спрашиваю я, и эти слова на удивление громко звучат в пустом сарае. – Улыбочку! – произносит чей-то бодрый голос, и мы, повернувшись, видим на пороге Глиннис. Рядом с ней стоит фотограф. Глава 33 – Это даже лучше, чем поцелуй на поле, – заявляет Глиннис, шагая к нам с распростертыми руками, словно она расставляет актеров на сцене. – Фитци сейчас снимет из-за машины, чтобы всё это выглядело как бы украдкой, приватно… Я удерживаюсь от намека, что нарочно позировать для «приватной» фотографии как-то глупо. Честно говоря, я еще слишком ошеломлена поцелуем, чтобы говорить. Майлз, впрочем, никаких проблем не испытывает. Пока Глиннис распространяется о ракурсах, количестве фотографий и «положении рук», он делает шаг вперед, по-прежнему держа меня за талию. – Нет. Глиннис замолкает, шевеля пальцами в воздухе, как будто это слово вызвало внезапный сбой в системе. Затем она издает легкий смешок. – Ох, Майлз, – говорит она, отмахиваясь, – я понимаю, что неловко быть вот так застигнутым, но, честное слово, это займет всего минуточку, а потом… – Нет, – повторяет Майлз. – Я не хочу, чтобы нас фотографировали. Это… – он указывает на нас обоих, – не для газет. В груди у меня ноет от гордости и от восторга, когда он стоит вот так, вздернув подбородок и стиснув зубы. Всё то, что обычно делает Майлза надменным и вредным, выглядит очень притягательно, когда направлено на защиту моей чести. Глаза у Глиннис лезут на лоб, и она издает какой-то странный звук. – Разумеется, для газет, – возражает она. – Именно поэтому вы и проводите время вместе. Не сводя с Майлза взгляда, она упирается руками в бока. – А поскольку репортеру «Сан» несколько дней назад удалось сфотографировать, как Себ и Дэйзи вместе выходят из паба через заднюю дверь, у нас просто нет выбора. Блин. Надо было догадаться, что мы не так неприметны, как думал Себ. Я открываю рот, чтобы объяснить Майлзу, что в нашем визите в паб не было ничего незаконного – ну, отчасти было, хотя не между мной и Себом – но он по-прежнему смотрит на Глиннис. – Мне всё равно, – отвечает он и, стиснув мою руку, продолжает: – Я много раз выручал членов королевского семейства и не возражал. Но не в этот раз. Не с Дэйзи. И Майлз проходит мимо Глиннис, таща меня за собой. Когда мы, держась за руки, выходим из сарая на свет, я буквально роняю челюсть. – Ты только что велел королевской семье отвалить? У него дергается мускул на подбородке, но, кажется, только потому что Майлз борется с улыбкой. – Кажется, да, – отвечает он. И это уже, несомненно, улыбка. Которую немедля запечатлевает камера – я слышу несколько щелчков и торжествующе воздеваю наши сцепленные руки. – Впрочем, ты напрасно старался, – говорю я. – Конечно, ты поступил великодушно, я впечатлена и даже в восторге, но… Я качаю головой и смеюсь. Слегка склонив голову, Майлз смотрит на меня, и его пальцы в моей руке сжимаются и разжимаются. – И все-таки, – говорит он. – Мы не можем помешать людям делать снимки, но не обязаны для них позировать. Не притворяться, не использовать это… – Он тянет меня за руку, – для чьей-то выгоды. Я киваю и думаю о тех фотографиях с выпускного, которые чуть не попали в газеты, о том, с какой особой остротой я начала сознавать присутствие папарацци. О том, как я надеялась, что Элли не станет впутывать меня, живущую во Флориде, в свою здешнюю жизнь, и что люди рано или поздно обо мне забудут. Не забудут, если я буду встречаться с одним из Королевских Мародеров. Даже если он наименее одиозен. Майлз хмурится. – В чем дело? – спрашивает он, но, прежде чем я успеваю ответить, появляется Себ. Пиджак у него распахнут, волосы живописно растрепаны, глаза горят, а дыхание… Отступив на шаг, я зажимаю рот рукой. – Господи, ты что, упал в чан с виски? – спрашиваю я и оглядываюсь. Мы с Майлзом в курсе, что Себ – ходячая проблема, но широкая публика до сих пор вряд ли сознавала масштабы бедствия. – Ты знала, что Флора спит с Тэмсин? – напрямик спрашивает он, проводя рукой по волосам. – Что? Нет! – восклицает Майлз испуганно, и, к сожалению, мое «нет, не знала» запаздывает на несколько секунд. Майлз смотрит на меня и отступает. – Подожди… тебе что-то об этом известно? – Не про то, кто с кем спит, – отвечаю я, заправляя волосы за ухо. – Но в целом… ну да, типа того. Я поворачиваюсь и смотрю на Себа, с болью сознавая, что фотографы рядом, а он дико пьян. На публике. – В чем проблема? – шепотом спрашиваю я. – Тебе же не нравится Тэмсин.