«Сандал», которого не было

– Не в падлу, для безопасности, – Кувалда достал из пластикового пакета ручной металлоискатель.

– Однозначно! – сказал Черный и вынул такой же.

Ничего опасней телефонов в карманах высоких переговаривающихся сторон не обнаружилось, только у Кувалды оказался отрезок веревки.

– Зачем она тебе? – хохотнул Черный.

– Так это, – смешался Кувалда. – Пригодится… Может, штаны подвязать…

Но эту тему никто развивать не стал, и все шестеро прошли в банкетный зал. Их встретил худощавый черноволосый парень в смокинге и бабочке, с бейджиком «Артур-администратор». Тихо играла музыка. Индеец и Шум сели за стол напротив друг друга, потом махнули руками, приглашая и свою «пристяжь». В принципе, этого можно и не делать: задача охраны – охранять, но если «бугры» ценят пацанов, то разделяют с ними не только опасности, но и радости. И пацаны это ценят. Хотя знают, что есть им можно, а вот пить – строго запрещено. И контролировать обстановку тоже надо!

– За нашу встречу друзей! – подняв запотевшую рюмку с ледяной водкой, провозгласил Индеец. – Надеюсь, совместный вечер развеет все накопившиеся непонятки!

Они с Шумом чокнулись и выпили, пацаны с отвращением глотали минеральную воду, но ели много и быстро. Собственно, то, что предстояло всем впереди, не испортило никому аппетита. Правда, полная программа была известна только стороне Шума, вторая тройка довольствовалась ее половиной. К тому же все присутствующие не страдали обостренной чувствительностью и имели опыт принудительного лишения жизней.

Застолье катилось по наезженным рельсам: официанты подавали все новые и новые блюда, Шум и Индеец пили, ели, говорили тосты. Музыка стала громче, танцовщицы в откровенных нарядах кружились вокруг стола, время от времени охранники выходили, осматривали помещения и прилегающую территорию.

– Слушай, брателла, – наконец перешел к делу Индеец. – У меня есть деловое предложение. Бригада у тебя крепкая, ты ее расширил, обучил, пацаны тебя уважают, да и в Москве у тебя авторитет сложился… Думаю, тебе пора отделиться. Пусть у тебя будет своя Организация! А мы с тобой будем вместе дела делать…

– Да я к этому и не стремлюсь, – равнодушно ответил Шум. – Мне и под тобой ходить не зазорно…

– Перерос ты уже меня, перерос! – с исступленной искренностью убеждал Индеец. – Оттого и болтают всякое, поссорить нас хотят. А когда у каждого своя Организация будет – все и заткнутся! Да и тебе лучше, свободы больше и вообще…

Шум отказывался, Индеец настаивал, раскрасневшиеся от обильной и вкусной еды пацаны пребывали в прекрасном настроении, прислушивались к затянувшемуся диалогу и, наверное, надеялись, что планы сегодняшнего вечера изменятся…

Наконец Шум согласился. Они выпили за вечную дружбу и взаимопомощь, за общее дело и за золотых пацанов, которых нет ни в одной московской бригаде.

Весь вечер Индеец избегал смотреть на Змея, а тот – на Индейца. Тем более что Змей был увлечен омарами – вскрывал специальными щипчиками твердые панцири, выковыривал нежное мясо и забрасывал в рот. То же самое исполнял Кувалда, зубастая пасть которого напоминала ковш экскаватора. И похоже, что они забыли о главной задаче сегодняшней встречи.

– Пойдем-ка, брателло, в баньку попаримся! – громко сказал Индеец. И эта фраза вывела заговорщиков из гастрономического транса. Кувалда встал и без сожаления бросил распотрошенного омара на общее блюдо.

– А пойдем! – согласился Шум.

Кувалда и Молчун удивленно переглянулись, словно обреченный барашек человеческим голосом согласился на заклание. Хотя, вообще-то, у барашков согласия обычно не спрашивают. А если и спрашивают, то вряд ли они соглашаются, да еще человеческими голосами.

Баня в «Лесной сказке» представляла из себя целый комплекс: три сауны, две русские бани, несколько бассейнов, космического вида душевые кабины, две бильярдные, комнаты отдыха, раздевалки и просторная гостиная с широким дубовым столом, камином, огромной плазменной панелью и спутниковым телевидением. Из окон комнаты отдыха и с огромной веранды открывался прекрасный вид на зимний лес и небольшое озеро с заботливо огороженной и оборудованной деревянной лестницей прорубью. Впрочем, посетители обычно были не склонны любоваться пейзажами, предпочитая тешить не душу, а тело.

Сейчас здесь не было лишних глаз, даже персонал отпустили. Только две девушки – блондинка и брюнетка, специалистки экстра-класса в сфере банно-прачечных услуг, – сидели на диванах в просторном холле.

– Скучаете, мочалки? – спросил Индеец с порога и направился к симпатичной блондинке, которая призывно улыбалась огромными, наводящими на грешные мысли губами. Шум обнял брюнетку и увел в уютный кабинет для приватных переговоров, только вместо письменного стола здесь основное место занимала роскошная кровать.

Пацаны тем временем принесли из банкетного зала водку и несколько тарелок с едой.

– Ну что, парни, по грамулечке? – предложил Змей. – Старшим сейчас все равно не до нас!

Кувалда и Молчун переглянулись. Змей был прав. И поскольку Индеец с Шумом действительно занимались неотложными делами, они нарушили один из строжайших запретов: сели за стол, выпили водки, закусили и опять выпили. Змей с Черным пили, не ограничивая себя и щедро наливали коллегам, а дурные примеры, как известно, заразительны…





* * *


Отдых удался на славу. Удовлетворившие физиологические потребности и поплававшие в бассейне, Шум и Индеец сидели в парилке, расслабленно воспринимая окружающие сто десять градусов Цельсия, после которых будет хорошо заглянцевать вечер холодным пивом. Только кто доживет до пива? Девушки разъехались, да и вообще в гостевом комплексе осталось всего несколько человек, но и тем заплачено за то, чтобы они не беспокоили гостей в банном отсеке. Дело шло к развязке. Индеец знал, что Кувалда, Молчун и Змей готовы по первому знаку разделаться с Шумом. И он не сомневался насчет пива.

А Шум прикидывал все возможные варианты. Индеец считает, что Кувалда, Молчун и Змей думают об одном, сам он считает, что Кувалда с Молчуном и Змей с Черным думают о разном. А что думает сам Змей? Может быть, он заодно с Индейцем? Может быть, он и Черного привлек на свою сторону? И сегодняшний вечер ловушка не для Индейца, а для него, Шума? А значит, в любой момент в парилку могут войти четыре человека с оружием, которое достаточно вынуть из машин… Но Шум тоже не сомневался, что закончит сегодняшний вечер кружкой холодного, пенящегося напитка. Потому что он никогда не полагался на мысли, кишащие в черепной коробке чужого человека.

Змей и Черный, в белых махровых халатах, сидели в комнате отдыха по одну сторону длинного стола, голые по пояс Кувалда и Молчун – по другую. Кувалда подремывал, положив на стол мощные руки с огромными кулаками. Молчун меланхолично разделывал очередного омара. Все выпили, расслабились, и поскольку старшие при них обо всем договорились, то считали, что последний, трагический пункт сегодняшней встречи вычеркнут из повестки дня. Впрочем, кто и что считал, сказать трудно: ситуация была довольно запутанной, а опьянение отнюдь не способствует ясности ума и аналитичности мышления. К тому же кто и что считал – не важно. Важно было то, что скажут старшие. А старшие мирно парились и никаких команд пока не отдавали.

– Пойдем, отольем, – предложил Черный, поднимаясь.

– Пойдем, – поднялся следом Змей.

Они вышли в холл, но Черный, приложив палец к губам, направился не к туалету, а к веранде и, ухватив за рукав ничего не понимающего Змея, увлек его за собой. Откинув защелку, он распахнул стеклянную дверь в темноту, холодный воздух ворвался внутрь, а с ним и две фигуры в белых халатах. Ошарашенный Змей узнал двух новичков разборной бригады – тех самых «вояк», Десанта и Хромого, о которых недавно говорил Индейцу. Их суровые лица ничего не выражали.

– Стой здесь и не шуми, – сказал Черный Змею, но тот и так замер, будто превратился в соляной столб. Он понял, что сценарий изменился, и в новом варианте его роль отдана другому. Это была неприятная новость, тем более что неизвестно, как такое изменение отразится на его дальнейшей судьбе.

Черный, Десант и Хромой быстро и бесшумно вошли в комнату отдыха, первый сел на свое место, двое других скользнули за спины разомлевшей охраны Индейца. Раздался глухой звук, будто палкой ударили по тыкве. Удар действительно был, но не палкой и не по тыкве: кастетом в кулаке Хромого по виску Молчуна. Тот был убит на месте и тяжело рухнул на пол.

Кувалда дернулся, стряхивая дрему, но Десант накинул ему на шею обычную бельевую веревку и, перекрутив концы, резко затянул. Перегнувшийся через стол Черный схватил Кувалду за руки и навалился всем телом, их лица оказались напротив друг друга, как будто они хотели расцеловаться на прощание. Два взгляда встретились: в выпученных глазах Кувалды метались обреченность и ужас. Он бился в агонии и, похоже, хотел что-то сказать, но только хрипел, голова все больше запрокидывалась назад, сознание уходило, лишенный кислорода мозг умирал.

– Вот и пригодилась веревка, брателла! – сказал Черный, и это были последние слова, которые услышал Кувалда в своей жизни.


Хрипы смолкли, в комнате наступила тишина.

– Все! – Черный отряхнул руки, как мастеровой, тщательно выполнивший порученную работу. – Пойдем к Индейцу!

Увидев сквозь стеклянную дверь входящего в предбанник Десанта, Шум встал с полки и, ничего не говоря, выскользнул из парилки. Индеец, завидев новое лицо, все понял и попытался выскочить следом, но Десант с Шумом уперлись в дверь и его не выпустили. Индеец принялся кричать, ругаться и стучать в дверь.

– Лавку принесите или что-нибудь! – приказал Шум. – Надо дверь подпереть!

Черный, Хромой и появившийся наконец Змей, принесли лавку и пару стульев. Попробовав несколько вариантов, они наконец подперли дверную ручку таким образом, что открыть дверь из парилки было невозможно. Особенно старался при этом Змей, бросающий на Шума вопросительные и в то же время преданные взгляды. Но Шуму было не до него: он вывел регулятор температуры на максимум и внимательно наблюдал за беснующимся в парилке Индейцем. Между тем стрелка термометра ползла вверх: 115, 120, 125, 130…

– Ты что, Шум, думал, я тебя слить хочу? – не выдержав, начал волнующий его разговор Змей.

– Да ничего я не думал, – отозвался Шум, переводя взгляд со стрелки термометра на отчаянно бьющегося в дверь Индейца. – Если бы подумал, то сам понимаешь…

– Да, да, конечно! – Змей облегченно перевел дух.

– Открой! Выпусти меня! – то ли доносилось через толстое стекло и шипение пара, то ли угадывалось в распахнутом рте Индейца.

– Уже поздно, брателла, – негромко произнес Шум. – Ты же сам предложил разделить Организацию. Вот мы и делим…

140, 150, 160… Многие парятся при температуре 100–110 градусов, некоторые доводят ее до 120, особо рьяные любители пара – до 130. Но хороший пар при более высоких температурах еще никто и никогда не хвалил. На ста пятидесяти Индеец упал на горячие доски пола и лежал ничком, не подавая признаков жизни. Тело его приобрело цвет, как у оставшихся недоеденными омаров. Может, поэтому он и напоминал гигантского вареного омара. 170, 180…

– Ну, все, – Шум махнул рукой. – Приводите все в порядок.

Они вышли в комнату отдыха и выпили наконец холодного пива. Десант и Хромой пили из стаканов Кувалды и Молчуна. Впрочем, брезгливых в этой компании не было.

Трупы погрузили в «Ленд Крузер» Индейца, вывезли в лес и забросали снегом. Несмотря на некоторые изменения сценария, вечер закончился в соответствии с планом.

На следующий день Шум собрал «политбюро» и рассказал, что Индеец со своими приспешниками заманили его в ловушку и пытались убить, но в результате сами оказались убитыми. Четверо свидетелей эту версию подтвердили, и никто не попытался ее опровергнуть. Шум лишний раз убедился в справедливости кавказской пословицы: «Вина всегда на умершем». И вполне естественно, что на этот раз его единогласно выбрали руководителем Организации.

А поскольку подробности гибели Индейца тайными шепотками разнеслись по бригадам, авторитет нового босса взлетел на недосягаемую высоту. Говорили, что он хитрей Змея и жестче Тайсона. Впрочем, это мог быть не авторитет, а страх. Но перечисленные понятия часто совпадают или подменяют друг друга… Так что ничего удивительного в подобном финале не было.





* * *


Выполняющий спецрейс военно-транспортный «Ан‑72» набрал эшелон, и табло «Пристегните ремни» у входа в кабину пилотов погасло. Мухтарыч смотрел в иллюминатор на проплывавшие внизу облака. Сидевшему справа Вампиру заложило уши при взлете, пришлось сглотнуть несколько раз, чтобы прошло. Он был в повседневной форме с общевойсковыми знаками различия, сандаловцы – в полевом камуфляже.

– О чем задумался, Мухтарыч? – спросил Вампир, перекрикивая шум двигателей.

Тот поежился.

– Не знаю. Беспокойно как-то. Будто кто-то поджидает и целится из ПЗРК… Похоже, и у ребят то же самое. – Он кивнул на сидящих слева Лося, Тихого и Аюба с Доком. Сандаловцы две недели провели в госпитале – подлечились, отъелись, отоспались. Но выглядели действительно не очень бодро: нервничали, то и дело прикладываясь к зеленой армейской фляге, в которой на этот раз находилась не вода, а коньяк. Как будто снова ждали ракету в двигатель.

– Да брось! На другое нацеливайся! Нас в Москве поджидают. У меня в активе – раскрытие теракта против вертолета, у вас – ликвидация «лесных» у Висхана, молодых подрывников, банды оборотней на трассе…

На лавке напротив сидели четверо раненых, выписавшихся из того же госпиталя на амбулаторное долечивание. На медицинском языке это так называемые «выздоравливающие». На их импровизированном столе из перевернутого и накрытого газетой ящика появилась нехитрая закуска: осетинский сыр, вареные вкрутую куриные яйца, осетинский пирог с мясом – местные называют его «фыдчин».

– Меня взрывом из уазика выбросило, – кричал прапорщик с ожогами рук и лица, явно контуженный. – Я тент головой пробил. А если бы он не тентованный был, а бронированный? А ребят сразу на куски…

– Ты рассказывал уже, выпей лучше, отпустит! – успокаивал его рослый омоновец. Он достал откуда-то армейскую фляжку и протянул прапорщику. Тот отхлебнул и передал соседу. Фляжка пошла по кругу. Судя по всему, в ней тоже был напиток покрепче и поцелебней обычной воды.

Вампир внимательно посмотрел на них, вздохнул и продолжил:

– Правда, кто вы такие, в Центре не знают. Ведь «Сандала» вроде как не было. Похоже, там думают, что я сформировал группу контртеррора из местных жителей…

– Да, мы просто призраки! – угрюмо кивнул Мухтарыч.

– Нет, теперь эта схема поломана. Я их не разубеждал до времени, но есть реальные люди, есть выполненная работа, зафиксированная в оперативных сводках. Вас придется «оживлять»!

– И награждать, – так же угрюмо кивнул Мухтарыч.

– Однозначно! И за прежнюю работу, и за новую…

Мухтарыч вздохнул.

– Знаешь, у меня такое впечатление, что повторно поставили на воспроизведение ту же видеокассету. Все это уже было: мы возвращались победителями, ожидали наград, размышляли о будущем… А нарвались на ракету и предательство… Большая часть группы погибла, официально ее вообще не существовало, мы снова толчем воду в ступе про награды… А что там впереди? Какой-нибудь сучонок с «Иглой»?

Вампир покачал головой:

– Мы уже за пределами зоны боевых действий. А этого сучонка мы найдем. Если даже кинжала у него не окажется, все равно за ребят ответит!