Счет

11





Элли


Я продолжаю буравить взглядом Дина, а в сумочке вибрирует телефон. Я рассеянно достаю его, и у меня перехватывает дыхание от сообщения.

Он: Помнишь, как я выпил стопку текилы с твоей груди?



Я смотрю на него, а Дин с невинным видом подмигивает мне. Но мне видно, что его рука опустилась под стол. А вот и новое сообщение:

Когда я разлил ее на твои соски и слизал все до последней капли? М-м-м. У меня встает от одной мысли об этом.



Р-р-р, поверить не могу, что он пишет мне похабные СМС, когда мы в баре празднуем день рождения его друга.

Я стискиваю зубы и отвечаю ему:

Сохрани эти воспоминания, сладкий, потому что больше подобное не повторится.

Он: Хочешь сказать, тебе не понравилось, когда я сосал твои сексуальные соски?



Те самые соски тут же превращаются в твердые пики. Мягкие вставки в лифчике не выдадут предательскую реакцию моего тела, но то, что взгляд Дина уверенно опускается на мою грудь, свидетельствует, что он об этом знает.

Я делаю вдох и пишу:

Ну, было ничего себе.



Дин широко улыбается.

– Нет, – говорит он в ответ на что-то, о чем спросил Уилкес. – Я нисколько не переживаю. Вратарь из Йеля ничего не сможет сделать против щелчка Джи.

Наверное, они говорят о предстоящем в субботу матче с командой из Йеля, но я сосредоточенно наблюдаю за едва уловимыми движениями руки Дина. Он опять что-то печатает.

Он: Хм, ясно. А когда вылизывал твою киску – тоже ничего себе?



Я стараюсь не обращать внимания на то, как тут же сжалось у меня между ног, и хмуро смотрю на него.

– Элли, – сердито говорит Меган.

– Прости, что?

– Я спрашивала про твою пьесу. Репетиции ведь начались на этой неделе, да? Как успехи?

– Отлично, – рассеянно отвечаю я, потому что не могу разобрать, набирает что-то Дин или нет. Надеюсь, что нет. – С парнем, который играет моего погибшего мужа, очень даже весело. А как у тебя дела?

– Плохо.

– О, мне так жаль, солнышко. – Я знаю, что Мег недовольна тем драматургом, с которым они пишут в паре, и не виню ее, потому что это самый напыщенный придурок на всем театральном факультете. Он пишет очень пафосно и перенасыщает свои пьесы острыми переживаниями. Наверное, считает себя реинкарнацией Артура Миллера.

– Слэйд обожает переписывать целые сцены прямо во время репетиций. – Мег показывает пальцами кавычки, когда называет его имя, и Фитци усмехается.

– По-моему, ты не в курсе, как использовать кавычки, – сообщает он ей.

– Да нет, знаю. Слэйд – это не настоящее имя, на самом деле его зовут Джошуа Сандески. – Она фыркает. – Этот козел так много о себе мнит, что меня удивляет, как из его самодовольной задницы не выскакивают его маленькие коричневые копии.

Парни улюлюкают от отвратительной картины, которую нарисовала Мег.

– В первый день занятий мы все должны сесть в круг и представиться своим сокурсникам-актерам, – Мег смотрит на меня, – Помнишь?

– О, еще как, – сухо отвечаю я.


– Итак, – обращается она к Фитци, – он встает и говорит: «Я Джошуа Сандески, но известен под именем Слэйд. Обратитесь ко мне как-то иначе – я не отзовусь». И он не шутил. Каждый раз, когда преподаватель называл его Сандески, этот дебил полностью игнорировал его.

– В жизни не встречал таких дегенератов, – замечает Дин.

Черт, его рука снова двигается.

– А мне кажется, это очень смело, – не соглашается Холлис. – Знаете что? К черту все! Я возьму пример со Слэйда и тоже выберу себе псевдоним. С этой минуты вы можете называть меня только Тандер[9].

Я украдкой читаю последнее сообщение, и у меня снова прерывается дыхание.

Он: Мой член сейчас тверже камня. Умираю, как хочу оказаться внутри тебя.



В этот раз я не доставлю ему удовольствия. Если не буду отвечать, он когда-нибудь перестанет, верно?

Нет.

Сообщения продолжают сыпаться, одно развратнее другого.

В следующий раз все будет медленнее. Хочу насладиться каждой секундой.

Максимально медленно, детка. Буду скользить в твоей киске туда-сюда…

Пока не станешь умолять о большем.



Я хватаю стакан и залпом выпиваю несколько глотков. Но даже через громкую музыку до меня доносится легкий смешок Дина.

Но я не дам тебе того, чего ты захочешь. Буду входить в тебя миллиметр за миллиметром.

А потом снова выну свой член.

И каждый раз, когда ты будешь просить быстрее, я буду двигаться еще медленнее.

Буду мучить твою киску всю ночь, детка.

Всю… ночь… напролет.



Я вскакиваю на ноги так резко, словно кто-то разжег костер у меня под пятой точкой.

– Мне нужно в дамскую комнату, – спешно говорю я.

Стараясь не обращать внимания на широченную улыбку на сексуальных до неприличия губах Дина, я несусь прочь от столика так быстро, насколько позволяют высоченные каблуки.

Блин, блин, блин! Я так возбуждена, что мои бедра в прямом смысле приклеились друг к другу, и переживаю, как бы сзади на джинсах не было мокрого пятна. Хуже всего то, что Меган даже не выпила половины своего коктейля, а значит, мы зависли здесь надолго. Поэтому мне придется справиться с собой и затушить каждую искорку желания, которое, словно реактивное топливо, горит в моей крови.

Я молюсь, чтобы Дин перестал писать мне бесстыдные эсэмэски, когда вернусь.

Если он не прекратит, я способна получить оргазм прямо за столиком.





* * *


Но Дин продолжает.

А я все так же игнорирую его.

Наша битва желаний продолжается уже больше часа, и я совру, если скажу, что не впечатлена его настойчивостью. Что уж говорить про нескончаемое количество грязных словечек, содержащихся в его словарном запасе.

Когда я замечаю, как Дин ерзает на месте, то широко улыбаюсь ему и наконец отвечаю.

Я: Этим ты только себя замучаешь, пупсик. Лучше прекрати, а то останешься с синими яйцами.



Я сопровождаю сообщение двумя подходящими к ситуации синими кругляшками.