Семь братьев для Белоснежки

— П-правда, — жалобно ответила Рита.

Алена услышала, как перешептываются другие девочки:

— Кто это?

— Старший брат Северцева. Он иногда Женю со школы забирает на машине.

— Ох, ну Ритка влипла!

Егор со вздохом отпустил руку блондинки и приказал:

— Свободны.

В полном молчании Алена и Егор наблюдали, как стайка девочек бросилась прочь. Когда они исчезли за углом, Егор повернул голову в другую сторону и раздраженным голосом спросил:

— Долго еще будешь там стоять?

Алена удивленно округлила глаза — он явно обращался не к ней. Но ее удивление многократно усилилось, когда из-за другого угла вышел Женя.

Сначала Алена не поняла, что происходит, но когда до нее дошло, ярость блондинки Риты внезапно охватила уже ее. Захотелось подойти к этому красавчику и врезать ему — по-простому, как когда-то учил ее друг Димка.

Златовласка же стоял как ни в чем не бывало — засунув руки в карманы брюк и закатив глаза к небу, будто говоря всем своим видом: «Я здесь ни при чем». Сама невинность: того и гляди — насвистывать начнет и птичек подсчитывать.

— Просто подслушивал и ничего не собирался делать? — невозмутимо спросил Егор.

Женя взвился:

— Да сдалась она мне — защищать ее! С какой стати?!

«Ну спасибо, братишка, — со злостью подумала Алена. — Я тебе это еще припомню, зараза!»

— Ты же и сам ее за сестру не считаешь! — словно защищаясь, ответил на упрек старшего брата Женя. — Почему я должен?

— Я тебе не предлагаю о ней заботиться, — холодно отчеканил Егор. — Но случись с ней что плохое, как, по-твоему, будет чувствовать себя наша мать? Если она начнет волноваться по твоей вине, я тебе голову оторву.

— А почему ты со мной так разговариваешь?! — огрызнулся златовласка.

Алена злорадно хмыкнула — смотри-ка, от самодовольства остались рожки да ножки, выглядит сейчас, как ребенок, которого отчитывают.

— Ты пока что несовершеннолетний, а я твой старший брат, — угрюмо ответил Егор. — Поэтому мотай на ус, что тебе говорят, и живо в машину!

Златовласка насупился, фыркнул и с недовольной физиономией побрел к воротам школы, где, по-видимому, оставил машину Егор. Алена собиралась уже последовать за ним, но слова Егора ее остановили.

— Провоцировать эту девицу было очень глупо, — сказал он, впервые на протяжении всего инцидента обратив неприветливый и строгий взгляд к Алене. — В следующий раз веди себя умнее.

Алена внезапно почувствовала досаду.

— Чтобы Альма не расстроилась? — язвительно спросила она.

Егор припечатал ее к стене тяжелым взглядом.

— Вот именно.

«Как будто на меня цементная плита упала», — сглотнула Алена, глядя в спину уходящего вслед за Женей Егора.

«Какая она мне сестра, мама? — вдруг вспомнились ей слова Егора, сказанные им по приезде Алены и ее отца в дом Альмы. — Посторонний человек».

Последовав за сводными братьями, Алена чувствовала себя очень уязвленной и даже обиженной. Только почему-то причиной ее обиды был вовсе не златовласка, едва не позволивший стайке влюбленных в него девчонок избить ее. Странно, но наибольшую досаду у нее вызывал тот факт, что Егор заступился за нее вовсе не ради нее самой, а лишь уберегая очередной раз от огорчения Альму.

«Почему? — с обидой и ревностью спрашивала себя Алена. — У нее есть сыновья, которые о ней пекутся. Вон Егор как о мамочке волнуется… Так почему мой отец тоже должен был достаться ей?! Это несправедливо!»

Глава 24. РАЗОЗЛИЛИ

Какое-то время в машине царило молчание. Когда село Белозеро скрылось за стеной леса, Женя недовольно проворчал, обращаясь к старшему брату:

— Чего ты вообще приехал? Давно уже за мной не заезжал. Сегодня с какой радости?

— Не по своему желанию, — с досадой ответил Егор. — По телефону сказал матери, что сегодня буду дома раньше, и она попросила забрать вас по пути из школы.

Алена перехватила его недружелюбный взгляд в зеркальце заднего вида.

— Волнуется за свою новую дочь.

Женя раздраженно покосился на Алену, мол, было бы о ком волноваться. Алена краем глаза заметила его многозначительное кривляние, но в данный момент оно ее совершенно не беспокоило. А вот очередное напоминание Егора о том, что он заботится о ней только по просьбе матери, опять вызвало тупое раздражение.


— Примерный маменькин сынок, — мстительно пробурчала она в окно пролетающим мимо деревьям.

Ее глаза расширились от удивления, когда Егор вдруг свернул на обочину, остановил машину и вышел. Обойдя автомобиль сзади, он открыл дверцу возле сидения Алены и холодно велел:

— Выходи.

— Что?! — удивилась Алена.

— Выходи.

— Почему?

Он услышал, что она пробурчала себе под нос? Иначе чего вдруг так взбеленился? Алена была уверена, что из-за шума машины он никак ее услышать не мог, но, видимо, не рассчитала и сказала недостаточно тихо.

— Поедешь на автобусе, — заявил Егор.

Алена уставилась на него во все глаза.

— Да мы же давным-давно проехали остановку! — возмутилась она.

— Вернешься, — невозмутимо парировал Егор и тоном, не терпящим возражений, велел: — Выходи.

Глаза — свинец, затянутое тучами небо, стена ледяного ливня. Алена даже почувствовала, как мурашки по коже побежали, как будто и впрямь под дождь попала и промерзла до костей.

В первый момент у нее задрожали губы от обиды, но тот же час откуда-то изнутри накатила злость.

— Ну и пожалуйста, — вылезая из машины, бросила она.

А в следующий момент ее понесло. Алена не смогла бы себя остановить, даже если бы очень хотела. А она не хотела. Как же ей надоела эта семейка!

— Я вообще не просила меня со школы забирать! Можешь своей мамочке так и передать — пусть она тебя больше не просит обо мне заботится! Такая забота даром не нужна!

Вскинув школьную сумку на плечо, она с гордым видом направилась вдоль обочины назад — в сторону остановки. Ей казалось, что златовласка злорадно ухмыляется, глядя ей вслед через заднее стекло автомобиля, но точно знать Алена, конечно, не могла — на спине у нее глаз не было.

На самом деле Алена очень надеялась, что Егор ее остановит и заставит вернуться в машину. Она даже была готова к тому, что он перед этим строго ее отчитает. Но когда услышала, как машина отъезжает, надежды на это растаяли.

Не став оборачиваться, она шла быстрым шагом, словно ей все нипочем, вот только почему-то было ужасно обидно — так обидно, что плакать хотелось.

Пройдя несколько метров, Алена решила, что больше не в силах терпеть, как ее грудную клетку распирает от эмоций. Очень глубоко вдохнула воздух в легкие и медленно-медленно выдохнула. Стало легче.

Да уж, с тяжелым вздохом думала она, пирожок с капустой не идет ни в какое сравнение с тем, какой стыд может заставить ее испытывать Егор. Оскорбления златовласки — всего лишь детское дергание за косички. А когда тебя вот так с позором выставляют из машины и равнодушно уезжают, оставив только пыль, поднятую задними колесами авто…

«Никогда больше не сяду в машину, если он будет за рулем!» — мысленно пообещала себе Алена.



* * *

Фигура сводной сестры превратилась в маленькую размытую точку, когда Женя отвернулся от заднего стекла машины.

— А ничего, что ты высадил ее так далеко от остановки? — спросил он Егора. — Одна. На трассе. Рядом с лесом.

Егор, не отводя взгляда от дороги, спросил:

— Хочешь сказать, что волнуешься о ней?

Женя фыркнул:

— Я? Волнуюсь? Еще чего.

Помолчал пару секунд.

— Но случись с ней что плохое, как, по-твоему, будет чувствовать себя наша мать? — ехидным тоном повторил он слова, которые Егор сказал ему возле школы, и обернул их против брата: — Если она начнет волноваться по твоей вине, кому ты тогда голову оторвешь?

— Язвишь? — невозмутимо спросил Егор после короткой паузы.

— Ага, — нагло подтвердил Женя.

Егор вздохнул то ли с досадой, то ли с усталостью. Повернул руль и съехал на обочину уже во второй раз.

— Ты чего? — удивился Женя.

— Выходи, — снова вздохнул Егор.