Семь камней
Часть 87 из 96 Информация о книге
Родриго заговорил, его голос звучал спокойно, негромко. Грей заметил, что все собравшиеся затаили дыхание, и по сараю пронеслась волна ужаса. Азил повернулась к Грею: – Мой муж, он говорит… – Голос ее дрожал. Она замолчала и прокашлялась, а потом, положив руку на плечо мужа, перевела. – Он говорит вот что: «Я был мертвым. Я умер от рук хунгана, и я проснулся в могиле, мое тело пахло мертвечиной. Я не мог пошевелиться – ну а как иначе? Я был мертвый. Мне казалось, что прошли годы. А потом я почувствовал дуновение воздуха на моем лице и чью-то руку на моем плече. Хунган вытащил меня из могилы и заверил меня, что я и в самом деле умер. Вот так я стал зомби». Новая волна ужаса пронеслась по слушателям, все снова затаили дыхание, раздались испуганные возгласы. Но Азил положила руки на плечи Родриго и обвела взглядом сарай от одной стены до другой. – Я говорю вам, послушайте! – настойчиво проговорила она. – Escuchen! Грей увидел, что Кано слегка отшатнулся, то ли от шока, то ли от отвращения. Но он фыркнул и громко сказал, перекрыв общий ропот: «Háblanos!» Разговоры мгновенно стихли, Азил повернулась и посмотрела на Кано, свет фонаря блестел на ее коже и в ее глазах. – Háblame, – ласково сказала она Родриго. – Sólo a mí. Háblame. Говори мне. Только мне. Рука Родриго медленно поднялась и легла на ее руку. Он поднял голову и продолжил. Азил тихо переводила его слова Грею. – Я был мертвецом, зомби во власти злого человека, во власти ада, высоко в горах. Но этот человек… – Он немного повернулся и показал на Грея. – Этот человек, он пришел за мной, в горы. Он пришел один и отправился в пещеры Дамбаллы, великой змеи… Тут возбужденные возгласы подняли такой шум, что Родриго пришлось замолчать. Он сидел, неподвижный будто статуя. Боже, как он красив! Эта мысль промелькнула на миг в сознании Грея и исчезла, когда Родриго медленно поднял руку. Он ждал, и шум замолк, сменившись тихим шепотом. – В пещерах змей этот человек прошел – один – через темноту и через демонов. Он обернул магию хунгана на него самого, потом вышел из пещеры и забрал меня. Его собственной силой он забрал меня у смерти. Все молчали, когда тихие слова Азил замолкли среди табачных листьев и темных тел. Потом Родриго кивнул и сказал: – Es verdad. – Это правда. Все долго молчали, потом снова заговорили. С сомнением. Недоверием. Изумлением. Грею показалось, что язык изменился, люди говорили не только по-испански, но и на каком-то другом языке – или, пожалуй, языках. Африканских языках. Он расслышал слово «хунган». Кано глядел на него, сурово прищурясь. Потом бородач заговорил с Греем по-английски, кивнул на Родриго: – Скажи своему зомби, чтобы он вышел. Грей переглянулся с Родриго, тот кивнул и встал. – Будьте так любезны, сеньор Санчес! – Грей поклонился и показал рукой на дверь. Родриго тоже ответил ему поклоном и очень медленно вышел в открытую дверь. Грей подумал, что парень преувеличил скованность своей походки, но, возможно, ему это только показалось. Помог ли его рассказ? «Твой зомби!» – сказал бородач. Поверили они или нет, что он спас Родриго от хунгана, от смерти, или решили, что он и сам какой-нибудь английский хунган, подчинивший себе Родриго, и что он заставил парня сказать эту речь? Ведь если… Черный силуэт Родриго слился с ночной тьмой и исчез. Атмосфера заметно разрядилась, словно каждый из сидевших в сарае издал вздох облегчения. Кано и бородач переглянулись, и через некоторое время Хамид неуверенно кивнул. Кано повернулся к Грею и что-то сказал по-испански. Азил, застывшая в страхе после ухода Родриго, оторвала взгляд от двери и перевела вопрос. – Ладно. Как же мы сделаем то, о чем ты говоришь? Грей вздохнул. При всей простоте его идеи объяснять ее пришлось долго. Некоторые рабы видели пушку – все слышали пушечные залпы, хотя бы вдалеке, когда пушки обеих крепостей давали залпы в праздники или приветствовали прибывший корабль, – но почти никто не знал, как она устроена. Принесли еще один фонарь и чисто вымели небольшой пятачок пола, убрав валявшиеся табачные листья. Вокруг столпились рабы. Грей начертил палочкой на красной земле контур пушки и простыми и понятными словами объяснил, как она заряжается и стреляет, а потом еще раз показал запальное отверстие. – Вот сюда подносят огонь. Порох, – он ткнул палочкой в ствол, – взрывается, – озадаченное бормотание, объяснения тех, кто видел пушку, – и БУМ! – Все на мгновение опешили, потом расхохотались и стали повторять – БУМ, БУМ! Когда успокоились, Грей еще раз показал на запальное отверстие. – Огонь, – проговорил он и выжидающе посмотрел на рабов. – Огонь! – радостно повторили несколько голосов. – Exactamente, – сказал он и, улыбнувшись, полез в карман. – Глядите. – Miren, – сказала Азил, но в этом не было нужды. Все глаза были устремлены на шестидюймовый металлический стержень в руке Грея. У него был большой мешок с такими стержнями разной величины, поскольку он взял все, что мог найти в Гаване у разных скобарей и судовых поставщиков, но, судя по тому, что Иносенсия и Азил могли рассказать ему про пушки в Эль-Морро, он решил, что этого будет достаточно. Он присел на корточки над своим рисунком и изобразил, что заталкивает стержень в запальное отверстие. Потом вытащил из другого кармана небольшой молоток и сильными ударами забил стержень в землю. – Нет огня, нет выстрела, – сказал он, поднимая глаза. – Bueno! – сказали несколько голосов. Люди забормотали и закивали. Грей с облегчением вдохнул густой, ядовитый воздух. Пока все хорошо. Его сердце билось громко и гораздо быстрее, чем обычно. Объяснять карту пришлось гораздо дольше. Лишь немногие видели когда-либо карту или схему, и некоторым из рабов было очень трудно провести мысленную связь между линиями на листе бумаги и расположением коридоров, дверей, помещений, артиллерийских батарей и пороховых складов в Эль Кастильо де лос Трес Рейес Магос дель Моро. Они все видели эту крепость: когда их перегоняли с кораблей на берег и потом вели в город на невольничьи рынки. Пот лился по спине Грея под мундиром, тело пульсировало от влажной жары и умственного напряжения, и он снял мундир, чтобы не упасть в обморок. Наконец они более-менее достигли согласия. Иносенсия храбро заявила, что пойдет в крепость с мужчинами и покажет, где стоят пушки. Ее слова были встречены молчанием, но затем Хамид кивнул ей и вопросительно посмотрел на Кано. Тот, слегка поколебавшись, тоже кивнул, и по сараю пробежал гул одобрения. Дело было почти сделано. Но Грей устоял от искушения и не расслабился. Последний пункт его программы мог все испортить – или даже привести к его гибели. Он свернул карту, которую неумело нарисовала Иносенсия, и торжественно вручил ее Кано. Потом достал из мешка еще один свернутый лист бумаги – чистый, – закрытую бутылочку чернил и перо. Его голова не столько кружилась, сколько плыла, и ему было трудно сфокусировать на чем-то взгляд. Но он пересилил себя и решительно обратился к Кано: – Я напишу здесь, что вы оказали большую помощь королю Англии и что я обещал вам за это свободу. Я э-э… Боже, как назвать это правильно… un hombre de gracia, и я поставлю свое имя. – Hombre de gracia было ближе всего по смыслу к понятию «аристократ». Он ждал, глядя на их лица, пока Азил переводила. Рабы смотрели опасливо, с любопытством, некоторые – молодые – с искрой надежды, которая тронула его сердце. – Теперь вам надо написать ваши имена. Если вы не… не умеете писать… можете сказать мне ваше имя, я запишу его, а вы сделаете отметку, чтобы сказать, что оно ваше. Мгновенно все встревожились, заволновались, стали переглядываться, заговорили, их глаза засверкали в темноте. Грей поднял руку и терпеливо ждал. Прошло несколько минут, но наконец они достаточно успокоились, и он заговорил снова. – Я тоже пойду с вами в замок, – подчеркнул он. – Что, если я буду убит? Тогда я не смогу сообщить королю, что вы должны получить свободу. Но вот эта бумага скажет ему про вас. – Он постучал пальцем по чистому листу. – Вдруг кто-то из вас заблудится в городе, когда мы выйдем из замка? Если вы явитесь потом к главному английскому моряку и скажете ему, что вы сделали это большое дело и теперь заслужили свободу, как он поверит вам? – Он снова постучал по листу. – Вот это будет говорить за вас. Вы назовете английскому начальнику ваше имя, он увидит его на бумаге и поймет, что вы говорите правду. – …es veridad. – Азил, казалось, тоже вот-вот упадет в обморок от напряжения, жары и – несомненно – страха перед ситуацией, но ее голос звучал громко и твердо. Кано и Хамид что-то негромко обсуждали. Пот капал с кончиков волос Грея на поясницу с регулярностью песчаных зерен, он чувствовал его сквозь рубашку – медленные песчинки, иронично подумал он, очень медленные – в песочных часах. И вот они все обговорили, и Кано сделал несколько шагов и встал перед Греем. Он говорил, глядя в лицо Джона, на расстоянии не больше фута. Грей ощущал запах его дыхания, горячего от табака и с легкой примесью нездоровых зубов. – Он говорит, – перевела Азил и замолчала, проглатывая слюну, – он говорит, что они это выполнят. Но вы должны сделать три бумаги – одну для вас, одну для него и одну для Хамида, потому что, если вас убьют и будет только одна бумага, какая от этого польза? – Очень разумно, – строго сказал Грей. – Да, я так и сделаю. Чувство облегчения омыло его тело словно теплая вода. Но он еще не все сделал. – Еще одна вещь, – сказал Грей и вздохнул. Слишком глубоко вздохнул, и у него закружилась голова. Тогда он вздохнул еще раз, но уже неглубоко. Кано наклонил голову, готовый слушать. – Люди в гасиендах – семьи Мендес, Сааведра, – я знаю о вашем намерении, и мы больше не будем говорить об этом. Но вы должны обещать мне, что эти люди не пострадают, не будут убиты. – …Ellos no serán asesinados. – Голос Азил звучал теперь негромко, бесстрастно, как будто она читала условия контракта. Впрочем, подумал Грей, это и был контракт. Ноздри Кано раздулись после этих слов, из тени послышалось то ли ворчание, то ли грозный рык. От этого звука у Грея зашевелились волосы на голове. Кано кивнул, словно сам себе, потом повернулся и посмотрел в тень сначала в одну сторону, потом в другую, пристально, как барристер посмотрел на настроение жюри. Потом повернулся к Грею и кивнул снова. – No los mataremos, – сказал он. – Мы не убьем их, – прошептала Азил. Сердце Грея не перестало биться и теперь стучало медленно. Мысль о чистом и свежем воздухе томила его. Не раздумывая, он плюнул на ладонь, как делали солдаты и фермеры, и протянул руку. На миг лицо Кано застыло в недоумении, но он тут же кивнул, негромко выдохнул – ух! – плюнул на ладонь и ударил по руке Грея. У него была армия. Слишком поздно. Такой была его первая мысль, когда он услышал на подъезде к городу дальнюю артиллерийскую канонаду. Британский флот прибыл, началась осада Гаваны. Впрочем, скоро его паника прошла. Он сообразил, что это ничего не меняло, и вздохнул с облегчением. С тех пор как Малкольм изложил ему свой план, Грей постоянно держал в уме фактор времени: он был уверен, что рабы должны напасть на крепость накануне прибытия флота. Но это скорее относилось к первоначальному плану Малкольма – снять с помощью рабов заградительную цепь, чтобы флот вошел в гавань. Но это сработает только при условии, если британские корабли окажутся поблизости, когда цепь будет открыта, иначе испанцы быстро поднимут ее. Но вот если заклинить пушки в крепости… это поможет англичанам в любое время. Хотя, размышлял он, наклонив голову и пытаясь определить направление выстрелов, выполнить такой план будет значительно труднее, поскольку при орудиях будет и обслуга. С другой стороны, пушкари сосредоточатся на своих задачах, и, скорее всего, их можно будет застать врасплох. В первые минуты. Дело будет кровавое, для обеих сторон. Ему не нравилась эта затея, но он и не боялся ее. Ведь была война, и он был – снова – солдат. Но на душе у него было все-таки неспокойно. Он не сомневался ни в ярости рабов, ни в их воле к победе, но бросать совершенно неподготовленных, плохо вооруженных людей в ближний бой с обученными солдатами… Постой. А если провести операцию ночью – возможно такое? Он придержал мула и пустил его шагом, чтобы легче думалось. Раз британский флот на пороге, пушки Эль-Морро наверняка никогда не спят – но в часы ночных вахт едва ли обслуга находится при них в полном составе. Он внимательно смотрел по сторонам во время своей краткой поездки в Кохимар и убедился, что тамошняя маленькая бухта – единственная возможная база для атаки на Эль-Морро. Какое там расстояние? Генерал Стэнли говорил о планируемой осаде Гаваны. Ясно, что морякам известно про заградительную цепь. Ясно также, что эффективная осада должна вестись на суше, а не с кораблей. Так что… – Señor! – Крик с вереницы телег прервал его размышления, но он заботливо отложил их в памяти для дальнейшего анализа. Он не хотел бросать на бойню рабов, если можно было этого избежать. Еще меньше он хотел сам разделить с ними эту участь. Впереди уже виднелась городская стена Гаваны. В каком-то отношении появление британского флота было им на руку. Осажденному городу требовалось продовольствие. Решая проблему, как провести сотню рабов мимо городской стражи, Хамид предложил взять телеги и нагрузить их чем ни попадя. Каждую телегу будут сопровождать полдюжины рабов – якобы для разгрузки и поставки. На двух плантациях они сумели найти десять телег – с возницей и его помощником, получилось восемьдесят человек. Остальные рабы могли проскользнуть в город поодиночке. План был приличный, но что подумают хозяева плантаций? Ведь требовалось время, чтобы нагрузить телеги. Уехать незамеченными им тоже не удастся. Наверняка поднимется тревога.