Сердце Сумрака

Узкие, влажно блестящие глаза Темного мага-перевертыша смотрели на нее с холодным интересом.

Рыдания теснились в груди у Нелли – и не находили выхода. Только сейчас она в полной мере осознала, что произошло, и горе пополам с отчаянием навалились на нее, словно каменный голем. Матвей мертв, Ярик погиб. Мы слишком поверили в Артема. Силой его не сломить – о, даже сейчас он мог бы встать, поднять меч и дать бой. Но Тайпан нашел его слабое место.

– Теперь ты моя, милая Светлая колдунья. Мой приз за победу. Слабая, измученная этой борьбой, потерями, снова одна на свете. Ни друзей, ни родных, ни соратников…

Она вскинула меч навстречу луне:

– Чего же ты ждешь, червь? Убей меня, если осмелишься.

Змей усмехнулся, играя раздвоенным языком. Глаза его походили на два кровавых рубина, мерцающих во тьме.

– Убить тебя? Я же не безумец – уничтожить такое сокровище. Ты поможешь мне в великом деле, маленькая Светлая. Завтра утром здесь будет много удивленных Иных из Москвы, Праги и Берна, и нам не стоит встречаться с ними. Я унесу тебя очень далеко отсюда – туда, где нас никто не найдет. Мы проведем вместе много лет… пока не вернемся сюда снова.

– Что ты несешь, мразь? Ты убил моих друзей, моего мужа и сына – и ждешь, что я буду помогать тебе?

Голова змея быстро приблизилась, затанцевала над Нелли, раскрытая пасть источала запах гниющего мяса:

– Твое согласие не требуется, Светленькая. Ты в моих руках – или, если угодно, кольцах, – и их сила во много крат выше твоей. Ты станешь моей женщиной, моей самкой, ты родишь мне сына – и он послужит делу Тьмы. Последний прямой потомок Великого магистра тамплиеров станет царем змей, наследником владыки мира. Моим наследником.

– Интересно, что скажет на это Завулон?

– Завулон… Из него выйдет неплохой слуга.

Нелли рванулась прочь – но из травы поднялись сверкающие чешуйчатые кольца – казалось, они были повсюду. Светлая Иная налетела на одно из них и упала на землю. Катана со звоном исчезла во мраке.

– А бежать тебе некуда, – прошипел змей с высоты, – я вокруг тебя, Герда. А скоро буду и внутри тебя.

Нелли бросила быстрый взгляд на Артема. Тот сидел между трупами своих девушек, согнувшись в три погибели, раздавленный, обессилевший. Мир перестал существовать для него.

«Нет, нет, только не такая судьба», – подумала она в ужасе. При мысли о том, что холодная омерзительная тварь овладеет ею, что в ее чреве будет расти черное семя, Нелли почувствовала головокружение и тошноту. Все ее друзья и родные погибли – быстро или в муках, Артем сошел с ума, – но теперь именно ей уготована самая лютая доля…

Меч лежал далеко в траве. Она поискала спрятанный в рукаве нож. Одним движением покончить с собой – ударить в живот или в сердце и уйти в глубокий Сумрак к мужу и сыну, туда, где вечный покой.

Ножа в рукаве не было. Он остался в теле Багиры.

Тайпан с улыбкой наблюдал за Нелли, читая ее мысли как раскрытую книгу. Тучи над его головой рассеялись, и стал виден призрачный капюшон Столпа отчуждения, над которым покачивался в небе мутный фонарь луны. В его свете маслянисто сверкала чешуя бесконечного змеиного тела.

– Все закончилось, кошечка моя, – с ноткой издевки просвистел Тайпан, – занавес опустился, расходимся по домам. Нас с тобой не догонят, не найдут… да и не станут искать… тела погибших сложат в братскую могилу, и назавтра всю историю, как водится, намертво засекретят. Для всего мира мы с тобой – покойники.

Змеиные кольца сжимались вокруг Нелли.

– Артем! – крикнула она. – Артем, сделай что-нибудь! Он же убил твою любовь!

Локшин остался недвижим. Его аура казалась почти погасшей.

Он пытается влить свою Силу в их мертвые тела.

– Зачем нам Артем? – свистящий шепот Тайпана раздался совсем близко. – Теперь есть только ты и я. На долгие годы. А знаешь… я умею быть ласковым.

Он смеялся. Треугольная голова с раздвоенным языком покачивалась совсем низко. Нелли ударила ее кулаком – магическую защиту Тайпан снял, – и тот даже не отстранился. Она наносила удар за ударом, не чувствуя облегчения. Змей приговаривал:

– Ну, давай, давай… вот хорошо… вот так…

Ее удары были ему как комариные укусы.

Вот и все.

Все было зря!

Эта мысль добила Нелли. Она без сил опустилась на влажную от крови траву, без особого интереса наблюдая, как огромное тело змея вдруг скорчила судорога. Тайпан крутнулся на месте, и голова его исчезла в лунном полумраке – словно у чудовища появилось какое-то более срочное дело.

Ты можешь сбежать. Пока он не видит.

Нелли не смогла встать – она покатилась по склону горы вниз, перебираясь через тела погибших воинов. Вслед ей летело шипение – словно в раскаленные угли плеснули воды. Она понимала только одно: Тайпан отвлекся, и у нее появился шанс.

Бежать!

Нелли попыталась встать на ноги – и наткнулась на что-то маленькое, рыжее, в светлом платье.

– Тише, тише, – выдохнула Лина ей в лицо, – не бойся, это я.

– Что ты здесь делаешь?!

– Говорю же, не бойся. Смотри!


На тропе к Дозорной башне среди бесчисленных трупов извивался в мучительных конвульсиях Тайпан. Тело его уменьшилось на глазах. Казалось, змей вцепился зубами в себя самого, но, присмотревшись, Нелли поняла – он пытался вытащить что-то из себя. Что-то, ярко сверкнувшее в лучах луны.

Усилия его были тщетны. Спустя минуту Тайпан замер без движения. Он снова был в образе седовласого Иного в глухом сером плаще. Теперь Нелли увидела – и не поверила глазам: по тропе спускалась тонкая фигурка. Лица не было видно на фоне льющегося света – только силуэт, но сердце вдруг заколотилось безумной надеждой.

– Не такой уж ты и страшный, змеюка, – сказал знакомый голос, и силуэт наклонился над трупом.

Огонек вырвал из тела поверженного врага Бальмунг и поднял его к небу.

И тогда свет бесчисленных звезд вспыхнул на гранях его лезвия – и меч засиял в ночи отражением их огня.





* * *


Золотой Чертог тамплиеров

Однажды, раз в тысячу лет



Ярик никогда бы не подумал, что вход в Чертог может выглядеть так. Неудивительно, что от подножия горы он не видел ее – небольшую нишу в стене, плотно закрытую высокой травой. Только пробравшись сквозь заросли, они оказались в сухом и темном коридоре, похожем на пещеру.

Мама зажгла над головой «светлячок». Испуганные ящерицы юркнули в стороны из-под ног, скрылись в камнях.

– Здесь? – спросила Нелли осипшим от слез голосом. – Я ничего не чувствую.

Она держала на руках погруженную в сон девочку.

– Здесь, – кивнул Огонек, – и, кроме нас, никто не видит эту пещеру.

Он прижимал к себе тяжелый меч как великую ценность. Скиф ушел во мрак, и теперь Бальмунг стал оружием Ярика.

– Я чувствовал все время, – прошептал мальчик, – с той ночи в поезде меня тянуло сюда. Идем вперед.

– А Лина?

– Пусть побудет здесь. Никто не знает, что будет, если мы пойдем дальше втроем.

Он вспомнил, как вынырнул из Сумрака после смерти Скифа, еле живой, оцепеневший от ледяного кошмара. Первое, что он увидел, – встревоженное лицо Лины на фоне ночного неба. Как она пробралась сюда, за ним, прошла по руинам стен и башен, мимо множества мертвых Иных? Выжил бы он – если бы не девочка, что отогрела его своим теплом и поделилась Силой?

Мама постелила на полу свою куртку и уложила на нее девочку. Плечи и руки Нелли были в глубоких кровоточащих ранах от когтей пантеры. Она осмотрела сухие скалы и свисающие с потолка корни:

– Здесь только камни. Даже в Сумраке – чисто… пусто…

– Разумеется. Чертог наглухо замурован, чтобы никто не увидел его и не пробрался внутрь. Идем. – Он взял ее за руку, сделал шаг вперед и оглянулся. – Не передумала?

– Нет. Победа Света, немедленно и навсегда. Идем.

– Мама, – голос Огонька дрогнул, – скажи правду. Что с отцом?

– Он погиб, Ярик. – На ресницах Нелли дрожали прозрачная капли. – Погиб сегодня утром, прикрывая отход товарищей. Прости, что соврала про особое задание. Не хотела делать тебе больно.

Мальчик опустил голову:

– Прощаю. Я… что-то почувствовал. Как будто стало холодно и пусто. Ты тоже?

Она кивнула:

– Это война, знаешь ли. На ней погибают время от времени.

– Да, ты говорила. – Он, казалось, окаменел. – Темные и Светлые просто пришли помериться силой.

– Вот, померились… остались только мы да Линка. Локшина можно не считать.

– Прости, что не верил тебе. Прости, что слушал Артема. Теперь я понимаю, какой он дурак.

– Прощаю.

На пороге Золотого Чертога мать и сын обняли друг друга.