Сердце Волка

* * *


Его не было четыре года…

— Ваша вода, мисс Лирей. Вы побледнели. Вам плохо?

— Нет, Мила. Мне просто не хватает свежего воздуха. Открой пошире окно, сейчас пройдет.

Мила скрипнула зубами и, открывая окно, помянула Виталину нехорошим словом, но я сделала вид, что не услышала.

И вот он приехал. Он прямо сейчас здесь.

Богиня!

— Мила, — позвала я камеристку. — Скажи, Андре… То есть герцог де Шеврез… Он что же, вот так, без предупреждения приехал?

Мила замерла посреди комнаты, гневно уперев руки в бока.

— Это как же без предупреждения, мисс Эя? Да ваша сестра вчера от него голубя получила и сразу в печку, но бумага-то церковная, магическая, поэтому и не горит! А к тому же адресован голубь вам! Виталина его спрятала куда-то, а нам всем велела молчать. Думаете, меня так просто на кухню перевели?

Вот как!

Ну, Виталина! Ну, лисица! А ведь я почти поверила тому, что сестра выпустила меня из башни, потому что простила. Как бы не так! Даже если бы я не пришла к ней, меня бы все равно выпустили, иначе как бы она объяснила Андре мое отсутствие?

А тут так кстати пришлось мое раскаяние — Виталина просто играла свою роль, делала вид, что забыла все, что было между нами.

Стоп! Значит, не факт, что, когда Андре покинет замок, я снова не окажусь в башне! Проклятье!

В дверь постучали.

Дождавшись приглашения войти, Нэн сообщила, что меня ожидают к столу. Только меня, это она особо подчеркнула и, бросив недовольный взгляд на Милу, вышла.

Я окинула взглядом свое отражение в зеркале и поморщилась. Действительно, бледная как смерть, из-за этого гадкого оттенка синего такое ощущение, что под глазами круги. Гладко причесанные волосы делают меня похожей на святую Иулию или любую другую праведницу. В общем, Виталине должно понравиться.

Идя по широким коридорам замка, я чувствовала, как дрожат колени, а когда оставался последний поворот, остановилась и перевела дыхание.

Пожилой лакей Савьер поклонился и, прежде чем распахнуть передо мной дверь, шепнул:

— С возвращением, мисс Лирей! Мы все очень вас ждали и молились за ваше здоровье Богине и святым девам.

Я кивнула Савьеру, поблагодарив его, и вошла в распахнутую дверь с гордо поднятым подбородком и прямой, как доска, спиной.





* * *


За период моего заточения обеденный зал не изменился, разве что гобелены вычистили к весне и огромную люстру в несколько ярусов венчают новые осветительные мотыльки — с желто-розовыми крыльями. Свет, который они отбрасывают, чудесно оттеняет нежную оливковую кожу сестер.

За узким длинным столом расположились сестры и гости.

Виталина уселась во главе стола, на месте мамы, и это сразу заставило меня нахмуриться. По правую руку от нее — герцог Эберлей, высокий брюнет с длинными, убранными в хвост волосами, темными, почти черными, глазами и крючковатым носом.

Граф Рьвьер — его племянник, невысокий блондин, с чуть одутловатым лицом, хоть и молодой, но пухлый и уже с одышкой. Он сидит рядом с Микаэлой. На сестру он смотрит, словно на саму святую Иулию. Когда я зашла, он как раз подливал Мике что-то в кубок.

На Виталине бордовое платье с широким золотым поясом под грудью, на Микаэле лиловое, с квадратным вырезом, отделанное золотой каймой. Прически у сестер высокие, завитые локоны обрамляют лица, визуально удлиняют шеи.

Жених Виталины, хотя какой он может быть жених, для этого нужно согласие опекуна, а наш опекун — муж тети Сецилии — нипочем его не даст, у него свой резон, герцог Эберлей скривился, когда я вошла, словно у него заболел зуб, и обменялся понимающим взглядом с племянником.

Тетя Сецилия, дальняя родственница отца Виталины и Микаэлы, практически с самого исчезновения мамы живет у нас. И, зная характер тетушки, наш опекун, дядя Джордан, сделает все, чтобы гостила она, приглядывая за тремя незамужними племянницами, как можно дольше.

Сквайры герцога и племянника сидят поодаль, по бокам от хорошенькой компаньонки леди Сецилии, и такое ощущение, что, пока я не вошла, наперебой подкладывали угощения в ее тарелку. С такими темпами хохотушка Ингрид скоро станет похожа на святую Агафию Многочинную с полотна Ратанэля Руткинса.

Стоило мне войти в обеденную, как мужчины встали, приветствуя меня.

Я опустила глаза и кивнула, отвечая на приветствие.

Лишь миг был на то, чтобы разглядеть их лица, и сейчас перед глазами запрыгали узоры мраморной мозаики. На одного из гостей я так и не смогла взглянуть, и кажется, не смогу.

— Эя, сестренка! — раздался голос, который я отличу из тысячи. Что там из тысячи, из миллиона!


Раздался звук отодвигаемого стула, потом шаги.

Только когда в поле зрения попали черные, начищенные до зеркального блеска, сапоги, я заставила себя поднять голову.

— Мисс Лирей, — Андре поприветствовал меня и осторожно поднес мою руку к губам, не спуская глаз с лица.

Как назло, он нисколько не изменился. Может, скулы стали более очерчены и линия рта тверже, но голубые глаза по-прежнему яснее неба, а улыбка такая теплая, что я сейчас разревусь, как тогда, когда папы не стало!

Андре не изменил любимому цвету — сутану он не носит, но камзол и кюлоты фиолетовые, кюлоты чуть темнее оттенком. На груди закрытый медальон с фамильным вензелем, изображающим цветок эдельвейса в каплях росы. Светлые локоны спускаются на плечи, кожа тронута загаром, и от этого голубые глаза сверкают еще ярче. Может ли мужчина быть красивее?

Я почувствовала, что сейчас задохнусь, и поняла, что разглядываю Андре, не озаботившись даже поприветствовать его.

От осознания собственной неуклюжести я снова потупила глаза, но теплые пальцы легко поддели мой подбородок, поднимая лицо. Сделав над собой усилие, я посмотрела на Андре, чье лицо оказалось пугающе близко, и почувствовала, как в голове зашумело.

— Ты бледна, Эя, — сказал Андре и нахмурился. — Ты хорошо себя чувствуешь?

Я отступила еще на шаг, зачем-то присела в реверансе и пробормотала вовсе не то, что собиралась:

— Это ничего, просто я долго была взаперти. Голова закружилась.

— Взаперти? — переспросил Андре тоном, не предвещающим ничего хорошего, и обернулся к столу.

Виталина попыталась выдавить из себя улыбку, но сестру опередил герцог Эберлей.

— Мисс Лирей нездоровилось, — быстро проговорил он, а Виталина благодарно кивнула ему и посмотрела с нежностью.

— Я разве с вами говорю, герцог? — ледяным тоном поинтересовался Андре.

Я даже не знала, что у него может быть такой голос.

Но Эберлей не смутился.

— Я, как жених леди Виталины и будущий опекун мисс Лирей, считаю своим долгом внести ясность.

— Вот как, Виталина?

Андре обернулся к сестре, и щеки ее запылали.

— Жених? Почему же его величеству ничего не известно о вашей помолвке? И разве уже прошел год траура по леди Иоланте?

— Но маму… тело мамы не нашли, — забормотала Виталина.

— Тем более, — отчеканил Андре. — И разрешение на брак любой из вас должно быть одобрено королем. Как вообще ваш опекун допустил такое? И почему я не вижу его здесь?

Тетя Сецилия, видимо, собиралась с духом, слушая гневную речь Андре. Поверить в то, что тетушка перед кем-то оробела, просто выше моих сил.

Наконец тетушка отложила салфетку, которую комкала в руках, с вызовом подняла голову с высокой прической и тихо, так, что все взгляды оказались прикованы к ней, с достоинством произнесла:

— Андре, мальчик… То есть герцог де Шеврез, уверяю вас, для беспокойства нет никакой причины.

— Никто не беспокоится, леди Сецилия. Я просто задал вопрос и хочу получить на него ответ.

— Андре, тетушка! — воскликнула Микаэла. — Эя! Ну почему бы нам не обсудить все это за столом? Все это и многое другое, все, что ты захочешь узнать, дорогой кузен. И не смотри так на тетушку, разве она виновата, что дядя Джордан неважно себя чувствует? Как видишь, наши интересы блюдет тетя Сецилия. Мы ни на минуту не оставались одни, Андре! А все тетушка.

Андре нахмурился, но ничего не ответил. Лишь предложил мне локоть, и, опираясь на него, я подошла к столу, совершенно не чувствуя ног.

Едва ли я ощутила вкус хотя бы одного блюда. Нам повезло, что за столом сидели сквайры. Их рассказы, прибаутки, шутки по поводу незадавшейся охоты немного разрядили обстановку. Правда, складка между бровями Андре не разглаживалась весь вечер.

— Значит, охота не удалась?

— Какая там охота! Поехали поохотиться, а вместо этого приняли холодный душ и чуть не угодили в плавательный бассейн. Ручей растекся, ага, бобрам работы прибавилось. Ох и верещали они по этому поводу! А дождь до костей пробрал. Совершенно ледяной!

— Что-то случилось с погодой, неожиданно и непонятно. Небо до последнего было словно слеза младенца, — одолев замешательство, присоединилась к беседе Виталина.

— Ага! А потом мы думали, нас смоет, — прощебетала Микаэла. — Но завтра такого точно не повторится.

— Может, ты простыла под дождем, Эя? — спросил Андре и взял меня за руку. Нахмурился еще больше. — Совсем ледяная.

Я вымученно улыбнулась.

— Вовсе нет, мне нездоровилось, и я осталась в замке.

Виталина бросила на меня уничтожающий взгляд, который тут же сменился радушием: