Сердце Волка

Я покосилась на комок в ее руках. Кажется, и вправду плащ. Но зачем Виталине плащ служанки?

— Утром поговорим о твоем поведении, — пообещала я ей и скомандовала Миле: — За мной!

Мила проследовала в мои покои, и, только когда дверь закрылась, я шумно выдохнула. Прислушалась — шаги Нэн стихли — и взяла Милу за руку.

— Прости, Мила, у меня не было выхода. Нэн застала меня у двери, и пришлось сделать вид, что я ищу тебя.

Мила сонно поморгала, а потом почему-то понимающе улыбнулась.

— Так я вам не нужна?

— Конечно нет, прости, что потревожила!

Мила удалилась, напоследок наградив меня еще одной понимающей улыбкой.

Я улеглась в остывшую постель, свернулась калачиком. Осторожно дотронулась до плеча, которого еще недавно касались пальцы Андре. То, что произошло, показалось сном, грезой. Он так странно смотрел на меня… Он обещал, что будет ходатайствовать о нашем опекунстве. Если так, то мне вообще ничего не страшно. Ни угроза оказаться запертой на всю жизнь в башне, ни угроза нашествия не казались мне теперь существенными.



Я закрыла глаза и, вопреки ожиданиям, провалилась не в темноту, а в свет. Мощный струящийся поток окутал меня, стоящую на зеленой, залитой солнцем лужайке. По еле ощутимому колыханию воздуха я поняла, что не одна здесь. Совсем рядом стоит кто-то, но из-за света, бьющего в глаза, очень трудно его разглядеть.

Я сделала шаг, и высокая широкоплечая фигура подалась мне навстречу.

Когда я увидела наконец лицо незнакомца, я завизжала, как поросенок, от восторга и радости:

— Папа!!!

Я протянула руки к отцу. Он совсем такой, как я его запомнила, ничуть не изменился!

— Эя… — раздался тихий голос.

А потом что-то случилось с его лицом.

Черты его исказились, вытягиваясь вперед, кожа покрылась шерстью, глаза засветились оранжевым дьявольским огнем.

Мой рот открылся, чтобы закричать, но крика не получилось.

Чудовище, еще секунду назад бывшее моим отцом, ухмыльнулось, раздалось леденящее душу рычание.

— Я иду за тобой, Эя, — глухо прорычало оно.



Я наконец смогла закричать и, закричав, проснулась.





Глава 3




Казалось, я закрыла глаза всего на миг, но стоило провалиться в темноту, как раздался голос Милы:

— Мисс Лирей… Мисс Лирей! Просыпайтесь, пожалуйста, вы проспите охоту.

— Ну какая охота, Мила, — сонно пробурчала я. — Виталина сгноит меня в этой башне… Если раньше не прилетит добрая фея и не подарит мне крыль…

Я сонно заморгала, увидев бело-розовые облака балдахина, и поняла, что нахожусь в собственных покоях.

— Охоту? Какую еще охоту? — пробормотала я. — Богиня! Андре! Это же мне не приснилось? Андре здесь!

Опомнившись, я уставилась на довольно улыбающуюся Милу.

— Точно, охота, — смущенно добавила я.

— Ваш костюм готов, — все еще улыбаясь, сказала Мила. — И Леди, должно быть, очень соскучилась.

— Леди!

Мысль о лошади так и подкинула на кровати. Как я еще ночью не отправилась на конюшню? Мама рассказывала, как меня маленькую несколько раз находили в деннике утром после того, как в замке не оставалось угла, в который бы не заглянули. Мама тогда запретила няне Пепе пугать нас сказками про оборотней, мол, каждый раз после этих россказней я сбегаю ночью на конюшню… Чудно, но я почему-то считала, что там-то волки точно меня не достанут…


Сумбурные воспоминания, планы, надежды пронеслись в голове вихрем, пока я бежала прямо босиком в ванную комнату.

Наскоро ополоснувшись, я закуталась в теплый халат, что подала мне Мила, и почистила зубы.

Натянула удобное облегающее белье — никогда не понимала сестер, предпочитающих даже на охоту надевать платья и сидеть в дамском седле — под облегающие бриджи пышные крахмальные панталоны не годятся. Мила протянула расшитую серебряной нитью рубашку, следом бриджи. Расправив складки, я застегнула камзол. На ноги надела сапоги из твердой кожи, отделанные с внутренней стороны замшей, чтобы было удобней держаться на лошади.

Волосы Мила споро собрала в низкий пучок. Черная шляпа с изумрудного цвета пером довершила образ.

Не обращая внимания на возражения, Мила накинула мне на плечи плащ.

— Вот солнце выглянет — снимите, — упрямо сказала она. — А пока будьте добры, потерпите!





* * *


Когда я спустилась во двор, герцог и его племянник со сквайрами уже ожидали нас. Был там и Андре, с сосредоточенным видом проверявший подпругу Леди.

Вороная узкокостная кобыла с вытянутой мордой запрядала острыми ушами, завидев меня, протяжно заржала и ударила копытом о землю.

У меня возникло ощущение, что только что между Эберлеем и Андре что-то произошло. Лица у обоих были покрасневшие, недовольные, и когда я подошла, возникло неловкое молчание. Только на лице Эберлея было почему-то еле заметное превосходство, Андре же хмурил брови.

В ожидании сестер обменялись привычными любезностями, душными, несмотря на свежесть утра.

— Сегодня мы точно его уделаем, — сообщил Эберлей, скалясь. — В чем, в чем, а в этом я не сомневаюсь. Будет знать, как драть коров, дьявольское племя!

Виталина и Микаэла спустились спустя четверть часа. Обе в платьях для верховой езды, Виталина в голубом, Микаэла в зеленом, и в шляпках в тон. Вид у обеих, особенно у Виталины, такой, точно ее всю ночь ногами били. Сестра не прекращая зевала, а под глазами залегли тщательно замаскированные тени.

Оказавшись в седле, я зажмурилась от удовольствия, впитывая до кончиков пальцев волшебное ощущение покачивающейся под тобой земли, ощущая теплые бока лошади. Леди время от времени коротко, радостно ржала, ее поступь напоминала готовую разжаться пружину.

Господа — то есть мы — ехали впереди, за нами тянулась процессия из ловчих, егерей, конюхов и лакеев, тех из них, что принимали участие в каждой охоте. Впереди бежали собаки, уши торчком, вид настороженный, готовы в любой момент сорваться на быстрый бег, повинуясь звуку рога или команде.

Выехав на дорогу, ведущую к лесу, я цокнула языком, переводя лошадь в рысь.

— Мисс Лирей, — крикнул мне вслед Эберлей. — Будьте осторожны. Если встретите волка…

Чего это он раскомандовался?

Не став слушать, что еще он скажет, я пришпорила лошадь, пуская Леди в галоп.

Андре на вороном красавце коне поравнялся со мной. Наверно, улыбка у меня — глупее некуда, потому что Андре расхохотался, озорно, по-мальчишески, как когда-то в детстве.

Стоило лесу сомкнуться за нашими спинами, я снова перевела Леди в шаг, та недовольно фыркнула, но подчинилась. Постепенно нас обогнала вся охотничья процессия, а мне хотелось просто побыть наедине с лесом. И с Андре.





* * *


Лес здесь смешанный, пахнет хвоей от огромных атесинских сосен, их стволы уходят в самое небо, запрокинешь голову, чтобы посмотреть, — и главное, не упасть с лошади от головокружения. Могучие дубы рядом с ними выглядят чуть ли не пнями, а белые стволы берез кажутся и вовсе молодой порослью. Озябшие за зиму кроны тронула молодая листва, над головами бойко, по-весеннему, поют птицы, снуют рыжие и голубые белки. На глаза даже слезы навернулись.

— Эя, — позвал Андре, как всегда, уловивший мое настроение, и спросил с улыбкой: — Плачешь?

— Просто так красиво, — ответила я, чувствуя себя, пожалуй, глупее, чем леди в душещипательных романах.

— У тебя глаза сейчас точь-в-точь эта первая зелень.

Мои щеки вспыхнули, возникла неловкая пауза, и я даже обрадовалась звукам охотничьего рога.

Судя по разразившемуся вслед за протяжным гудом истошному лаю собак, мы вышли на след волка.

Я взглянула на Андре и опустила глаза, вновь покраснев под его взглядом.

— Мне показалось, или вы поругались с Эберлеем? — спросила я, чтобы сгладить неловкость.

— Не показалось, — хмуро ответил Андре. — Жених Виталины что-то слишком много себе позволяет. Я сегодня же напишу его величеству, дай только вернемся с охоты.

Он приблизился почти вплотную и, как когда-то в детстве, взял меня за руку, слегка сжав внезапно задеревеневшие пальцы. Даже сквозь кожу перчатки я ощутила тепло его руки. Сколько мы ехали так, шагом, не знаю, я думала, что стоит высвободить руку, как волшебство момента закончится, придется возвращаться в шаткий, ненадежный мир, где все решают за меня. Судя по морщине между бровями Андре, он думал, если не о том же, то о чем-то похожем.

Руки сами разжались, когда мы услышали впереди крики, лай, ржание и страшный, короткий вой.