Сердце Волка

– Это-то я видела! – Голос зазвенел, в нем странным образом сочетались гнев, сочувствие и страх за него, Торака. – Но зачем ты под воду нырнул? И почему сразу не вылез на скалы, когда стал тонуть?

Торак поднял голову:

– Ренн? Неужели это ты?

– Ш-ш-ш! Еще придет кто-нибудь! Ты стоять-то можешь? Тогда пошли! Идем же!

Тщетно стараясь понять, что происходит, Торак с трудом поднялся на ноги и пошатнулся. Он наверняка снова свалился бы в воду, но Ренн успела схватить его за руку и оттащить подальше от опасного края, к группе березок под нависавшей скалой.

– Сейчас мы пройдем через эту рощицу, – шептала она, – и там есть бухточка, где нас никто не найдет!

Она не выпускала его руки, увлекая за собой меж огромными валунами и корявыми березками, и наконец они оказались на маленьком пляжике с белым песком, скрывавшемся в тени низко нависающего плеча горы.

Ноги у Торака подкосились, и он упал на песок, не в силах сделать больше ни шагу.

– Как… ты нашла меня? – задыхаясь, спросил он.

– Это не я, – ответила Ренн, – это…

За валуном мелькнула какая-то тень, кто-то опрокинул Торака навзничь, покрывая его лицо горячими «поцелуями» шершавого языка.

– Это Волк тебя нашел! – договорила наконец Ренн.





Глава 23





Было что-то свирепое, почти отчаянное в том, как они приветствовали друг друга. Волк, поскуливая и махая хвостом, покрывал «поцелуями» лицо Торака; Торак расслабленно, но точно и сам был волком, лизал Волка в морду, зарывался лицом в его шерсть, что-то судорожно и тихо шепча на волчьем языке, которого Ренн не понимала.

Она опять чувствовала себя лишней. И еще не совсем отошла от только что пережитого ужаса. Перед глазами у нее стояло безжизненное тело Торака глубоко под водой: он висел лицом вниз и вода колыхала его темные волосы… Она тогда подумала, что Торак утонул, что он мертв.

Руки Ренн все еще дрожали, когда она вытаскивала спрятанные за валуном лук и колчан со стрелами. Потом она встала, решительно закинула за плечи мешок, полный съедобных ракушек, и спросила чуть более резко, чем хотела бы:

– Ну что, идти-то сможешь?

Торак, по-прежнему стоя на коленях и обнимая Волка за шею, оглянулся на нее с таким выражением, словно не знал, кто она такая. Да и сам он – со страшно исцарапанным, распухшим лицом и длинными мокрыми волосами – не очень-то походил на прежнего Торака, который прежде был ее другом.

– Я… я просто поверить не могу… – Из-за невыплаканных слез голос его звучал хрипло и глухо.

– Торак, нам нужно поскорее убираться отсюда! Мы слишком близко от их стоянки. Сюда кто-нибудь может случайно прийти!

Но было ясно, что он по-прежнему ее не понимает.

– Пошли же! – сказала она и потянула его за руку, заставив встать.

Крутой склон, покрытый густым мхом и зарослями вероники, делал подъем еще более трудным. Но, к большой радости Ренн, Торак понемногу пришел в себя и вполне справлялся. Волк так и плясал вокруг них, махая хвостом и то и дело подскакивая к Тораку, чтобы лизнуть его в лицо.

Немного не дойдя до вершины, они остановились, чтобы перевести дух.

– И все-таки… как же вы меня нашли? – согнувшись и упершись руками в колени, чтобы немного сбросить чудовищную усталость, спросил Торак.

– Я собирала на берегу ракушки, – сказала Ренн. – И вдруг Волк зарычал – знаешь, по-особому – и куда-то побежал… – Она помолчала. – Торак, что с тобой случилось в воде? Почему ты не мог взобраться на камни?

– Я… угодил в сеть для ловли тюленей.

– В се-еть?

– Я пытался выбраться, но не мог. Только Волк сумел разорвать ее. И спас мне жизнь.

Ренн примолкла. Она думала о том, какова же сила любви, что заставила Волка не колеблясь прыгнуть навстречу стихии, которой он боялся больше всего на свете.

– Он ненавидит Море, – сказала она. – Я с огромным трудом уговорила его сесть в лодку.

– Как же тебе это удалось?

Из-под кожаной безрукавки Ренн вытащила шнурок, на котором болтался свисток из птичьей косточки.


Торак взял свисток в руки.

– Значит, если бы я много месяцев назад не дал тебе этот свисток, ты бы ни за что не смогла призвать к себе Волка, заставить его залезть в лодку и привезти сюда? И тогда бы я точно утонул… – Он почесал Волку бочок, а Волк потерся о его руку, смешно сморщив губы в улыбке.

И Ренн снова почувствовала себя лишней. Однако заставила себя встряхнуться и вспомнить, что она ведь ничего не знает о том, что случилось с Тораком с тех пор, как он покинул племя Ворона. И ей ведь тоже нужно многое рассказать ему: о болезни, о токороте…

– Пошли, – сказала она решительно. – Наша стоянка уже недалеко.

Они поднялись на вершину, вспугнув парочку воронов, которые с возмущенным карканьем полетели прочь. Когда Торак увидел, ЧТО лежит внизу, он даже вскрикнул:

– Но ведь это же ЛЕС!

Перед ними была узкая лощина, со всех сторон зажатая отвесными склонами гор и точно топором прорубленная в горном массиве. На дне лощины виднелось длинное узкое озеро, берега которого и склоны над ними сплошь поросли ивняком, рябиной и ясенем.

– Деревья тут невысокие, – сказала Ренн, – но это все-таки деревья. Племя Тюленя, похоже, не любит эти места, так что спрятаться нам оказалось нетрудно. Хотя вчера я видела у озера чьи-то следы. По-моему, мужские.

– Я так соскучился по Лесу! – воскликнул Торак, не отрывая глаз от деревьев.

– Я тоже, – сказала Ренн. – И по копченой лососине, и по жареной оленине… И по обыкновенным ночам – здесь ночи какие-то чересчур светлые. В лесу это совсем незаметно, а здесь… Я просто спать не могу!

– И я тоже, – прошептал Торак.

– Вон моя стоянка, – сказала Ренн, ведя его вниз по укромной горловине ручья, сплошь заросшей папоротниками, таволгой и пустотелыми желтыми метелками подмаренника.

Рядом с каменистым руслом ручья, на правом его берегу, Ренн вырыла себе нечто вроде лисьей норы, у входа в которую, если приглядеться, виднелось кострище. Над норой, точно защищая ее, раскинула свои тонкие ветви рябина.

– Ты пока обсохни у костра, – сказала она Тораку, – а я ракушки приготовлю. Это быстро.

Повесив на ветку колчан и лук, Ренн опустилась на колени у кострища. Остывшие угли почти не давали дыма, потому что она присыпала их золой, а сверху прикрыла корой.

Прежде чем разжечь костер, она над одним краем кострища пристроила плоскую пластину слюды, которая теперь уже хорошо нагрелась. Ренн поплевала на нее, проверяя, достаточно ли она горяча, и плита зашипела. Удовлетворенно хмыкнув, Ренн быстро промыла ракушки в ручье и разложила их на горячей плите.

– А что ты тут ела? – спросил Торак. Он, нахохлившись, сидел у огня. Волк лежал рядом, тесно к нему прижавшись.

– В основном птичьи яйца, – сказала Ренн. – И немножко охотилась, но только на мелкую дичь. Тут, похоже, нет ни лосей, ни оленей. В озере, по-моему, должна быть рыба, но у него слишком открытые берега. Именно поэтому я и пошла на берег Моря. – Она помолчала. – Да со мной все в порядке, я только насчет Волка все беспокоилась. Вороны привели его к какой-то падали, но он явно не наелся. А к морским птицам он теперь и близко не подходит, потому что в него птенец глупыша своим пометом выстрелил. – Ренн слегка усмехнулась. – Ой, он был такой несчастный! Мне пришлось отыскать мыльнянку и как следует его вымыть. Это ему, правда, тоже страшно не понравилось. – Она вдруг умолкла, почувствовав, что слишком разболталась.

Торак, нахмурившись, смотрел в огонь.

– Ренн, я действительно ужасно рад, что вы здесь оказались! – спохватился он.

Ренн посмотрела на него:

– Да? Ну и хорошо.

Проверив готовность ракушек, Ренн ножом сняла их с горячей плиты на большой лист лопуха. Сунув одну из ракушек в развилку рябинового дерева для хранителя своего племени, она разделила остальное на три части и одну часть сразу отложила в траву для Волка, чтобы немного остыла. А потом показала Тораку, как срезать черный блестящий корень моллюска, чтобы добраться до сочного оранжевого мяса. Торак как-то задумчиво посмотрел на ракушки и принялся за еду.

После еды, немного согревшись, он снял с себя безрукавку и повесил ее сушиться на ветку рябины. Ренн сразу заметила, как сильно он похудел, а на лодыжке у него рана, зашитая совсем недавно и весьма грубо. Теперь требовалось уже вытащить нить, и она сказала ему об этом. Торак ответил, что сделает это позже, и спросил, что это за струп у нее на руке.

– Это укус, – ответила Ренн и потерла укушенную руку о бедро. Ей пока еще не хотелось рассказывать Тораку о токороте.

Волк, давно покончив со своей порцией ракушек, пожирал глазами те, что еще оставались у Торака. Торак отдал ему ракушки – есть ему больше не хотелось, сел, положив подбородок на поджатые коленки, и спросил:

– А как дела в Лесу? Болезнь по-прежнему свирепствует?

– Да, – сказала Ренн. И рассказала, что племена покидают привычные места. Рассказала и о том больном безумце, которого видела на брошенной стоянке племени Морского Орла.

Торак нахмурился:

– Знаешь, мне несколько раз снился Волк. Он предупреждал меня: «Тень. Охота». Я думаю, он именно это хотел сказать.

– Ты думаешь, он имел в виду болезнь? – спросила Ренн.

– Не знаю. Я его спрошу.

Торак, наклонив голову, издал какой-то тихий звук – то ли рычание, то ли поскуливание. Волк тут же вскочил, насторожил уши, задрал хвост и, лизнув Торака в уголок рта, что-то просвистел носом в ответ.

– Что он говорит? – спросила Ренн, которой стало не по себе.

– То же самое, что и прежде. «Тень. Охота». Интересно, что это значит?

Ренн принялась чистить нож золой.

– Так ты именно потому и ушел? – спросила она. – Потому, что он предупреждал тебя о чем-то во сне?

– А что? – не понял Торак.