Сестренка

Не успели они войти в кабинет, как у Наташи Волковой зазвонил телефон. Это была секретарша хозяина.

— Наташа, мы договорились, — затараторила она. — Про тебя снимут сюжет на телевидении. Портретный, туда-сюда… О том, какой ты отзывчивый человек и депутат. Надо только найти того, кому ты помогать будешь… Подумай, кого там можно показать из людей из твоего округа? Ну, пока.

Наташа Волкова не успела толком понять того, что просил ей передать хозяин, а посетительница заговорила с едва ли не бо́льшим напором:

— Вот вас, как депутата, не беспокоит духовное состояние нашей молодежи?

Наташа Волкова призадумалась. Она и себя считала молодежью — 37 лет. Говорят, на Западе в это время только начинают устаканивать жизнь…

— Беспокоит. Очень беспокоит, — вслух сказала Наташа Волкова.

— Они ведь попадают в плохие компании, — продолжала Анна Ивановна. — А какой уровень преступности!.. Вы читали в интернете, как у нас в городе недавно один урод праздновал с женщиной Восьмое марта, а потом убил ее, расчленил и съел? А ведь стихи писал… Как вы думаете, почему такое происходит?

— Почему поэты расчленяют случайных знакомых?..

— Почему такой моральный облик у молодежи?

Наташа Волкова шумно выдохнула.

— Ну, разные могут быть причины, — сказала она. — Но наша коалиция в городской думе предлагает расширить перечень бесплатных для школьников муниципальных кружков, чтобы они могли заниматься танцами, спортом и так далее…

Анна Ивановна энергично замахала руками.

— Нет, нет! Это все не то! — возразила она. — Нам нужен военно-патриотический клуб! Бесплатный! С игрой в «Зарницу»! С походами! Со спортивными соревнованиями! С просмотром фильмов о войне! С патриотическими беседами!

Наташа Волкова совсем растерялась. Анна Ивановна же вошла в раж.

— Вот как вы думаете, почему девочки в тринадцать лет занимаются сексом?! — со странной улыбкой поинтерсовалась она.

— Ну… Обычно это неблагополучные семьи… Как показывает практика.

— Нет! Им просто нечем больше заняться! Элементарно — нечем. У них все мысли только о том, как бы совокупиться. И мальчикам они транслируют то же самое. Отсюда масса проблем. Не только морально-этических, но и социальных.

Наташа Волкова решительно поднялась из-за стола.

— Ну, вот что, — громко сказала она. — Анна Ивановна, спасибо вам за ваше неравнодушие. То, о чем вы говорите, очень важно. Безусловно, необходимо двигаться в этом направлени. Мы нашей коалицией это обсудим и позвоним вам. Еще раз спасибо за энтузиазм!

— Вот я тут набросала примерный план, — добавила Анна Ивановна и выложила на стол груду исписанных от руки листов. — Я обрисовала, как наш клуб будет преодолевать эти проблемы. Какие занятия можно проводить. Кого обязательно привлечь. Очень важным пунктом я считаю проведение смотров военно-строевой песни. Почти утерянный жанр. Но такой необходимый, раз уж мы собрались растить патриотов!..

Наташа Волкова проводила Анну Ивановну до дверей и, скомкав ее листочки, выбросила их в мусорную корзину.



* * *

Варя только позавчера вернулась из отпуска, а устала за эти два дня так, что ей требовался новый.

— Я по месту ее прописки чуть ли не двенадцать часов отдежурила! — доложила она Наташе Волковой. — И все зря. Оказалось, она в одиночном пикете с плакатом все это время стояла. У Дома советов.

— С каким плакатом?

— Там было написано «Или мы их, или они нас!»

— Что это значит?

— Вот и я ее спросила, когда увидела. Она объяснила, что ее внучку завербовали американские психологи, которые заставляют клеветать на их семью в частности и на институт семьи в целом. Чтобы истребить Россию.

— Слушай. — Наташу Волкову озарила догадка. — Я, конечно, и так ее неадекватной считала, но теперь думаю, может, она реально больная?

Варя перебила начальницу:

— Наталь Санна, это не важно! Нам что надо? Сюжет снять. Детишек на первое «типа занятие» мы нагоним. Нашего ветерана СОБРа позовем…

— Какого ветерана?

— Ну, Володю. Который у хозяина в охране-то. Пусть лицом поторгует.

— Пусть, — согласилась Наташа Волкова и мельком взглянула на свой ясный славянский лик в зеркале пудреницы. — А то у меня ощущение, что в нашей конторе только я мордой торгую…



* * *


На первое занятие ПМК (патриотического молодежного клуба) «Свет Руси» доставили всего пол-автобуса подростков.

— Почему так мало? — напряженно поинтересовалась Наташа Волкова.

— Потому что сегодня День освобождения города.

— И что?

— Всех детей уже разобрали, — нервно закуривая, ответила Варя. — Кого на «Вахту памяти» к могиле неизвестного солдата, кого у Вечного огня стоять, кого — на прием к губернатору… А мы в последний момент спохватились. Ну вот и нашли нам двадцать пять человек всего. Причем половина — трудные подростки.

— Это ничего, — махнула рукой Наташа Волкова. — Мне вчера по телефону Анна Ивановна говорила, что на них, собственно, основной расчет. Говорит, ее внучка чего только в переходном возрасте не вытворяла…

— А где Анна-то?

Наташа Волкова оглядела участок у офиса строительной конторы, один из кабинетов которой временно решили сделать «Светом Руси». Она ожидала увидеть уже почти ставшую родной Анну Ивановну — высокую, статную, с нежно-сиреневыми старческими кудряшками и волевой челюстью, которая начинала нервно двигаться, когда речь заходила о потерянном поколении. Но взгляд, помимо диковатых тинейджерских стаек, клерков фирмы и членов коалиции, никого не выхватил.

Наташа Волкова набрала номер Анны Ивановны. Гудки тянулись в никуда.

— Не берет трубку, — озабоченно проговорила она. — Телевизионщики еще не приехали?

— Едут, — отозвалась Варя. — Ну, ничего, думаю, старуха сейчас подтянется. Не может же она это пропустить…



* * *

— Нет, Варя, ну ты мне скажи, — стонала Наташа Волкова. — Почему мы должны решать эти проблемы?!

— Потому что раз уж не получилось снять сюжет, как вы помогли патриотической старушке заняться воспитанием молодежи, надо хотя бы снять о том, как благодаря нам ее достойно проводят в последний путь, — мрачно ответила Варя.

Она уже третий час звонила сыну старухи, но тот не брал трубку.

— Вообще-то, ты не обязана это делать, — сказала Наташа Волкова.

— Это понятно, — вздохнула Варя. — Но хочется все-таки похоронить ее нормально. Ну, я имею в виду, чтоб хоть кто-то из родных на похороны приехал. А то не по-людски как-то.

Сама того не желая, Наташа Волкова подключилась к поискам родных сумасшедшей бабки.

— Жены его, невестки нашей Ивановны, в соцсетях нет… — сказала она, прокручивая страницу поиска. — Зато, судя по фамилии и месту жительства, вот эта цыпочка — ее внучка. О, господи. Теперь я понимаю, почему бабушка была так озабочена воспитанием подрастающего поколения. У девушки ни стыда ни совести, а только губы и задница…

— Ну, напишите ей. Мол, ваша бабушка скоропостижно скончалась. Похороны тогда-то. Приезжайте, — зевнула уставшая Варя. — Наверняка прилетит. Надо же бабушке отдать последний долг.

Наташа Волкова так и сделала, а затем нажала на красный крестик в правом верхнем углу экрана.

На следующее утро она увидела, что сообщение прочитано, однако ответа не последовало. Сделав пару кликов, Наташа Волкова с удивлением поняла, что внучка с губами и задницей отправила ее страницу в черный список.

— Бывают же сволочи неблагодарные, — пробормотала она.

Допивая утренний кофе, Наташа Волкова думала: поскорее бы закончился депутатский срок, и от коммуникации с людьми она вернулась бы к строительству домов.

Людей она понимала все меньше.





Примечания





1

Сленговое название снотворного.

Вернуться