Северный витязь

Вскоре русичам приветственно закричали со стен города. Чернигов открывал ворота.



– Проскочили? Молодцы! – воевода Роман обнял Алексу. – Молодец, сотник, сберег всех и сюда привел. Очень вы тут нужны, а я уж думал, что не пробиться вам. Князь Олег не только со своей дружиной пришел, он еще половцев привел. А этим все равно с кем биться, лишь бы пожива была.

Илья стоял рядом с сотником, поглаживая Бурку, и все слышал. Владимир собрал всех, кого мог, и прискакал в Чернигов потому, что Олег поднял людей кричать за него и звать на княжество. И Киеву не подчиняться. А еще, как понял Илья, Олега поддерживали и другие князья. Не открыто, тайно, но угроза, что снова поднимется русская дружина на русскую дружину, была. Владимир успел занять Чернигов до подхода рати Олега, но теперь его люди оказались заперты в городе. А еще нужно было опасаться, что горожане поднимутся против Владимира и потребуют открыть ворота Олегу.

– Опять слетелось это воронье со степей, – зло проговорил Алекса и кивнул в сторону раздетого до пояса дружинника, которому перевязывали раны на груди и плече. – Вон Аника Большак рассказывает, что всю ночь за половцами смотрел. Обкладывают они Чернигов со всех сторон. Скоро не то что из Окольного града будет не выйти, из Детинца носа не покажешь.

– Возьми с собой кого посильнее, – сказал воевода, – немного, двоих, и пойдем со мной к князю. Сейчас там большой спор будет. Олег здесь со своими ближними советчиками.

Илья и Сила Чеботок поднялись с сотником наверх в княжеский терем. Владимир сидел в кресле напротив входа. Воевода подошел к нему сбоку, наклонился и шепнул, кивая на вошедших воинов.

– Если скажу «бей!», – зло процедил сквозь зубы князь, – значит, хватать. Всех, кто сопротивляться будут, зарубить, а кто сабли бросит, тех повязать. С Олега ни один волосок не должен упасть, но и его по рукам связать. Мне вражда с князьями не нужна. Мало ли, как потом выйдет.

– Слыхали? – воевода обернулся к сотнику и Илье с Силой. – Быть готовым, но не раньше чем князь прикажет. Но уж потом не мешкать!

Илья стоял хмурый и смотрел через окно на улицу, где занимался рассвет. Сотня Алексы Всеславича топталась во дворе под окнами. Почти всю свою дружину Владимир по стенам расставил да у ворот, на случай, если Олег нападать на город вздумает, если половцы вдруг поднимутся. Мало было у него воинов, очень мало. Не рассчитывал князь, что хан Итларь с Олегом сговорится.

На дворе похрапывали кони, переговаривались дружинники, но в княжеском тереме были тихо. Вдруг за стеной на лестнице послышались решительные торопливые шаги. Владимир выпрямился и сурово свел брови. Воевода Роман кивнул сотнику и его дружинникам, мол, будьте настороже, и встал по правую руку от князя.

Дверь распахнулась, стражники пропустили в княжеские палаты пятерых прибывших. Языки пламени в масляных светильниках качнулись и затрепетали.

Князя Олега Илья узнал сразу. Тут не ошибешься, по лицу и по осанке видно, что князь. Невысокий, широкоплечий, с широко посаженными серыми холодными глазами, Олег ворвался как вихрь, сжимая одной рукой рукоять висевшей на поясе сабли, второй отмахивая во время ходьбы. Кафтан нараспашку, мокрые от пота волосы прилипли ко лбу. Четверо угрюмых дружинников из старой дружины шли следом.

– Так ты решил сам на двух лавках усидеть? – с ходу заявил Олег, выставив бледный палец в сторону киевского князя. – Ты похвалялся, что в Чернигове княжить будет твой сын Святослав, а зачем сам прискакал да дружину с собой привел? Или для тебя слово черниговцев ничего не значит? Они меня на княжение звали. Уходи, Владимир!

– Чернигов Святославу дан по наследному праву [11], – зло, сведя брови к переносице, ответил князь Владимир. – А черниговцев ты поднял против меня. И не впервой тебе, Олег Святославич, сзывать орды степняков на русскую землю, отдавать ее им на разорение. Опять вздумал за старое взяться?

– А ты думал, я тебе княжение в Чернигове на белом рушнике принесу? Не бывать того! – топнул Олег ногой.

– Ан бывать, – зло прошипел Владимир. – Я на тебя всю Русь подниму!

– Половина князей Рюриковичей за меня, – перешел на крик Олег. – Они не хотят войны с половцами, они готовы заключить мир!

– Какой ценой? – тоже повысил голос Владимир. – Земли русские им отдать, позволить грабить наши селения, хозяйничать здесь, как в своих степях? Не позволю!

– Тогда я возьму силой то, что мне принадлежит по праву! – крикнул Олег и потянул саблю из ножен.

– Тебе не выйти из города! – захохотал Владимир, бешено сверкая глазами. – Ты глуп, Олег, ты пришел ко мне с малым отрядом. Я оставлю тебя здесь и подниму против тебя весь Чернигов.

В ответ на эти слова князя Владимира дружинники Олега выхватили из ножен сабли и загородили его собой. Воевода Роман тоже обнажил клинок и шагнул вперед. Илья и Сила переглянулись, взялись за сабли, но остались стоять на месте, дожидаясь княжеского слова.

И тут в дверь ворвался боярин Глызарь с несколькими дружинниками. Они закрыли Олегу и его воинам выход из горницы.

– Если я завтра поутру не выйду из города, – заявил Олег, – Чернигов возьмут приступом. А в спину тебе ударят черниговцы, что за меня стоят!

– Значит, ты не выйдешь отсюда никогда! – рассвирепел Владимир, вскакивая на ноги. – Бей их!

Олеговы дружинники развернулись спина к спине. Сзади на них кинулись дружинники с Глызарем. Еще миг, и в тесной горнице началась бы страшная сеча, но шум схватки перекрыл грозный голос Муромца.

– Остановитесь! – крикнул он и вихрем пронесся по горнице, разметая готовых к смертельной схватке бойцов.

От сильного удара кулаком отлетел к дальней стене дружинник Олега, попутно сбив с ног своего товарища. На Илью грудью налетел Глызарь, но не удержался на ногах и полетел на лавку у другой стены. На миг все опешили. А Илья остановился посреди горницы между воинами Олега и Владимира. Со звонким стуком, разделяя противников, вошла в половицу сабля, закачалась, отбрасывая по стенам розовые сполохи.

– Сабля Святогора, – отчетливо прозвучал голос Алексы.

– Да, Алекса Всеславич! – уперев руки в бока и сурово сведя густые брови, сказал Илья. – Эту саблю мне вручил сам Святогор перед своей смертью. Не держала земля-матушка этого воина и защитника земли русской. И, передавая ее мне, он завещал беречь Русь от врагов и предателей. Покуда сабля Святогора в полу торчит, я буду увещевать вас словами, а нет, так возьмусь и буду бить каждого, кто решится вести русских на русских. Не бывать тому на Руси!

– Опомнись, Илья! – крикнул Роман Войтишич. – Наперекор князю своему идешь?

– Чего ты хочешь, Муромец? – сквозь зубы процедил Владимир. – Чего добиваешься?

– Договоритесь меж собой миром! Один другому уступить должен, а иначе ни в каком споре мира не будет. Негоже оружием споры решать, негоже, когда лютый враг на границах разбойничает, меж собой кровь русскую лить. Негоже врага в свой дом приводить.

– Вот так, князь Владимир, – ехидно ответил Олег, пытаясь обойти Илью и приблизиться к двери. – Твои воины умнее тебя. Договариваться будем. А коли не договоримся, то будет по-моему, потому что черниговцы за меня, хан Итларь за меня. Сегодня вся сила за меня. Уходи из Чернигова.

Муромец стоял и смотрел, как князь Олег со своими дружинниками отходит к двери. Удивленный боярин Глызарь таращился то на Олега, то на Владимира, но с пола не вставал. Воевода Роман только сплюнул горько и вогнал с лязгом саблю в ножны. Наконец Олег с воинами вышел из горницы, громко хлопнув дверью.

Заложив руки за спину, Владимир неторопливо подошел к Муромцу и посмотрел ему в глаза снизу вверх.

– Ну, чего ты добился? Ты врага выпустил, а завтра поутру он с половцами сожжет город, и полягут тут твои други, защищая стены.


– А стены ли защищать надо, княже? – спросил Илья. – Разве за тем ты сюда пришел? Князь ли Олег тебе враг или ты с ним просто землю русскую не поделил? Не тот враг, что из горницы вышел, враг вон там за стенами лагерем стоит, костры жжет и ножи точит, чтобы завтра же начать разбойничать. А половецкому хану все едино, ты ли, Олег ли, лишь бы грабить и в полон русских людей вести. С Олегом или без Олега тебе Чернигова не отстоять. Худо, если еще и черниговцы за мечи возьмутся против тебя.

– Да как ты смеешь князя поучать, – зашипел злобно Глызарь, поднимаясь, наконец, с пола и спотыкаясь о перевернутые лавки.

– Погоди, боярин Иван, – остановил его князь и снова холодно посмотрел в глаза Муромцу. – И что ты предлагаешь?

– Спора с Олегом тебе не решить, пока за ним ханская орда, – ткнул пальцем в сторону окна Илья. – А без половцев можно и поторговаться миром. Не пойдут за тобой черниговцы, пойдут за Олегом, тут уж ничего не поделать.

– Степняков из разных племен, что пришли с Итларем, – сказал Войтишич, – тыщи три. Да еще подходят, так мои лазутчики рассказывают. Да у Олега за городскими стенами полторы тыщи воев. А у нас и двух нет.

– Пусть все остаются в Чернигове, – предложил Илья. – Как стояли по стенам, так пусть и стоят, не двигаются. И факелы пусть жгут. Тут не силой надо. Вон мы с одной сотней Алексы Всеславича и управимся.

– Тут тебе не разбойную ватагу Соловья перебить, – покачал головой воевода Роман. – Степняки в седле с детства, они с саблей и копьем не расстаются. Они воины хитрые и умелые. Как ты хочешь их с одной сотней прогнать. Если только древнее колдовство какое привез из своих лесов муромских?

– Да вы что? – не унимался Глызарь, метаясь по горнице, то хватая воеводу за рукав, то заглядывая в глаза князю. – О чем вы разговоры разговариваете, когда тут измена против князя, когда ваш Муромец…

– Уймись, боярин, – рыкнул на него Владимир. – У нас беда похлеще есть. Мы в Чернигове, как в мышеловке. Того гляди, захлопнется она.

– Так что ты задумал, Илья? – снова спросил Войтишич.

– На стенах виднее, – ответил Муромец. – Пошли, уже рассвело совсем, там все и покажу.

Глызарь дождался, пока все выйдут, и снова зашептал Владимиру на ухо:

– Неужто спустишь мужику, княже? Виданное ли дело! Да за такое голову сечь прилюдно, чтобы другим неповадно было.

– Не время, Иван, – тихо ответил князь. – Сейчас каждый воин на счету, а Илья один сотни стоит.

– Так, может, Олега схватить, пока Илья не видит? Он ведь из города не уйдет, он будет черниговцев подбивать, чтобы ворота хану открыли. Да и хану Итларю будет сподручно напасть, если он узнает, что Олег в наших руках.

– Нет, Иван, сейчас пусть все идет так, как идет. Пусть Олег в городе будет, и пусть свободен будет. Так недовольства у черниговцев поубавится. А дальше посмотрим.



Илья еще со стен черниговского детинца показал, что плотного кольца вокруг города нет. Не хватает у Олега сил полностью осадить город. Вот если подойдут другие племена степняков, тогда дело будет плохо, а пока надо пользоваться случаем.

До самой ночи со стен наблюдали за окрестностями самые глазастые дружинники. А когда совсем стемнело, воевода Роман благословил Алексу и сотню его дружинников.

– Ступайте, други, и думайте о том, что не только за князя Владимира сражаетесь, не за черниговцев, которые сами не ведают, за кого кричат, а за всю землю русскую, которую топчут копыта половецких коней, где летят стрелы и горят избы и поля.

– За свою землю жизней не пожалеем, – за всех ответил сотник.

– Мне это ведомо, – кивнул воевода, подошел к Илье и похлопал по загривку Бурку. – А тебе, Муромец, я пожелаю вернуться со славою да с победой. Много ты сегодня сделал и наговорил такого, за что другой головой бы поплатился.

– Не о земле ли русской я думал, когда говорил или делал? Я ли неправду говорил, воевода?

– Эх, Илья! – Роман покачал головой. – Не всю правду говорить стоит, не во всяком месте и не во всякое время. Как не всякую рыбу есть можно и не всякого зверя в лесу во всякое время бить можно. Поймешь меня, проживешь долго и славно. Будешь не глядя рубить, тебя же твоим мечом и заденет ненароком. Понял ли меня, Муромец?

– Время рассудит да люди добрые, – ответил Илья и пришпорил коня, догоняя сотню.

Весь день, сменяя друг друга, черниговские мужики, кто был верен киевскому князю, разбирали стену Окольного города. Пролом сделали небольшой, всего в три бревна. Только чтобы всаднику проехать. И после первых петухов, в ночь, через этот пролом в стене один за другим стали проезжать дружинники Алексы. Сила Чеботок с десятком воинов проехали первыми и исчезли в темноте, спускаясь в Ецкий овраг. Вскоре появился сам Сила и шепнул Алексе:

– Нет там никого. Пусто. По запаху костров степняки дальше к лесу стоят, у Стрежнева холма. А здесь, за оврагом, их сотни две, не больше. Как со стены видели, так они до сих пор лагерем и стоят.

– Илья Иванович! – позвал сотник Муромца. – Все как ты говорил. Сила проверил да настороже людей оставил. Не передумал ли? Дело опасное, могут и не поверить тебе, а могут с испугу и голову с плеч смахнуть.

– Ничего, – засмеялся Илья, – не впервой. Я со степняками много раз встречался. И в лихой сече, и у костра о жизни говаривал. Послушают меня, не тревожься, Алекса Всеславич.

– Я с тобой пойду, Илья! – вдруг решительно заявил Чеботок. – Вдвоем в любом деле сподручнее. Что стремя подержать, что спину во время боя прикрыть, что по сторонам поглядеть, пока другой воды зачерпнет.

– Идите вдвоем, – согласно кивнул сотник. – Прав Сила.

– Хорошо, – Илья хлопнул Чеботка по плечу так, что у того конь чуть на передние колени не присел. – Значит, жду я от тебя, Алекса Всеславич, знака условного. Как железом по железу трижды по три раза ударишь, так мы и двинемся с Силой.

Сотник кивнул и неторопливо вытянул из ножен саблю. Сотня потянулась за ним в ночь, и вскоре слышно было только, как всхрапывают кони да подкова изредка ударяется о камень. Илья спрыгнул с коня, потрепал его по густой гриве, проверил, хорошо ли подтянута подпруга, не сбился ли комом потник, хорошо ли застегнут недоуздок.

– Что, Бурушка, – тихо заговорил Илья. – Опасное дело нас с тобой ждет. Прямо в лапы степняков с тобой поедем.

Конь насторожил уши, внимательно посмотрел на хозяина и чуть покивал головой, позвякивая удилами. Илья погладил Бурку по шее, тот сунулся мордой к поясу, где частенько висел у Ильи холщовый мешочек. А в нем то морковка сладкая, то кусочек хлеба соленого, то зерна горсть. Но сейчас пояс был пуст, снова только железом пахнуло. И Бурка вздохнул, совсем как человек. Мол, понимаю, не до этого сейчас.

– Ты уж сам там смотри, Бурушка, – снова шептал Илья. – Коли со мной что случится, ты к своим беги, дай им знать. Нечего возле меня стоять, дело ратное, оно ведь общее. Меня враг осилил, так веди помощь, пусть выручает. Так мы дружка за дружку и постараемся.

– Ты никак с конем говоришь? – удивился Сила, обернувшись на Илью с седла. – А я все понять не мог раньше. То ли ты молишься, то ли сам с собой разговариваешь. И что, понимает он тебя?

– Понимает, Чеботок. Да и как в бой идти, если с конем понимания нет. Он ведь друг мне не меньше, чем ты. – Муромец замолчал и посмотрел в сторону. Бурка тут же насторожился и тоже поднял голову.