Щит императора

— Мар! — взвизгнула девчонка, когда я перешагнул порог и скептически уставился на это безобразие. Маски на мне уже не было, поэтому узнала она меня сразу. — Дурак! Ты зачем меня напугал?

— Звала? — коротко осведомился я, на всякий случай отступив от стремительно расплывающейся лужи.

— Нет! То есть да! И вообще…

Талья чуть ли не плача уставилась на суп и жалобно всхлипнула:

— Да что ж это такое, а?

— Тяжко? — сочувственно взглянул на нее я. Но и не без уважения тоже. Это ж надо, мы полгода практически не виделись, а она все еще упорно пыталась что-то доказать отцу. Причем, насколько я знал, ее уже и пугали, и ругали, и розгами высечь пытались… Заупрямилась девка так, что хоть вой. И вон даже сейчас пыталась что-то сварганить, хотя папаня строго-настрого приказал ей к печи не приближаться.

Талья вместо ответа на мой вопрос снова всхлипнула и вдруг разревелась. Тихо, чтобы никого не разбудить, но так отчаянно, что мне и впрямь стало ее жалко.

— Ладно, горемычная, — вздохнул я, оглядываясь в поисках инвентаря. — Где тут у тебя тряпка? Давай все уберем, а потом поищем что-нибудь съедобное. Есть хочу, как волк. С самого утра голодный.

— Ой, да как же это? — шмыгнула носом девчонка. — Мужчинам нельзя голодными… они от этого зверею-у-ут…

— Это точно. Так что давай побыстрее все вычистим, а потом ты меня покормишь, идет?

Бедняжка так устала от насмешек и тычков главного повара, что при упоминании о том, что кто-то готов попробовать ее стряпню, просияла и кинулась в угол. За тряпками и ведром. На полпути спохватилась. Метнулась ко второй печи, в которой тоже что-то шкварчало и булькало. Сунулась было к заслонке, но я решительно отстранил эту чудачку и взялся за ухват сам. Не фиг. Сейчас еще что-нибудь разобьет, и я вообще без ужина останусь.

— Но там же подгорит! — захныкала девчонка.

— Не боись, все исправим, — отмахнулся я. Вынул из печи второй горшок, аккуратно поставил на стол, после чего убрал ухват, забрал у зареванной клуши тряпку и легонько хлестнул Талью по ягодицам. — Все, за работу, иначе до утра не управимся…

Примерно через час, обожравшись недосоленной кашей и надавав упрямой девчонке ценных указаний, я просочился в императорские покои. Спать хотелось неимоверно. Кажется, от сытости я малость осоловел. Но сонливость мигом слетела, когда я, воспользовавшись потайным ходом, выбрался в кабинет и обнаружил, что у стола стоит полуодетый император и буравит меня очень нехорошим взором.

Причем тот факт, что Карриан надел штаны, свидетельствовал о достаточно давнем пробуждении. Обычно ради похода в уборную его величество такими мелочами не озабочивался. Спал он нагишом. И в таком же виде обычно перемещался во внутренних помещениях типа спальня-уборная-ванная-спальня. Но тут, получается, он проснулся. Потом обнаружил, что меня нет. И вместо того чтобы идти себе досыпать, вдруг за каким-то хреном выперся в кабинет, чтобы встретить меня возле тайного хода.

От неожиданности я замер, прижав к груди еще теплые плюшки, а Карриан недобро прищурился.

— Кажется, кто-то тут говорил об отдыхе? Но, как видно, не собирается выполнять своих же рекомендаций.

Я прифигел за сегодняшний день повторно.

Это что, претензия? Мне?!

— Простите, сир… а вы почему не спите?

— Не знаю, — процедил его величество. Но потом все же заметил гнездящиеся у меня на груди булочки и озадаченно замер. Видимо, до него все же дошло, что он-то в перерывах между встречами успел перекусить — нет, не сам захотел, я настоял. А вот мне с того ужина даже куриной косточки не досталось.

От этой мысли его шибко умное величество, кажется, даже смутилось. После чего отвернулось и буркнуло:

— Заходи, чего встал как неродной?

Честное слово, мне после этого стало совсем неуютно, поэтому одну булочку я все-таки уронил. Но сообразил выдернуть из стены первую попавшуюся ниточку (к несчастью, она оказалась красной), подцепил ею бедную плюшку. Разумеется, тут же сжег несчастную до углей. Запоздало сообразил, что налажал. Но все же затоптал дурацкую булку, оставив на ковре большое грязное пятно, и виновато вздохнул.

— Простите, сир. Сейчас все уберу.

— Мог бы сказать, что голодный, — нейтральным тоном отозвался его величество.

Я скорчил гримасу, радуясь, что он не видит, и скинул плюшки на кушетку.

— Не мог. Мне по статусу не положено.

— Вчера тебе это не мешало. И позавчера тоже. И всю последнюю неделю.

— Так то вчера…

— Хочешь сказать, с того времени многое изменилось? — неожиданно похолодел голос императора.

Я посмотрел на него с искренним недоумением.

— А вы так не считаете?

— Нет, — сухо отрезал его величество и, развернувшись, снова ушел спать. Причем я даже понять не успел, чем именно он недоволен и почему у меня такое чувство, что он, как бы это помягче сказать… обиделся.

Вот же чудны дела твои, господи! Что же мне теперь делать-то?

— Сир, а вы плюшку не хотите? — ни на что особо не надеясь, бросил я в темноту.

Ответа из спальни, разумеется, не последовало.

— Ваше величество-о-о, — не поверил я в абсолютную глухоту императора. — Ваша несусветная уперто-ость… Карриан! Кар, неужели тебе слабо съесть одну несчастную плюшку? Я, между прочим, с яблоками взял. Твои любимые.


— С чего ты решил, что я их люблю? — наконец отозвался его рассерженное величество.

— Я за тобой слежу, забыл? Думаешь, сложно выяснить, какие продукты ты предпочитаешь на завтрак, обед и ужин?

— Какая же ты все-таки сволочь, — со вздохом сообщил Карриан, выйдя из спальни. Впрочем, это не помешало ему взять протянутую плюшку, с мрачным видом сунуть ее в рот и совершенно не по-императорски присесть на краешек заваленного бумагами стола. — Правильно отец советовал от тебя избавиться.

Я от неожиданности чуть не подавился.

— Когда это он такое говорил?!

— Перед смертью. Сказал, что, если я не сумею с тобой договориться, то должен буду убить.

— Кхм… не надо меня убивать, я хороший, — осторожно заметил я, на всякий случай отойдя в сторонку.

Император так же мрачно кивнул.

— Да, я помню. Кашу варить умеешь, сказки на ночь читаешь… Я, кстати, так ни одной и не услышал.

— Ну… — Я лихорадочно порылся в памяти, но там, как назло, ничего путного не нашлось. — Сказки — это же для маленьких. Может, лучше историческую книгу почитать? Романчик какой-нибудь? Говорят, под особо нудный замечательно спится…

— К драхту твои романчики, — хладнокровно отозвался Карриан, доев плюшку и выразительно глянув на оставшиеся. — Ты еще ничего не рассказал про своих волков.

Я благоразумно бросил ему другую плюшку и, пока его величество был занят начинкой, отодвинулся еще немного дальше. Так, для верности.

— Вообще-то они сами по себе. Но в каком-то смысле мы с ними все-таки родственники.

— Э-э… Что? — замер его величество.

— Я их понимаю. А они — меня. Наверное, наследство с ледяных равнин осталось. Помнишь, когда мы в Хад топали, неподалеку волчья стая крутилась?

— Твоя? — подозрительно прищурился император.

— Не моя. Просто стая. Такая же, как в горах, только серая. Так вот, они меня позвали, предложили помочь. Но поскольку нам от них ничего не было нужно, я отказался.

— Хм. А ты знаешь, что у тебя глаза в темноте светятся? Как у зверя?

— Догадываюсь.

— А то, что тебя из-за этого едва не пристрелили в ту ночь?

— Тоже, — со вздохом признался я, с сожалением глянув на стремительно убывающие плюшки. — И кожа у меня холодная, и есть мне по большому счету достаточно лишь магию… Но я таким уродился. Хотя Тизар считает, что даже для дарру это ненормально. У него во время изучения моей ауры какие-то показатели на приборах не сходятся.

Карриан встал со стола и, утащив с кушетки очередную булку, задумчиво предположил:

— Может, это потому, что ты родился мужчиной?

— Может, — криво улыбнулся я, но все же решил оприходовать последнюю плюшку и решительно за ней потянулся. — Но это вроде не преступление?

Император ничего не ответил. Вместо этого он молча дожевал и, отряхнув руки, полез в один из шкафов за кувшином. Внутри был яблочный сидр, слабоалкогольный. Однако от предложенного глотка я все же отказался — на меня даже пиво действовало как на ребенка. А от местного сидра и вовсе не знаешь, чего ожидать.

Карриан, правда, не обиделся. Промочив горло, он убрал кувшин обратно в шкаф, после чего подавил зевок и в третий раз за ночь отправился в спальню.

Я проследил, как он устраивается на постели. Мысленно хихикнул, обнаружив, что его грозное величество почему-то любит прятать голову под подушкой, как страус. Но тут же зевнул сам. Сходил в уборную, а когда вернулся, то обнаружил, что император уже дрыхнет. После чего я с блаженным вздохом растянулся на узкой кушетке, расслабился и, сам того не ожидая, вырубился до утра.

Проснулся я по привычке с рассветом и первым же делом проверил состояние Карриана. С постели император еще не встал, однако его аура уже стремительно наливалась цветом, из чего следовало, что мы действительно синхронизировались, и теперь мне придется быть вдвойне осторожным, чтобы себя не выдать. На этот раз торопить императора я не стал, тихонько просочился в свою комнату, поэтому встретились мы в кабинете примерно через полчаса. Затем, как обычно, посетили тренировочный зал, размялись. Но перед тем как спуститься в подвал, его величество мимоходом бросил, что сегодня желает позавтракать в одиночестве.

Я сперва не заподозрил подвоха и отдал необходимые распоряжения, но в какой-то момент поймал себя на странном ощущении: что-то было не так. После тренировки это чувство усилилось, а когда мы вернулись и слуги принесли завтрак, я перехватил насмешливый взгляд повелителя и только тогда сообразил: еды подали на двоих.

— Ешь, — приказал Карриан, когда я уставился на него с нескрываемым подозрением. — Полудохлая и голодная тень мне не нужна.

— Мог бы предупредить, — буркнул я, неприветливо покосившись на заставленный едой поднос.

Император оскалился.

— Не мог. Твои аргументы, как я уже сказал, мне прекрасно известны.

— Очень умно… И почему мне кажется, что ты сделал это вовсе не ради меня?

— Терпеть не могу принимать пищу на людях, — невозмутимо отозвался его величество, усаживаясь за стол. — Вчера ты лишил меня возможности поработать допоздна, поэтому сегодня придворные будут завтракать в одиночестве.

Я уставился на него со смесью недоверия и легкого раздражения.

— Это что, ультиматум?