Шопоголик и Рождество

— Вы победили! Перевернули тут все вверх дном! Я слышал вашу речь! Это было невероятно! Не знаешь, что сказать, — говори о сексе!

Да что с этими людьми не так? Я вовсе говорила не о сексе. Но на спор у меня времени нет, нужно поскорее добраться до лотерейных билетов.

— Мы с вами натянули нос сэру Питеру, — радуется Эдвин. — Вы видели его физиономию?

— Лотерея! — повторяю я. — Кто продает билеты?

— А, кажется Леонард, — отвечает Эдвин. — Парень в смокинге винного цвета. Не знаю, правда, где он… Джон, разве не замечательно? — Он оборачивается к Джону, который как раз идет к нам, и я, воспользовавшись моментом, даю деру. Нужно найти этого Леонарда. Ни одного смокинга винного цвета поблизости не видно. Я пробираюсь к выходу, а заполонившие зал девяностотрехлетние либо поздравляют меня, либо награждают злобными взглядами. В холле винных смокингов тоже не наблюдается, зато я вижу, как несколько членов клуба поднимаются вверх по лестнице, и устремляюсь за ними.

На площадке уже пусто. Да где же этот Леонард, черти б его взяли? Замечаю еще одну гигантскую дверь, толкаю ее и оказываюсь в просторной комнате. Посреди нее стоит бильярдный стол, а у стола я вижу Саймона, который, кажется, играет сам с собой.

— О, привет! — окликаю его я. — Огромное спасибо, что выступили. Ваша речь все изменила.

— Без проблем, — отвечает он и кивает на кий. — Вот, решил, раз уж я здесь, опробовать знаменитый стол.

— А, — отзываюсь я. — Конечно. Тот самый знаменитый стол.

Я как раз собираюсь спросить его, не видел ли он Леонарда, но Саймон заговаривает первым.

— Не терпится сделать почетный удар? — спрашивает он, мастерски загоняя шар в лузу.

— А? — понятия не имею, о чем это он.

— Ну как же, это давняя традиция. Каждый новый член клуба должен сделать свой первый удар за этим столом. Очень торжественный момент. Все шумят, фотографируют. Обычно новичков бывает несколько, но сегодня одна вы.

— Вау! — Я стараюсь не выдать охватившего меня смятения. — Э-э… А мне никто не говорил.

Так. Нужно делать ноги. Поучаствовать в розыгрыше лотереи — и наутек.

— Люди целый год тренируются, чтобы показать мастерство. Обычно специально готовят какой-нибудь трюк. — Он поднимает голову. — А у вас какой козырь в рукаве?

— Ээ… ну… — бормочу я. — Так, придумала кое-что… Знаете, вообще-то мне очень нужно купить лотерейные билеты. Вы не видели человека по имени Леонард? На нем еще смокинг винного цвета.

— К сожалению, нет. Ну же, попрактикуйтесь пока. — Он сует мне кий, и я машинально в него вцепляюсь. — Я не собирался занимать ваше место.

Я пытаюсь половчее ухватить кий, но, оказывается, он куда длиннее и тяжелее, чем я себе представляла. Надо было в университете в бильярдную секцию записаться. И почему только я не выучилась играть? В прямом смысле, и кия-то ни разу в руках не держала.

— Ах вот вы где! — в дверь внезапно заглядывает Эдвин. — Смотрю, уже в полной боевой готовности. Чудесно! Тут и оставайтесь, Бекки, а я пойду позову желающих посмотреть на ваш почетный удар.

Что? Нет!

— Все в вашем распоряжении, — объявляет Саймон, отходя от стола.

Я же таращусь на бесконечное подбитое зеленым сукном поле, лихорадочно соображая, что же мне теперь делать.

— Не хочу вас пугать, — добавляет Саймон, — но вы сейчас выступаете от лица всех женщин-любительниц бильярда. Так что я бы вам советовал сильно не мудрствовать. Пускай это лучше будет простой, зато идеально выполненный удар.

В животе у меня тревожно ноет. Не могу я выступать тут от лица всех женщин-бильярдисток. Это безумие. Нужно отшвырнуть кий, скатиться с лестницы и исчезнуть. Давай же, Бекки.

Но ноги мои отчего-то приросли к полу. Если я сейчас удеру, тогда прощай подарок Люку. А на это я пойти не могу. Не после того, как приложила столько усилий.

А вдруг у меня получится сделать почетный удар? Может, у меня врожденный талант к бильярду, а я и не знала.

Ради эксперимента подхожу к столу и пытаюсь взяться за кий так, как видела по телику. Но он прямо вырывается из рук. Слишком длинный, вот в чем дело.

— Просто примериваюсь, — быстро выпаливаю я, заметив, что Саймон как-то странно на меня смотрит. — Знаете, ведь у каждого кия свой характер…

— Вы… не тем концом бить собираетесь, — отзывается он.

— О, — щеки у меня вспыхивают. — Ну, конечно! Я просто слегка растерялась… — Я поскорее переворачиваю кий, в процессе едва не съездив им Саймона по лицу.

— Господи! — Он отшатывается, прикрываясь рукой. — Какого черта? Да вы же вообще играть не умеете! — Он смотрит на меня обвиняюще.

— Нет, умею! — упираюсь я, но быстро понимаю, что в этом нет смысла. — Ладно, не умею, — признаюсь я шепотом. — Только вы меня не выдавайте.

Саймон с минуту молча разглядывает меня, затем направляется к двери и запирает ее на задвижку.

— Живо, — командует он, — объясните мне, на кой черт вы устроили весь этот переполох со вступлением в клуб?

— Чтобы выиграть в лотерею, — помедлив, признаюсь я.

— В лотерею? — он смотрит на меня, как на чокнутую. — В лотерею?

Ну право же. Незачем корчить такие рожи. Что такого странного в желании выиграть в лотерею?


— Это все ради рождественского подарка мужу! — непринужденно объясняю я. — В качестве главного приза выставили великолепное портманто, но розыгрыш проводится только между членами клуба. Вот я и решила в него вступить.

Саймон фыркает.

— Серьезно? А я-то думал, вы ему одеколон подарите.

— С одеколонами я завязала, — признаюсь я. — Вы были правы, ему не нужен сюрприз. Но мне не хочется дарить ему что-то… ну… предсказуемое, так что…

— Так что вы решили вместо этого нарушить двухсотлетнюю традицию, — подхватывает Саймон. — А ваш муж в курсе, что здесь происходит?

— Нет, конечно! — ахаю я. — Это же подарок! О них не полагается знать заранее…

Договорить я не успеваю, потому что тут кто-то начинает барабанить в дверь, а затем раздается голос Эдвина:

— Эй! Дверь заклинило! Финч? Где Финч?

Черт. Вот и они. Что же мне делать?

— Вы хоть раз играли в снукер? — допытывается Саймон. — А в пул?

— Нет, но я знаю, как это делается. Вот смотрите.

Я подхожу к столу и пытаюсь сделать отличный удар, только вот по шару я промахиваюсь, и кончик кия проезжается по зеленому сукну.

Саймон, вздрогнув, отбирает у меня кий.

— Слушайте, — очень серьезно предупреждает меня он. — Если вы испортите стол, за вашу безопасность я не ручаюсь. На вашем месте я бы притворился, что мне плохо, и побыстрее сбежал отсюда.

— А вот и мы! — Дверь распахивается, и на пороге появляется Эдвин. А за ним топчется целая толпа девяностотрехлетних. — Бекки, как я вижу, вы готовы? Осталось только дождаться сэра Питера.

— Да-да, — сердце заходится у меня в груди. — А еще мне очень нужно купить лотерейный билет. Леонард здесь?

— Точно не знаю, — неуверенно произносит Эдвин, и тут в комнату входит сэр Питер.

Смотрит на меня, как на какое-то одноклеточное, и произносит так, будто от каждого слова ему физически больно:

— Добро пожаловать на торжественную церемонию Вступления в Клуб. С удовольствием представляю вам нашего сегодняшнего новичка миссис Ребекку Брендон, урожденную Блумвуд. Миссис Брендон, к столу. — Он отступает в сторону и жестом приглашает меня подойти ближе. Эдвин аж вскрикивает от нетерпения.

Мне как-то нехорошо. И кий постоянно выскальзывает из рук. В комнату набивается все больше явившихся поглазеть на меня стариков. Эдвин вынимает телефон и, кажется, собирается снимать меня на камеру. Может, еще не поздно удрать?

Но тут в задних рядах мелькает смокинг винного цвета, и на меня снова снисходит решимость. Ну же! Приз уже почти у меня в руках. Я не могу сдаться! Нужно просто как-то пережить этот момент…

И тут меня осеняет.

— Добрый вечер! — приветствую я толпу древних зевак. — Спасибо за теплый прием и за то, что многие из вас проголосовали за меня. Я бы хотела сказать пару слов.

Жду, когда все стихнет, и делаю глубокий вдох.

— Сегодня я положила конец давней традиции, — объявляю я. — И хотела бы поблагодарить клуб за поддержку, широту взглядов и готовность меняться. Мы собрались здесь, чтобы я сделала свой почетный удар. — Я наклоняюсь к столу и собственнически опираюсь рукой на обитую зеленым сукном поверхность, изображая из себя завзятого бильярдиста. — Но это еще одна традиция, которую я сегодня нарушу. Не хочу отмечать свое вступление в клуб, «работая палкой», «загоняя что-то в дыру» и «метя территорию», потому что в наше дни это отдает сексизмом.

— Что? — возмущенно фыркает сэр Питер.

— Опять про секс говорит, — сообщает соседу сэр Денис. — Мне нравится эта девчонка!

— Вместо этого я хотела бы принести клятву, — поспешно продолжаю я. Беру в руки кий и несколько секунд внимательно его разглядываю. — Клянусь кием сим, чтобы буду хранить верность этому клубу… — торжественным тоном изрекаю я, — э-э… денно и нощно и во веки веков. Да здравствует бильярд! — быстро заключаю я и кланяюсь зрителям.

В комнате воцаряется тишина. Затем толпа начинает ошеломленно гомонить, и вдруг шум перекрывает голос Эдвина:

— Да здравствует бильярд! Отлично сказано, дорогая!

— Нелепость! — возмущается сэр Питер. — Сущая нелепость!

Не обращая на него внимания, я прокладываю себе путь к винному смокингу, обладателем которого оказывается мужчина с багровым лицом. (Лучше бы он смокинг другого цвета надел).

— Здравствуйте! — обращаюсь я к нему. — Вы Леонард? Можно мне пять лотерейных билетиков, пожалуйста?

Наконец-то! Наконец-то! Я уже начинаю вытаскивать из кошелька купюры, но тут Леонард качает головой.

— Извините, дорогая, но продажа билетов закрыта, — спокойно заявляет он.

— Закрыта? — Я замираю, судорожно зажав деньги в кулаке.

— Я как раз иду в холл вытаскивать выигрышные номера, — объясняет он. И объявляет громко, чтобы все слышали. — Розыгрыш состоится через две минуты! — после чего все начинают тянутся к выходу.