Шоу марионеток

Флинн даже не пошевелилась, чтобы ее взять.

По забрал и пролистал. В папке были фотографии тела на месте обнаружения; он изучит их позже. Последние несколько страниц представляли собой записи о предпринятых действиях в хронологическом порядке. Дело вел суперинтендант из Кендала. Последняя запись была сделана меньше месяца назад.

– Дерьмо.

– Что такое? – невольно спросила Флинн.

По проигнорировал ее и задал вопрос Риду:

– Я думал, по протоколу Камбрии неопознанные тела обязаны хранить в течение года, прежде чем их утилизируют?

– Так и было. Протокол недавно изменили. Теперь, если тела будут кремировать, их хранят восемнадцать месяцев, а если принято решение захоронить – то всего девять.

По посмотрел на Флинн.

– Да ну на хрен! Ни за что! – взорвалась она.

– Это единственный способ проверить, – возразил По.

– Проверить что, идиот? Даже если бы я собралась спустить в унитаз свою карьеру – коронер признал это смертью по естественным причинам, а разрешение на эксгумацию выдает именно их гребаная контора! Что? Думаешь, мы можем вот так заявиться к ним и объявить, что они ошиблись, потому что Толлундский человек сейчас был бы уже стариком? Они работают с фактами, По, а не с безумными теориями заговора.

– Нам нужна эксгумация, – настаивал По.

– Она нам на хрен не сдалась! – рявкнула Флинн. – И мы не станем делать запрос, так что сейчас же выкинь эту мысль из головы. Я не поставлю Агентство в неловкое положение, подавая заявку на эксгумацию, которую мы почти наверняка не получим и в которой не нуждаемся. И это окончательно.

По выразил свое разочарование молчанием. Флинн была права: пока старший инспектор Гэмбл не свяжет эти два дела и не подаст заявку сам – а по его ведению расследования было ясно, что эту идею он даже не поддержит, – они никогда не получат разрешения. Судебные ордера на эксгумацию подавались редко – полиции и патологоанатому следовало качественно выполнять свою работу с первого раза.

И все же По знал, что должна быть какая-то связь. Его имя неспроста возникло на груди Майкла Джеймса. Кто-то по кусочку скармливал ему информацию, и он еще не был готов отказаться от последнего предложения. Сейчас он уступит, но когда они зайдут в тупик, он попытается снова. В конце концов Флинн поймет.

Он вернулся к папке и перечитал краткий отчет. Какой-то мальчишка, чей отец подыскал ему работу в дорожной службе, запаниковал, когда в ковше экскаватора обнаружился труп, и вместо того, чтобы опустить его на землю, вывалил его вместе с солью на своего коллегу, мистера Дерека Бейлифа. Того от шока хватил сердечный приступ, и он скончался на месте.

– Тогда мне нужно разрешение поговорить со свидетелем, – сказал он Флинн.

– Каким свидетелем? – спросила она.

– Фрэнсисом Шарплзом. Тем, кто случайно убил своего напарника, когда они нашли тело. Если я не могу осмотреть труп, дай хотя бы поговорить с тем, кто его видел. Может всплыть то, что казалось неважным тогда, но не сейчас, – настаивал на своей правоте По. – Ну же, Стеф. Быть боссом еще и означает знать, когда идти на компромисс.

– Ладно, – наконец согласилась она. – Но я еду с тобой.





Глава 17




Брэдшоу была рада продолжить работу в Хердвик-Крофте, чтобы По не пришлось бросать Эдгара с соседом. Она пообещала не давать ему слишком много лакомств. По оставил горстку, но остальное спрятал; Эдгар искусно попрошайничал, а Брэдшоу уже показала, что не сможет перед ним устоять.

Рид скинул адрес Шарплза в эсэмэс. После инцидента в соляном хранилище Хардендейла тот переехал из родительского дома в квартиру в Карлайле. Кто знает, чем он зарабатывал на жизнь.

По знал, куда ехать, а Флинн – нет, так что они взяли его машину. Вскоре они уже мчались по шоссе А6. Через несколько миль они свернули на М6, но вместо того, чтобы ехать на север, По проехал по мосту и остановился у кованых железных ворот. Он выключил двигатель и сказал:

– Соляное хранилище Хардендейла здесь рядом. Именно там нашли так называемого Толлундского человека.

Они вышли из машины и побрели к складу. До него было рукой подать от автострады. Снаружи куполообразное здание напоминало планетарий или современный концертный зал. Десятки тысяч автомобилистов проезжали мимо него каждый день, гадая, что же это такое. Металлические ворота были заперты; По сомневался, что в теплое время года их часто открывали, но совершить небольшой крюк все же имело смысл. Путь сюда занял меньше десяти минут, и это подчеркивало – хотя бы на взгляд По – возможную связь между ним и телом.

– А вон там, – сказал он, указывая в сторону, откуда они приехали, – я живу. По прямой это меньше восьми миль.

Флинн это не убедило.

– Это ничего не значит, По. Как сказал сержант Рид, этот склад наверняка не был местом смерти.

По промолчал.



Через сорок минут По припарковался у здания, где находилась квартира Фрэнсиса Шарплза. Это был перестроенный таунхаус в богатом Стэнвиксе – районе, сплошь состоящем из забегаловок и пабов без вышибал.

– К северу от реки, – подметил По. – Весьма шикарно.

– Серьезно? – спросила Флинн.


– Для Карлайла – да. Город покрупнее менее богат, чем мелкие городки и деревни в долине Эден или Национальном парке, но большинство районов не так уж плохи.

Флинн прикрыла глаза рукой от солнца и вытянула шею, чтобы получше рассмотреть дом.

– Как думаешь, чем Шарплз зарабатывает на жизнь?

– Бог его знает. Он выпускник философского факультета. Предполагаю, что он на пособии.

Она улыбнулась и вдавила кнопку интеркома с напечатанной рядом фамилией «Шарплз». По заметил, что возле фамилии шариковой ручкой вписана пометка «Б.Фил.»

Дребезжащий голос ответил:

– Чего?

Они переглянулись. Флинн закатила глаза, затем наклонилась вперед и отчетливо произнесла:

– Национальное агентство по борьбе с преступностью, мистер Шарплз. Мы хотели бы с вами поговорить.

Повисла многозначительная пауза. Так было всегда после того, как они представлялись. Может, у них и не было статуса ФБР, их американского аналога, но названия все равно хватало, чтобы пугать людей. Наконец дверь со щелчком открылась.

Квартира Шарплза была на верхнем этаже, а он сам ждал у двери. Он был высоким и жилистым. Шарплз не спросил их удостоверения, но они все равно их показали. Он развернулся, даже не взглянув. Детективы последовали за ним.

Таунхаус, возможно, и был еще георгианским, но внутри все оказалось двадцать первого века: отполированные дубовые полы в большой гостиной; современные картины, висящие на побеленных стенах. У окна громоздился большой письменный стол с ноутбуком от «Эппл». В книжном шкафу стояла подборка заумных книг. «Война и мир» Толстого, «Преступление и наказание» Достоевского, старое английское издание «Беовульфа». Ни один корешок не был смят, и инстинкты По подсказывали, что книги здесь лишь для вида.

Шарплз протянул им руку.

– Мои друзья зовут меня Фрэнки.

Теперь настал черед По закатить глаза. Он был уверен, что Шарплз это заметил.

– Могу я спросить, что вы делали, когда мы постучали? – спросил По, оглядев комнату.

– Я работал, – ответил Шарплз.

По в этом сомневался. Ноутбук был в спящем режиме, зато включен Blu-Ray-проигрыватель. Рядом валялась открытая коробка от диска с «Трансформерами», а на столе перед большим телевизором стояла чашка кофе. По не стал дожидаться приглашения и уселся на орехово-коричневый кожаный диван.

Шарплз попытался одарить По недобрым взглядом. Он выглядел довольно странно: его подбородок покрывала бородка, словно состоящая из лобковых волос, а усики будто сделали из ресниц. У него был такой огромный кадык, что казалось, будто Шарплз проглотил треугольник. Его редеющие волосы были собраны в конский хвост. На нем были шорты, футболка и кожаные сандалии. За ухом виднелась черная татуировка.

Как мог такой первосортный полудурок работать в городской дорожной службе? По его виду По никак не мог сказать, что он хоть секунду в жизни занимался физическим трудом.

Флинн объяснила, почему они здесь, и Шарплз напрягся. Воспоминания были еще свежи. Он коснулся своего уха, когда Флинн спросила, не знает ли он чего-нибудь, что могло бы им помочь. По пригляделся и заметил, что Шарплз гладит пальцами свою татуировку.

Он продолжал касаться ее, пока рассказывал о событиях в соляном хранилище Хардендейла.

Он признался, что сбросил груз вместо того, чтобы опустить ковш. Дерек Бейлиф был его другом и наставником. То, что он стал причиной его смерти, повергло его в шок. И нет, он не мог припомнить ничего полезного о трупе, о чем еще не сообщил полиции. Он почти ничего не видел. Сначала торчала только рука, и даже когда он случайно вывалил соль с телом на Бейлифа, большая часть трупа осталась погребенной. Когда тело увозили, он уже ушел. И написал заявление еще до того, как его уволили.

Было ясно, что он рассказывал эту историю уже много раз. Ему не было нужды останавливаться, вспоминая детали. Текст звучал заученно, и По не мог отделаться от ощущения, что Шарплз что-то опускает. Он знал, что свидетели часто так поступают, стараясь выставить себя в лучшем свете, а позер вроде Шарплза – тем более.

По нужно было отвлечь его от этой тупой отрепетированной речи.

– А что это за тату, мистер Шарплз? – По скорее бы съел суши на бензоколонке, чем назвал бы кого-нибудь «Фрэнки».

Шарплз повернулся, чтобы они могли рассмотреть рисунок. Флинн наклонилась вперед.

– Похоже на круг.

– Это Уроборос. Змея, пожирающая собственный хвост. Символ цикличности жизни. Он означает…

– Я знаю, что он означает, – перебил По.

– Я набил ее после того случая. Как личное напоминание о хрупкости жизни.

– Жаль, я не помню, в чем моя личная философия, – пробормотал По. Ему нужно было вывести Шарплза из режима самолюбования, будто он окружен клубом собственных фанатов. Уколоть его, поддеть, заставить говорить не думая. – Личное напоминание? Да ни хрена. Вы набили тату за ухом, чтобы люди о нем спрашивали. Вы обожаете говорить о том, что случилось. Наверняка это самое волнующее событие вашей жизни.

– Нет!

Не позволяй ему успокоиться; держи его в напряжении.

– Чем вы занимаетесь, мистер Шарплз?

– Я же сказал, что работаю.

– Нет, чем вы зарабатываете на жизнь? Ваша профессия?