Шоу марионеток

– Мне полагается пять дней, чтобы провести все проверки. Но два часа назад меня разбудил начальник отдела по охране среды окружного совета Южного Лейкленда и сказал, что у Министерства юстиции есть безотлагательное дело.

Она не жаловалась, просто нервничала. Он понял, что это была первая эксгумация, которую она проводила. Экли достала из рюкзака большую папку и подошла к схеме кладбища.

– Надо найти могилу, – сказала она.

– Вон там, – указал По. – Новая, на краю.

Экли вытащила документ из внутреннего кармашка папки. Точно такой же был у По. Она подошла к могиле и посветила фонариком на деревянную табличку, сверила все трижды, а потом позвала По.

– Я подтверждаю – это могила, указанная в приказе на эксгумацию.

– Согласен, – сказал По.

– И вы можете подтвердить причину эксгумации?

По зачитал вслух факс, который держал в руках.

– Для помощи в текущем важном расследовании.

– А обоснование срочности?

Это была та же причина. По повторил. Экли приступила, но По не стал вдаваться в детали.

Экли вернулась к своему документу.

– Поскольку тело принадлежит неизвестному, то нет и семьи, у которой можно было бы получить разрешение, и я могу подтвердить, что эта часть кладбища не является ни священной землей, ни зарегистрированной военной могилой. Еще могу подтвердить, что тело можно выкопать, не потревожив другие останки, и кладбищенская управа не возражает.

– Так мы готовы начать?

– Да, сержант По. Мои люди скоро прибудут. Мы начнем в пять восемнадцать.

По вопросительно посмотрел на нее – он уже заметил странное время в приказе об эксгумации.

– Это точное время восхода солнца. В дневное время в такой работе нам не нужно специальное освещение. И значит, мне не нужно возиться с обеспечением здоровья и безопасности и заказывать генератор, осветительные установки и кабели. Это сокращает бумажную волокиту и количество нужных здесь людей.

Служащий совета, который не любит бюрократию? По понравилась Фрейя Экли.





Глава 21




В половине пятого прибыли могильщики. Их было трое. Они тут же взялись за подготовку к выполнению задачи: перенесли цветочные венки из соседних могил и установили синие пластиковые экраны, чтобы обеспечить конфиденциальность. После всех приготовлений они исчезли, вернувшись с защитной одеждой для каждого. Больше никто не придет; тщательное вскрытие трупа уже было проведено, так что у По не было нужды, да и желания, чтобы здесь толпились следователи-криминалисты. Все дело было в удовлетворении его любопытства: если он заметит что-то необычное, он все остановит и позвонит Флинн.

Поскольку ордер на эксгумацию давал право только на осмотр останков у могилы, двое могильщиков отправились за новым гробом для Толлундского человека – большим гробом, под названием «раковина». Он был сделан из дерева и просмолен изнутри. В нем был цинковый вкладыш и герметичная пластиковая мембрана. Останки Толлундского человека, его гроб и все остальное, найденное в могиле, будут помещены внутрь «раковины», запечатаны и перезахоронены в изначальной могиле.

Экли требовалось оформить «раковину» – задача, которая обычно выполнялась за отведенные ей пять дней. Она проверила новую табличку на крышке, чтобы убедиться, что она совпадает с табличкой на могиле и ордером на эксгумацию. Она попросила По проверить еще раз. Он сравнил. Они совпадали.

Все были готовы. Им оставалось лишь дождаться рассвета. Экли воспользовалась моментом, чтобы провести необходимый инструктаж. В ее обязанности как сотрудника отдела по охране среды входило обеспечение уважения к покойному. Что еще важнее, она несла ответственность за охрану здоровья окружающих во время эксгумации.



Она предупредила По и могильщиков о риске заражения от человеческих останков и почвы вокруг могилы. Болезнь Крейцфельдта – Якоба[24], столбняк и даже оспа передавались и оставались жизнеспособными после погребения. Экли читала подготовленные заметки, и По уделял им столько же внимания, сколько демонстрации техники безопасности перед полетом; Толлундский человек десятки лет был захоронен в соли, изучен и вскрыт – никакого риска не было. По сомневался, что он пробыл в земле достаточно долго, чтобы даже начать разлагаться.

По взглянул на часы. Официально было уже утро: пятнадцать минут шестого. Он закрыл глаза и попытался успокоиться, стараясь не представлять себя главным героем завтрашних газет под заголовком «Бывший коп скатился до разграбления могил».

Именно в этот момент кто-то наклонился к нему и прорычал:

– Какого хрена ты творишь, По? – прямо в ухо.

По резко распахнул глаза. Флинн впилась в него взглядом. Он еще никогда не видел ее в таком бешенстве.

Он начал было говорить, но она его оборвала:

– Как ты посмел!

– Стеф, послушай…

– Не надо, По, – отрезала она. – Только не начинай. На хрен твои оправдания.


По начал.

– Вчера вечером я говорил с Ван Зилом. Он это санкционировал и заставил всех поспешить, – сказал он. – Извини, но мы уже здесь.

– Ты действовал за моей спиной? – она понизила голос.

По пожал плечами.

– Я бы это так не назвал.

– А как, по-твоему, это можно назвать?

У По не было ответа, и он не собирался прятаться за банальщиной. На месте Флинн он бы тоже пришел в ярость, но Сжигатель не ее имя вырезал на груди жертвы. Он не мог позволить себе роскошь подчиняться процедурным тонкостям.

– Убийца дразнит меня, Стеф. Не тебя, не Гэмбла. И ты знаешь, кто я и почему Ван Зил в первую очередь выбрал меня – я иду туда, куда ведут улики. А они привели меня сюда.

– Иди на хрен, По, – прорычала она. – Это двоемыслие, и оно тебя недостойно. Все не так просто. Есть верный и неверный путь, и этот – абсолютно неверный. Что скажет Гэмбл, когда узнает, что NCA эксгумировало тело из его расследования, не сообщив ему? Да он просто взорвется.

– Вали на меня, – ответил По.

– Валить… а на кого же еще, твою мать, мне это валить?

Справедливое замечание. Это снова было как с делом Пейтона Уильямса; даже когда По был прав, он ошибался. Он передал Флинн копию приказа об эксгумации.

– И Ван Зил был не против исключить меня из моего же расследования? – Она, казалось, немного смягчилась. Вероятно, поняла, что они эксгумируют тело, нравится ей это или нет. Профессиональное любопытство притупляло негодование.

– Честно говоря, Стеф, я не думаю, что он понял. Думаю, он решил, что я действую по твоей указке.

По вовсе так не думал. Ван Зил был умным и прагматичным человеком – если он и не упомянул Флинн, то лишь потому, что не хотел ее упоминать. Он не хотел слышать, как По лжет. Он почти наверняка понял, что тот пошел вразнос, и, вероятно, рад был, что По не выкопал могилу сам. Но он не хотел бы слишком нарушать субординацию: будут последствия. Он переметнется на сторону Флинн, когда тело снова окажется в земле.

– Полагаю, Ван Зил тебе позвонил?

Она кивнула.

– Первым делом. Сказал, что мой ордер на эксгумацию лежит в приемной. Представь, как я удивилась.

По представлял. Он почти улыбнулся, но сдержался. Рановато для примирения: Флинн нужно было еще немного на него позлиться.

– Послушай, По, – сказала она, – когда все это закончится, тебя могут снова поставить за главного. И хорошо, если так – я буду рада вновь стать твоим сержантом. Но пока это не так, не мог бы ты, ради бога, просто уважать меня так же, как я тебя?

Неужели она такого о нем мнения? Что он обошел ее, потому что не уважал? Что его уязвляет отчитываться перед бывшей подчиненной? Он надеялся, что это не так, ведь это было слишком далеко от истины. Флинн была ужасным сержантом, но с задатками отличного детектива-инспектора. У нее был потенциал стать лучшим боссом, чем какой у него когда-либо был. Она не зря сердилась.

Он сказал ей об этом и был счастлив, когда она покраснела.

– Это все из-за меня, Стеф. Когда Гэмбл узнает, я выкину белый флаг. Скажи ему, что ты тут ни при чем.

– Пошел ты, По, – вздохнула она. – Мы вместе участвуем в этом дерьмовом шоу. – Она посмотрела на часы. – Идем. Пора.



Земля была мягкой и влажной, и могильщики работали без особых усилий. Своими лопатами на удлиненных рукоятях они кидали грязь быстрыми, заученными движениями. По понятия не имел, насколько глубоки должны быть могилы. На ум пришла фраза «шесть футов под землей», но он не знал, откуда их считать – от крышки или днища гроба, или это просто выражение, не имеющее никакого отношения к современным кладбищенским правилам. После десяти минут рытья могильщики бросили лопаты, один из них забрался внутрь и стал разгребать руками остатки грязи. Через несколько мгновений он обнажил дерево. Веревочные ремни, которыми был опущен гроб, были мокрыми и грязными, но все еще в хорошем состоянии – они не долго пробыли в земле, и он передал их своим коллегам. Нет смысла продевать новые, когда те, что уже были, вполне пригодны.

– Мы вытащим его и поместим прямо в «раковину», сержант По, – сказала Экли. – Сможете снять крышку и осмотреть содержимое там. Когда закончите, мы немного расширим могилу и перезахороним его.

Парень, который расчистил гроб и нашел веревочные ремни, уцепился за руку товарища, чтоб выбраться из могилы. Пока он пытался влезть наверх, одна из веревок зацепилась за его ногу. Он поскользнулся и ударился о край гроба.

Крышка сдвинулась. Это было странно.

Но ведь крышка гроба не должна отскакивать, как у упаковки «Принглс»? Разве их не должны прибивать гвоздями?

– Крышка. Она болтается, – сказал По.

Все заглянули в могилу.

Поднялся тошнотворно-сладкий запах разложения.

Флинн сморщила нос от отвращения.

– Что это такое? – Она достала из кармана носовой платок и поднесла ко рту и носу.

С запахом было что-то не так.

– Не знаю, но тот, кто уже лет тридцать провалялся в соли, так не пахнет, – ответил По. Вонь была слишком… органической.

Человек в могиле наклонился, чтобы снять крышку гроба.