Сияющие руины
Часть 29 из 48 Информация о книге
Но это не она сделала. Аби это точно знала. Чувство вины, душившее ее до рейда в Фулторп, было сожжено раскаленной добела ненавистью, которую она теперь испытывала к режиму, убившему ее отца. Ненависть была настолько сильной, что Аби даже перестала мыслить логически. Она знала, что злость – это механизм психологической защиты. Об этом она читала в учебниках – каждый врач должен уметь распознавать стадии горя. Лучше испытывать злость, ярость, ненависть, чем утонуть в печали, чувствовать себя беспомощным и убитым горем. Сильные негативные эмоции – движущая сила, они позволяют увидеть цель и дают повод встать с постели. Аби принесла маме снотворное, затем умылась и спустилась вниз, на ней была все та же одежда, в которой она отправилась на штурм тюрьмы. Когда ее отец еще был жив. Когда он был в этом мире, мог обнять ее за плечи и поцеловать в макушку – ему единственному в семье рост позволял это сделать – и сказать с гордостью «папина большая умница». «Прекрати думать о папе. Подумай лучше, как заставить людей, которые его убили, заплатить за это». Был уже полдень. В ротонде собралась вся команда во главе с Мидсаммер, и появилось новое лицо – Джон Файерс. – Аби, – начал он, его сияющие голубизной глаза были полны сострадания, – мне очень жаль, такая потеря. – Ты работаешь в офисе Боуды. Разве ты не знал об их планах? Неужели ты не мог предотвратить это убийство или, по крайней мере, нас предупредить? – Аби, Джон ничего не знал, – сказала Мидсаммер. – По этой причине он здесь. Последнее время он стал чувствовать, что его подозревают. И то, что ему ничего не было известно о Фулторпе, только подтверждает его опасения. Он покинул офис Боуды, и теперь он будет с нами постоянно. Мидсаммер положила руку на плечо Джона, рядом с ним сидела его мать, спикер Доусон. Аби почувствовала, будто ей сделали небольшой выговор за несправедливые нападки на Джона, хотя она знала, что у Мидсаммер не было таких намерений. – Аби, в настроениях парламента произошли перемены, – сказал Джон. – Чувствуется отчаяние, и повысился градус жестокости. – А разве Кровавая ярмарка – это не предел жестокости? Ах да, на этот раз по сфабрикованным обвинениям им удалось убить действительно невинных людей. Это гнев. Аби знала, это несправедливо. Ее гнев должен обрушиться на кого-то другого, не на Джона, который просто не был осведомлен о планах Джардинов. Но если бы это был не гнев, это были бы беспомощность и слезы. Она чувствовала их соленый комок в горле и раздражающее пощипывание в носу. – А где Гавар? Я хочу у него спросить, знал ли он о готовящемся расстреле? Лейла, сидевшая рядом с Мидсаммер, вздохнула. Ее рука лежала на округлившемся животе, под глазами были темные круги. Она выглядела так, будто провела ночь без сна. – Сюда он не вернулся. Ты же знаешь, он улетел на вертолете со второй группой заключенных и спасателей. После этого он просто исчез. Но мы знаем, куда он направился – прямо в Вестминстер. Джон говорит, что вчера вечером он встречался со своим отцом и Боудой. – Извини, Аби, – добавила Мидсаммер. – Очевидно, он не был искренен с нами. Я знаю, ты доверяла ему, и я тоже. Я знаю, ты, так же как и я, хотела верить, что он проявит себя с лучшей стороны. Ты не должны винить себя. – Винить себя? С какой стати? – Ярость бурлила в Аби, как кипящая смола. Ее голос окреп, он эхом гулял под большим кирпичным куполом, как будто ей вторил громкоголосый хор. – Почему я должна обвинять кого-либо, кроме Равных? Кого-то, кроме Джардинов. Мидсаммер, их преступлениям нужно положить конец. Мы должны ответить. Должны объявить им войну. – Мы все хотим перемен… – В интонации Мидсаммер Аби услышала «но» раньше, чем оно прозвучало. – Но мы не собираемся использовать их тактику, чтобы одержать над ними верх. Так мы не сможем их победить. У них есть Дар и военная сила. На нашей стороне правда и девяносто девять процентов населения, не имеющего Дара. Только на это мы и можем рассчитывать. – Мы победим, если убьем Уиттема Джардина. В ротонде, где эхо подхватывало любой звук, воцарилась гробовая тишина. Поначалу Аби никак не могла поверить, что горе от потери отца могло породить в ее голове такую чудовищную мысль, она сопротивлялась и гнала ее прочь. Она готовилась стать врачом, а главный постулат медицины: «Не навреди». Но она же пока не врач. И станет ли им когда-нибудь? Ведь и в медицине иногда приходится причинять боль. Хирурги делают ампутации, чтобы предотвратить распространение инфекции, а режим Уиттема Джардина – смертельный яд. Так почему бы его не ампутировать? Тогда Британия сможет исцелиться. Мидсаммер смотрела на нее, как Аби показалось, с разочарованием. Хорошо. Аби тоже разочарована – никто не хочет делать то, что крайне необходимо. – Светлое будущее, Аби, никогда не рождается в крови. – Один человек. Кровь только одного человека, и всему плохому будет положен конец. Мы сделаем с ним то, что он сделал с моим отцом, – пуля поразит издалека, он ее даже не увидит. «Господи, надеюсь, отец не видел, как в него целились». – Кроме убийства, есть и другие способы показать, насколько серьезны наши намерения и что мы не собираемся сдаваться, – продолжала Мидсаммер. – Аби, нам нужно весь Лондон вывести на улицы. Нужно, чтобы люди со всех концов страны собрались в столицу и присоединились к нашему протесту. Ты же помнишь Часовню королевы и Маунтфорд-стрит? Мы можем устроить погромы по всему городу, в качестве целей выбрать самые значимые объекты и здания, показать людям, что мы можем нанести удар Равным в самые больные места, не рискуя своими жизнями и не забирая жизни других людей. – Поджоги – это всегда риск, – покачала головой Аби. – Смотритель, сторож или пожарный могут пострадать или погибнуть. Кроме того, этих действий может оказаться недостаточно, чтобы привлечь на нашу сторону бо́льшую часть жителей страны. И это никоим образом не уберет с политической арены Джардина и не положит конец его режиму. – Мы не будем рисковать жизнями людей, Аби. – Джон наклонился вперед и пододвинул к себе стопку папок, лежавшую на столе, подцепил пальцем и открыл ту, что была сверху. – Я мало что мог захватить из офиса – Боуда и Астрид Хафдан не имеют привычки оставлять сверхсекретные документы на виду. Но взгляните на это: это реестр активов, принадлежащих Равным. Джардин не дурак. Он знает, что если вы угрожаете благосостоянию человека, то это прямая угроза самому человеку. Вот раздел собственности. Там есть подробности о текущем использовании. Здесь есть большие и обладающие невероятной ценностью объекты, но на данный момент пустующие. Или здания, которые являются национальными символами, где, как мы знаем, ночью никого нет или там находится такое незначительное количество людей, что мы сможем их спокойно вывести. – Подобные акции работают, Аби. – Глаза Мидсаммер горели воодушевлением. – Мы видели это на примерах других стран, где совершались революции. Для падения тирана нужно только, чтобы люди поднялись. Им просто нужно набраться смелости и вдохновения. Я не верю, что пуля в голове Уиттема Джардина кого-то вдохновит. Аби была с этим не согласна. У нее был пистолет, тот, что она подобрала в Фулторпе. К сожалению, она не умела стрелять, не говоря уже о том, чтобы попасть в человека с большого расстояния. Да и годится ли пистолет для такого дела? Аби знала только двоих, кто владеет оружием: Гавар Джардин, но об этом можно было сразу забыть, и Собака – он еще должен быть благодарен ей за еду и антибиотики, которые она приносила ему в питомник в Кайнестоне. И хотя он ненавидел всех Равных, к Джардинам Собака испытывал особую ненависть. Его главные обидчики, Вернеи, были одной из ветвей этой семьи. Аби вздрогнула, вспомнив встречу с Собакой перед похоронами Эвтерпы Парва. Он нес отсеченную голову Рагнара Вернея, чтобы бросить ее под ноги Дженнеру и леди Талии. Аби представления не имела, где сейчас может находиться Собака, но она знала, кто может располагать информацией. Она отчетливо помнила ту ночь, что перевернула всю ее жизнь. Собаку, разгуливавшего среди руин восточного крыла Кайнестона с поводком в руке, готовясь задушить Гипатию Верней. И Сильюна, который небрежно бросил Собаке: «Увидимся позже!», как будто они были друзьями и собирались встретиться после школьных занятий. Этот странный юноша стал лордом Фар-Карра. Поместье находится в Восточной Англии, всего полдня езды от Линдума. У Сильюна, конечно же, нет особых причин рассказывать ей, где сейчас находится Собака. Но они могут появиться, если Аби намекнет ему о грядущей беде. Но не скажет, конечно, что это будет смерть его отца. Хотя Аби не была уверена, что «смерть отца» будет достаточным поводом, чтобы поколебать извечное равнодушие Сильюна. Даже в те отчаянные минуты, когда она стояла на эшафоте на Кровавой ярмарке, она не заметила Сильюна среди Равных на смотровой площадке. Какие бы цели он ни преследовал и какие бы планы ни строил, похоже было, что изуверская политика, проводимая его семьей, его не привлекает. – Я хочу прогуляться, – сказала она Мидсаммер и присутствующим в ротонде. – Хочу подышать свежим воздухом и немного побыть наедине с собой. Надеюсь, вы не против? – Конечно нет. Мидсаммер улыбнулась, улыбка сделала ее красивой, несмотря на следы бессонницы и стресса, отпечатавшиеся на лице. Аби отчаянно хотелось верить, что планов Равной будет достаточно. Но на ее глазах Мейлир потерпел неудачу и погиб, потому что верил в лучшее в людях и пытался делать все правильно. Иногда сделать что-то неправильно – единственный способ сделать великое дело. Аби сделает это. А потом, когда Уиттема Джардина не станет, ему на смену придет Мидсаммер и чистыми руками приведет страну в порядок. Аби поднялась наверх, написала маме записку, в которой говорилось, как сильно она ее любит, и просила затаиться в Уладе, пока все не закончится. Она поцеловала маму в лоб и сунула записку ей под подушку. Кто знает, когда она вернется и вернется ли вообще. Затем она взяла рюкзак, проверила – пистолет на месте. У нее не должно быть проблем с выходом из Линдума, потому что в целях безопасности только для входа нужно было открывать ворота с помощью Дара, а выход, насколько Аби знала, был свободен. Скоро выяснится, так ли это. Ей пришлось искать ключи от разбитой машины Лейлы, она долго пыталась вспомнить, где та их положила. Наконец нашла их на столе у выхода на колоннаду, улыбнулась и сунула их в карман. Мотоцикл Гавара Джардина. Две лодки, когда она добиралась до Хайвителя. Кража транспортных средств вошла у нее в привычку. Недостатком древней машины Лейлы было отсутствие навигатора, но Аби примерно знала, где находится Фар-Карр и какие города лежат на пути к нему: Питерборо, Кембридж, – а затем она остановится на заправочной станции и купит дорожный атлас. Аби вела машину к задним воротам поместья, специально выбирая маршрут, чтобы остаться незамеченной. Она испытывала легкую тревогу и неприятное чувство вины, и то и другое помогало не так остро переживать горе утраты, хотя ни одно из них не было столь же эффективным, как гнев. Лучше всего помогали забыть горе жгучая ненависть и жажда мести. Когда Аби переехала мост, ведущий в сторону Рэндлшемского леса, часы на запястье показали, что в пути она уже более четырех часов. Аби знала, что Рэндлшемский лес – один из старейших сохранившихся в стране лесов, он существовал еще до появления на этих землях римских легионов. После их ухода Британия на сотни лет погрузилась в историческое несуществование. Многовековое молчание. А потом постепенно стали появляться города. Дороги. Короли и королевы покидали свои дворцы в Лондоне и приезжали сюда поохотиться. А потом пришли Равные и все перевернули. Поместье Фар-Карр находилось где-то в этом лесу, и некогда его территория была королевскими охотничьими угодьями. Равные не вывешивали баннеры и не ставили указатели, оповещая всех и каждого о местонахождении своих владений, молчание хранили карты и атласы. Аби скинула бесполезный атлас с колен и поехала дальше. Рэндлшемский лес пугал сумрачностью и тишиной. Ни машин, ни людей. Дорога вскоре исчезла, осталась только колея, и тут Аби увидела с левой стороны на месте вырубленного леса большую парковку, по виду можно было сказать, что ею регулярно пользовались, хотя в данный момент на ней находился лишь один роскошный седан. «Возможно, владельцы выгуливают свою собаку», – подумала Аби, проезжая мимо. Это признак того, что лорд Сильюн не параноик и не разбросал вокруг поместья медвежьих капканов. И вдруг мотор заглох и машина остановилась. Аби несколько раз поворачивала ключ – безрезультатно. Однозначный вывод – здесь работает Дар. Следовательно, поместье где-то рядом. Закинув рюкзак на плечо, Аби вылезла из машины. Логично было следовать в том направлении, куда вела колея, что Аби и сделала. Вскоре колея резко сузилась, затем превратилась в едва заметную тропинку, которая быстро исчезла. Аби разгребла листья, пытаясь найти на земле протоптанный след, – ничего. Это ей показалось странным, потому что если это был основной подход к усадьбе, тогда этим путем должны были доставлять к дому все необходимое, здесь проходили бы слуги и приезжающие гости. Размер парковки позволяет судить, что на ней единовременно могло находиться несколько машин. Она где-то свернула не в ту сторону? Аби пошла назад, стараясь не паниковать из-за того, что заблудилась. Она увидела одно запомнившееся ей дерево, затем другое, стоянку впереди. Должно быть, она где-то сошла с тропинки, не заметив этого. Аби затянула ремни на рюкзаке и снова устремилась вглубь леса. Она дошла до того места, где тропинка еще была различима, подняла ветку, вытащила из кармана ставшую ненужной резинку для волос и примотала ветку к толстому суку дерева так, чтобы она свисала вниз и с расстояния можно было ее заметить. С этой точки Аби хорошо был виден тот путь, который она проделала в первый раз, – как она себе и представляла, это было прямое продолжение колеи. Теперь она решила взять немного в сторону. И снова, к сожалению, тропинка оборвалась. Вот если бы у нее был с собой компас. Но на атласе обозначен только лес и к востоку от него Северное море, и где-то между морем и местом, где стояла Аби, располагалось поместье. Она продолжила путь. Фар-Карр не мог быть слишком далеко. Согласно атласу, до побережья оставалось около шести миль. Береговая линия образовывала часть периметра поместья, а сухопутная граница была выгнута полукругом вглубь леса. День клонился к закату. Но солнце стояло еще достаточно высоко, и предметы не отбрасывали тень. Поэтому Аби рассчитала: если солнце будет у нее за спиной, а тень будет бежать перед ней, то, значит, она держит путь на восток, к морю. Рано или поздно она доберется до стены поместья. Аби двигалась вперед, пока ее ноги не устали, а ее тень, следовавшая впереди, не растворилась. Она посмотрела на часы: минул час. Она шла медленно, но размеренно, не останавливаясь ни на минуту. Почему же она не достигла стены? Продолжать двигаться в неизвестность или повернуть назад? Она шла достаточно долго, стена должна быть где-то близко, может быть всего в нескольких сотнях метров. Но где? Этого Аби не знала, и блуждать по лесу в темноте ей тоже не хотелось. Нужно снова проверить маршрут, пока не наступили сумерки. Аби застонала и, сожалея о потраченном времени и усилиях, повернула назад. Она, очевидно, слишком уклонилась в сторону, потому что всего минут через пять, когда она напряженно смотрела под ноги, что-то ударило ее по лицу. Аби подняла голову и увидела ветку – свой ориентир. Как она могла идти по кругу? Почему вход в Фар-Карр находится за тридевять земель от стоянки? И тут Аби осенило, и она не знала, плакать ли ей от огорчения или кричать от возмущения. Дар. Это же Дар работает! Сильюн спрятал свое чертово поместье, как Гавар спрятал дом, куда привез свою дочь. Фар-Карр был прямо перед ней. Вероятно, она целый час прогуливалась вдоль его стены как последняя идиотка, даже не догадываясь об этом. Но Аби не для того подошла вплотную к стене, чтобы так просто сдаться. Она будет спать в машине. Ходить кругами и оставлять ориентиры. Рано или поздно Сильюн должен будет появиться. Но прежде она сделает последнюю попытку до наступления ночи найти поместье. Аби вернулась к машине Лейлы и обнаружила, что двигатель ожил, когда она включила заднюю передачу. Задом по колее Аби въехала на стоянку и остановилась, перекрыв выезд шикарному седану. Если это машина Сильюна, она не позволит ему просто улизнуть, пока она, как слепая, бродит по лесу. Аби в третий раз отправилась в лес. Знает ли Сильюн, что она здесь? Если он, как паук в кокон, спрятал свое поместье в магическую невидимость, то он не может не чувствовать, как кто-то чужой бьется в его паутине. От этой мысли у Аби мурашки побежали по телу, но в следующую минуту ей захотелось, чтобы Сильюн нашел ее. Стало темнее и прохладнее, и оказалось, что страх – это еще одна сильная эмоция, которая довольно успешно заглушает горе и рассеивает печаль. И в тот момент, когда Аби уже собиралась повернуть назад, потому что солнце исчезло и стало так темно и жутко, что не описать словами, появились ворота. Они не ослепляли красотой, как ворота Кайнестона, были самые обычные, невысокие и железные, слегка подсвеченные светом Дара. В этом свете Аби увидела стену поместья, довольно необычную – вогнуто-выпуклую. Темным пятном застыл маленький домик – сторожка? – и рядом с ней фигура человека. Но это был не Сильюн Джардин.