Скандальный Роман

— Это сексуальные домогательства, сэр? — ледяным тоном интересуется девушка.

— О, да, детка. Они самые, — ухмыляюсь я, вальяжно располагаясь на стуле.

— Вы знаете, я бы хотела ответить на ваши вопросы. Я целый месяц посещала штрафные лекции не для того, чтобы вы просто задрали мне юбку и трахнули на этом столе.

— Уверена? — смеюсь я, наклоняясь вперед. Протягиваю руку и касаюсь ее подбородка, не в силах противостоять соблазну. Большой палец медленно скользит по сжатым губам.

— Я, кажется, помешал? — раздается за моей спиной надменный голос Колина Миллера. Он ушел еще час назад, но, видимо, не удержался и явился обратно. Неугомонный сукин сын. Одергиваю руку, и мы с Ланой одновременно смотрим на надоевшего нам обоим спортсмена. — Забыл… ручку, — едко улыбаясь, произносит он. Его выражение лица подробно демонстрирует всю силу его ненависти ко мне. Но мне похер. Ты пролетел, мальчик. Стоило хорошенько попотеть, когда у тебя был шанс.

Миллер поднимается на третий ряд и садится, неотрывно наблюдая за нами.

— Ты, кажется, ручку забыл, — напоминаю я невозмутимым тоном.

— Я ошибся, мистер Джордан. Но вы же не против, если я посмотрю, как мисс Мейсон защищает своей проект? Или это запрещено?

Я собираюсь сказать что-то грубое, потому как этот щенок по-настоящему выбесил меня своим наглым поведением, но Лана накрывает мою сжавшуюся в кулак ладонь своей и качает головой, глядя в глаза. Этот жест, разумеется, не обходит вниманием Колин Миллер, скривив губы в циничной ухмылке.

— Мы можем начать, мистер Джордан? — спрашивает она официальным тоном, одергивая пальцы.

— Назовите тему проекта, мисс Мейсон.





Лана




— Свобода воли совместимая с теорией детерминизма. Компатибилизм и его критика, — на одном дыхании выпаливаю я, расправляя плечи. Я бы хотела, как можно скорее покончить с экзаменом, и уверена в том, что подготовилась идеально, даже репетировала ответы на самые каверзные возможные вопросы Алекса перед зеркалом, но внезапное появление Миллера совершенно сбило меня с толку.

Нервно потираю костяшки пальцев, когда мы с Алексом обмениваемся долгими выразительными взглядами. Со стороны может показаться, что Джордан быстро вошел в амплуа бескомпромиссного преподавателя по философии, но я уже слишком хорошо знаю его и могу прочитать в горящих негодованием каре-зеленых глазах, как он, мягко говоря, недоволен присутствием Колина.

Миллер все видел. Только слепой бы не заметил, как мы с Алексом смотрели друг на друга, и этот интимный жест, прикосновение к губам… черт знает, что теперь выкинет этот ублюдок. Возможно, уже этим вечером вся Колумбия будет обсуждать роман студентки и преподавателя почти вдвое старше ее. Надеюсь, Колин этого не сделает, не растреплет всем эту «горячую новость». Его друзья засмеют, если узнают, что его бывшая девушка предпочла ему взрослого мужчину. В любом случае мести от обиженного бывшего мне не избежать. Если Колин не пустит слух о нас с Алексом, он обязательно отплатит мне какой-нибудь другой непредсказуемой гадостью.

В последнее время я итак слышу о себе довольно много «нового». То, что я бревно в постели, или то, что в этой самой постели я «распробовала на вкус» всю баскетбольную и футбольную команду. Не трудно догадаться, кто распускает все эти слухи — Колин или его поклонницы. Но меня не задевают глупые бредни ровно до тех пор, пока о них не знает моя семья. Меньше всего я хочу, чтобы эти слухи дошли до отца. Еще одной крупной ссоры и разочарованного, тяжелого взгляда его зеленых глаз мое сердце просто не вынесет.

Я до сих пор хочу, чтобы он гордился мной, чтобы он… просто был за меня счастлив. Но он никогда не поймет того, что я закрутила «интрижку» с преподавателем. А мои слова о влюбленности и о том, что Алекс, правда, особенный человек в моей жизни, будут для него не более чем пустым звуком. Не удивлюсь, если подобно «работе моей мечты» он уже нашел мне и «мужа моей мечты». Точнее, его мечты.

Напряжение охватывает каждый позвонок, когда я чувствую на себе пристальный взгляд Миллера. Ощущение не из приятных — словно нахожусь под прицелом сталкера, но легкий, едва заметный и подбадривающий кивок Алекса придает мне сил.

— Можете приступать к защите, мисс Мейсон. Вопросы буду задавать в процессе и после вашего доклада, — нейтральным тоном сообщает Джордан, листая папку с моим проектом.

Медленно выдохнув, я уверенно начинаю рассказывать Алексу содержание своей работы, и на этот раз он очень долго меня слушает и не прерывает, как в первый раз. Вот засранец. Мог и в прошлый раз меня так не мучить… хотя, если бы не его легкий приступ садизма в тот день, моя жизнь бы не перевернулась на триста шестьдесят градусов. В хорошую или плохую сторону? Я не знаю. Несмотря на то, что я до сих пор не понимаю, насколько серьезны наши отношения… это лучшие и самые наполненные, самые настоящие, трепетные и одновременно страстные отношения в моей жизни. Еще никогда я так не верила в себя, еще никогда не была такой женственной, еще никогда не испытывала таких ярких эмоций, от которых сердце заходится, и все тело бросает то в жар, то в холод как сейчас. В один день я позволила крошечному зернышку чувств к этому человеку прорасти в моем сердце, и теперь я ощущаю себя так, словно в моей душе расцветает целый сад, невероятный спектр различных переживаний, на которые только способен человек. И я благодарна Вселенной за это. За любовь… о которой никогда не скажу вслух, но буду проявлять во взглядах.

Дарить в утренних поцелуях.

В легких касаниях, и наоборот, впиваясь в кожу до боли… под кожу во время слияния наших тел и сплетения душ. Найти «своего» человека в жизни — это не случайность, везение, и даже не закон притяжения, хотя и он имеет место быть. Это настоящий дар, как и многие другие ее блага, но только рядом с Алексом я, наконец, обрела гармонию внутри себя, веру в то, что все будет хорошо, и моя жизнь не остановилась, когда я потеряла самого близкого человека в моей жизни.

С ним я дышу, глубже вижу дальше, чувствую острее… с ним я живу.

Только с ним я в полной мере ощутила, что такое «смаковать каждый момент, каждую минутку времени не только проведенного вместе, но и жизни…» с ним я обрела непоколебимую уверенность в себе, а главное — надежную опору в его лице.

Как это возможно за несколько недель отношений? Я не знаю. Но думаю, что любовь не поддается логике, стандартам и правилам, которые навязывает нам общество. Она просто есть. И когда она есть, там, в самой сердцевине души — ты не испытываешь сомнений в том, что это она.

Алекс делает поправки на страницах моего проекта или просто вписывает свои комментарии, пока я продолжаю свой рассказ. Не сомневаюсь, что сейчас он полностью вошел в роль строгого преподавателя, и моя оценка будет более чем заслуженной. Мне не нужны от него поблажки, потому что я на самом деле сама писала эту работу. Пусть уделяла ей всего час в день, но это был весьма продуктивный час.

Когда Алекс задает вопросы, я не мямлю, не теряюсь как тогда, а спокойно, четко и аргументированно отвечаю на них, параллельно высказывая и свою точку зрения на мнения критиков и последователей философской теории.

Теперь, когда «стадию смущения» мы давно преодолели, я чувствую себя комфортно и уверенно под прицелом его пронизывающих до дрожи глаз.

— Когда на одной чаше весов стоит свобода воли, а на другой — предопределенность событий, плотно связанных с их причинно-следственной связью… в равенстве их удерживает именно учение, которое я раскрыла в своем проекте. Люди обладают способностью выбирать, именно выбирать, предоставлять себе варианты дорог, по которым они будут идти. Но действуют исключительно исходя из желаний и предпочтений, которые они изменить не в силах. Люди могут выбирать реализацию, пути… исполнения своих желаний, но не их суть. Свобода не требует от нас изменять причины и предпосылки к действию, не требует идти против законов природы. Но мы вправе обдумать альтернативы своих действий и выбрать одно из них, — резюмируя, подвожу черту я, и тут же нарываюсь на новую порцию вопросов от Алекса.

— Вы своими словами повторяли слова других людей, но это, разумеется, от вас и требовалось. Как компатибилизм связан с восприятием времени?

— Я думаю… — немного мешкаюсь я и, бросая взгляд на Алекса, пылко продолжаю ответ: — Я сравню это с чтением книг, сэр, и с их созданием. Читатель всегда читает книгу страница за страницей, а значит, является наблюдателем, созерцателем определенного мира, в котором у него напрочь отсутствует свобода воли даже при полном слиянии с персонажем. Также и в жизни — мы видим лишь одну страницу, один день нашей жизни, но на самом деле… вся книга уже существует. Также, как и существует она в голове у писателя, когда он приступает к роману. Но относительно своей рутины он наделен этой самой властью — выбирать, создавать, творить… для него время течет иначе, не линейно. Он видит всю картину сразу, но вынужден писать, проживать страничку за страничкой. Также и люди могут осознать… могут увидеть конечную точку, финал книги, скажем «счастливый конец», который предопределен им книгой жизни. В данном случае «счастливый конец» уже написанный, будет предопределен, но главы… они напишут сами. Своими поступками, — немного сумбурно отвечаю я, но Алекс не сводит глаз, кажется, даже не моргает, пока меня слушает. Не удивлюсь, если он ни черта не понял, что я сейчас тут имела в виду, потому что уверена, что, когда Джордан смотрит на мои глаза и губы, его воображение рисует ему другие картинки. Куда более порочные и более интересные, чем теория компатибилизма.

— Вас, конечно, занесло мисс, Мейсон. Но я приятно удивлен тем, что вы исправно посещали почти все штрафные лекции, а также самостоятельно написали свою работу. Уверенная презентация, на уровне проделанная работа, и ваши выводы в конце каждой главы проекта достойны отличной оценки, — нейтральным тоном делает заключение Алекс.

— Серьезно? — выдыхаю я одними губами, чтобы Миллер не услышал.

— Определенно. Поздравляю с успешной сдачей экзамена, — продолжая держаться так, будто мы не знакомы за пределами Колумбии, спокойно заявляет он и расписывается на одной из бумаг, лежащей на его столе.


Нетерпеливо ерзаю на стуле, с победным ликованием наблюдая за движением его руки по бумаге. Не могу поверить. Я это сделала. И даже Колин свидетель, только пусть попробует обвинить меня в том, что я сдала на «отлично» незаслуженно. На мгновение я даже радуюсь его присутствию, понимая, что без Миллера мы бы нескоро дошли до защиты моего проекта, а черт знает чем бы тут занимались.

Радость тут же испаряется, когда я вздрагиваю от мощного хлопка в ладоши и целого потока глухих ударов, которыми Колин явно собирается задеть меня.

— Браво! — продолжая медленно и наигранно рукоплескать, выплевывает наконец Колин. Он что, не понимает насколько глупо и убого выглядит? «Крутой» мачо выглядит сейчас как полный, уязвленный идиот, и даже его сногсшибательный, стильный для других девушек образ не может скрыть истиной сути Колина от меня. — Ставите мисс Мейсон «А»? — продолжает Колин, приближаясь к нам. — Что ж, детка, — я не дышу, наблюдая за невербальной войной, развернувшейся между взглядами Алекса и Миллера. — Надеюсь, эта оценка никак не связана с тем, что ты раздвигала свои ножки перед этим неудачником? Вам бы не помешало массу набрать, мистер Джордан, — язвительно добавляет Колин, сгибая одну руку в локте, демонстрируя свои раздутые до размера глобальной катастрофы мышцы. Многие девочки считают их идеальными, но у меня его самолюбование вызывает лишь приступ тошноты и желания больше никогда его не видеть.

Мое лицо вспыхивает, когда до меня доходит смысл его вопроса. Я и моргнуть не успеваю, как Алекс резко встает из-за стола и смеряет Колина таким взглядом, от которого даже у меня каждый волосок на теле встает дыбом, хотя его гнев направлен не на меня, а, наоборот, на мою защиту.

«Алекс, милый. Прошу, держи себя в руках» — отчаянно молю я, глядя на своего клокочущего от ярости мужчину. «Он твой студент. Нам не нужны проблемы», — с еще большей паникой транслирую ему я, словно он может прочитать мои мысли. Нам достаточно секунды, чтобы пересечься взглядами. Замечаю, с какой силой, он сжимает кулаки.

— А вам мозгов, мистер Миллер, — официальным тоном заявляет Джордан. А потом яростно добавляет, переходя в наступление: — Проваливай. Пока не лишился своего места в команде. Или кое-чего другого, — хладнокровно отчеканил Алекс, и лишь красные всполохи неукротимого гнева в его зрачках рассказали мне о том, что он в шаге от того, чтобы послать к черту все и сбросить с себя маску преподавателя, раскрыв личину внутреннего хищника.

— И что вы мне сделаете? — высокомерно фыркает Колин, приподнимая бровь. — За мной, в отличие от вас, мистер Джордан, «грешка» нет.

— Уверен, Миллер? А что если, я прямо сейчас вытряхну все добро из твоей сумки? Уверен, что не найду там гребаный допинг или что-нибудь еще более интересное? — у меня внутри все холодеет от того, каким проницательным тоном это сказано. Уверена, что Алекс не знал наверняка о том, что Миллер употребляет запрещенные средства. Я и сама об этом не знала… но теперь, когда вижу побагровевшее лицо Миллера и панический ужас в глазах спортсмена, я не исключаю того, что это абсолютная правда.

Давай, сделай его, мой мальчик.

— Мистер Джордан, — хочу встрять я, чтобы сгладить конфликт, но испепеляющий взгляд Алекса заставляет меня прикусить язык. «Сам разберусь» — удивительно, но мне достаточно языка его тела и глаз, чтобы понять, что он мог мне сейчас сказать.

— Увер-р-р-ен, — едва ли не заикаясь, отвечает, наконец, Колин, сдавая свои позиции и делая шаг назад. Алексу хватило минуты, чтобы найти самое слабое место у своего противника и поставить его на место. Если и есть для Колина сейчас что-то важнее, чем вернуть меня, то это место в команде и его будущее. Все эти спортсмены просто молятся на свою карьеру. Я хорошо это знаю, потому что даже для моего маленького Дэнни, футбол — это вся его жизнь.

— Тогда проваливай, уверенный, — глядя на Миллера сверху вниз, сухо отдает приказ Алекс.

— Думаю, нам стоит попрощаться по-дружески, — напоследок Колин обращается ко мне, поймав взгляд. — До встречи, Руслана. Или как тебя теперь называть, детка? Подстилка препода? Шлюха ты долбанная, я ненавижу тебя, — Миллер резко обхватывает мою талию и, прибрав к своим рукам, практически впивается в мои плотно сжатые губы, тут же нарываясь на поток хаотичных ударов по груди.

Но и это длится считанные секунды. К моему счастью, губы Колина отрываются от моих едва коснувшись. Я подношу руки ко рту, когда открываю глаза и слышу мощный удар твердого кулака о челюсть Миллера. Мне кажется, я слышу хруст костей, но надеюсь, что мне показалось. Иначе Алексу это не сойдет с рук… увольнение — не такой уж плохой исход в той ситуации, что его ждет. Боже, это нужно остановить, пока они не поубивали друг друга.

— Сукин сын, я тебя **** **** ***, - на русском материт Миллера Алекс и пропускает от Колина один удар. Чувствую, как мое лицо обжигает болью, когда смотрю на то, как мощный кулак моего бывшего недоумка бойфренда вскользь проходит по скуле Алекса. Но что он отвечает быстрым и точным ударом, попадающим в переносицу Колина, и хруст костей теперь слышен явственно.

— Боже, прекратите… Алекс, хватит! Ты убьешь его! — чуть не плача всхлипываю я, закусывая кулак, но не смея вмешиваться в драку. Я бессильна рядом с двумя здоровенными мужиками, в таком состоянии они и меня разберут на косточки. Несмотря на мышцы Миллера, его действия какие-то растерянные, нечеткие. Создается впечатление, что Колин, несмотря на всю свою внешнюю опасность, лишен половины своих сил.

Когда я снова открываю глаза, Алекс уже скручивает руки Миллера за спиной:

— Кажется, ты принимаешь не только допинг. Раз с реакцией проблемы. Вякнешь хоть слово, попрощаешься с местом в команде. Я шепну пару слов тренеру, и вам всем устроят внеплановый медосмотр, — рычит Джордан, кидая тяжело дышащего от злости Колина на пол. Он тут же встает, отряхивает пыль со здоровенных плеч и, не оглядываясь на нас, вылетает из кабинета, явно собираясь потратить вечер на то, чтобы построить идеальный план кровавой вендетты.

— Алекс… — выдыхаю я, глядя на разъяренного, взъерошенного, побагровевшего Джордана. Он всегда был для меня чертовски привлекателен, но сейчас он красив, как сам дьявол. Плотно сжатые губы, неистовый огонь в глазах, опаляющие дыхание… не к месту будет сказано, но меня невероятно заводит то, как он сейчас выглядит. А, может, я просто таю еще больше от мысли о том, что он надрал задницу этому недоумку. Сердце практически кричит мне о том, что я сделала правильный выбор. Мой мужчина самый сильный, и он никому и никогда не даст меня в обиду.

— Какого хрена ты не дала мне убить его? Придурок. Ему все-таки удалось меня вывести! — сквозь зубы рявкает Алекс. Хоть я и понимаю, что его ярость направлена не в мою сторону, но все равно вжимаю голову в плечи.

— Алекс, тише, пожалуйста. Если кто-то услышит… — переступая через гордость, я преодолеваю расстояние между нами и, обхватив его за плечи, прячу лицо на его груди. — Выдохни, прошу тебя, — шепчу я, поднимая на Алекса робкий взгляд, закусывая губу. Нежно трусь щекой о его подбородок, слегка подрагивая, поглаживаю напряженные мышцы спины и область затылка.

Подстилка препода.

Шлюха, — зловещим эхом отдается в висках.

Я чувствую тяжелое дыхание Алекса и ощущаю, как сильно бьется его сердце где-то совсем рядом с моим. Непередаваемая нежность окутывает меня с головы до ног, все тело приятно покалывает, пока я наслаждаюсь моментом близости, наплевав на то, что мы в аудитории.

— Ну же. Успокоился? Обними меня, — едва слышно шепчу я и, наконец, чувствую, как его губы до боли упираются в мои скулы, а руки ложатся на талию, сжимая ее хваткой собственника. Быть маленькой и беззащитной в его руках — самое восхитительное чувство на свете.

— Я в порядке, — все еще с долей ярости выдыхает Джордан, но в ответ я только ласково провожу губами по его кадыку, опускаясь к выемке между ключиц. — Моя малышка.

— Твоя, — провожу пальцем по его чувственным губам, но уговариваю себя не целовать их, прекрасно понимая, чем это может закончиться.

— Нужно завязывать с этим. До конца года я уволюсь. Давно нужно это было сделать. Видимо, это был волшебный пендель от Вселенной. Призыв к действию, — миротворческим голосом заявляет Алекс. — К тому же теперь ты сдала экзамен, и я могу быть уверен в том, что ты не положишь глаз на другого преподавателя по философии.

— Зачем мне «другой». У меня ты есть, — лукаво улыбаясь, хвастаюсь ему я, тихо рассмеявшись. — Чуть больше недели осталось, а потом каникулы. Наконец-то. У нас будет куда больше времени на наш роман…

— Скандальный роман? Или на кое-что интересное, касающееся нашего реального романа? — деловым тоном интересуется Алекс, сжимая мою попку в ладонях, когда его руки спускаются ниже.

— Значит, остальное времяпровождение тебе со мной неинтересно? — игриво обижаюсь я. — Ну тебя, Джордан, — хочу оттолкнуть Алекса, но куда там. Он вцепился в меня, как голодный зверь. Черт, да он практически всегда голодный. Миллер реально нервно курит в сторонке по сравнению с аппетитами Алекса.

— Конечно, интересно, крошка. И сейчас я тебе это докажу. Отметим успешную сдачу твоего экзамена?





* * *


— Черт, это с работы позвонили, — ною я чуть позже, сидя на переднем сиденье шикарного черного Веntlеy с не менее шикарным в моих глазах мужчиной. Нет ничего приятнее, чем знать, что каждый его проницательный, нежный, или восхищенный взгляд отдан только мне. И когда я кладу ладонь на его бедро и слегка веду по нему рукой, глаза Алекса вспыхивают дьявольским, уже знакомым мне блеском.

Конечно, он забрал меня не из Колумбии и даже не у общежития. Пришлось дойти на каблуках до метро, но небольшой дискомфорт тут же забылся, когда я села в машину Джордана. Я не из тех девушек, кого можно удивить тачкой… но я не могла не восхищаться Алексом и тем, чего он добился, будучи простым русским парнем из самой обычной семьи. Откуда он? Из Твери, кажется? Много ли людей способны на подобное? Не знаю, что подтолкнуло Алекса резко поменять свою жизнь, но он не похож на того человека, который бы смог выбраться из своей «скорлупы», не имея достаточно сильной мотивации для этого. Если бы у него была жена, дети… я бы поняла причины его эмиграции в Нью-Йорк. Наверное, он бы хотел лучшей жизни для своей семьи, маленьких деток. Но если никакой семьи нет, что заставило его пойти на переезд в другую страну? Алекс не похож на того, кто просто хотел мирового признания и денег. Каждая строчка его работ буквально кричит о том, что он пишет для себя и только. Думаю, он многие годы прятал свои юношеские работы в столе и, возможно, даже не догадывался, насколько его талант необходим миру… или мне. Что же все-таки заставило его пойти на такой шаг? Бегство от одиночества или от самого себя? А может быть, от прошлого? Когда-нибудь я узнаю ответы на все эти вопросы, но сейчас мне нравится узнавать его медленно, постепенно, смакуя каждую страницу его неоднозначной души.