Скандальный Роман

— Чего хотели? Только не говори, что вызывают на смену. У тебя отпуск, Руслана. Я никуда тебя не отпущу, — категоричным тоном заявляет Алекс, его брови сдвигаются к переносице. В ответ я слегка поглаживаю его рукой, поджав губы, наблюдая за царапиной над бровью, которую умудрился оставить ему Миллер.

— Нет, на смену не вызывают. Но нужно заехать в клуб, подписать документы на отпуск и получить премию. В прошлом месяце я взяла больше концертов, а мне до сих пор не заплатили. Заедем? Тебе не трудно, милый? — осторожно приклеиваю пластырь на место ранки, предварительно откопав его в бардачке.

— Не вопрос, малышка. Надеюсь, мы быстро. Думаю, у нас есть более интересные дела, чем возня с твоими документами, — кивает Алекс, позволяя мне ухаживать за его раной, пока мы стоим в пробке. Я еще одну ссадину нашла. Ну, дает Джордан. Зато теперь я точно знаю, что мне с ним ничего не страшно. Если уж Алекс справился с верзилой Миллером, то я с ним как за каменной стеной.

— У тебя хороший вкус, — делаю комплимент я, оглядывая впечатляющую приборную панель автомобиля. Агрессивная, стильная, броская с бесчисленным количеством непонятных мне кнопочек и большим экраном. Салон Вentley обтянут кремовой с черными вставками кожей, ее терпким запахом пропитан воздух. Как только села, я сразу подключила свой старый телефон к колонкам. К счастью, на нем нашлось парочка моих любимых песен, и теперь я достаю своим мурлыканьем под нос Алекса. Хотя он улыбается, когда я пою русские хиты начала двадцать первого века.

— Когда я смотрю на тебя, я говорю себе тоже самое, — расплывается в лукавой улыбке Алекс.

— О Боже, какие комплименты, мистер Джордан, — ерничаю я. — Я уже мокрая. Проверишь? — томным голосом продолжаю, передвигая руку на его бедре чуть выше. Кладу ладонь на выпуклость, которая образовалась на его светлых брюках-чиносах.

— Черт, детка. Если не хочешь, чтобы я не взял тебя за волосы и не наклонил к тому месту, где ты сейчас распускаешь свои маленькие, непоседливые ручки, молчи, — сдавленно выдыхает Алекс, мгновенно напрягаясь. Я знаю, какие картинки рисует ему его сознание. Ведь я тоже их вижу.

— Были бы мы не в городе, я была бы только за, — шепчу, потянувшись к уху. — Соскучилась по «сладкому», — дразню Джордана я, обхватывая его набухший член через брюки.

— Нам срочно нужна подземная парковка.

— Тебе только секс нужен от меня, да?

— Сейчас да, — не думая, отвечает Алекс.

— Мог бы и солгать, — дую губки я, одергивая руку и отводя взгляд в сторону.

Алекс замолкает, и мы подъезжаем к клубу. Паркуемся в напряженной тишине, хотя я совершенно не обижаюсь на его слова, прекрасно понимая, что он не может ответить иначе, когда я держу его за то самое. Просто ответ Алекса напомнил мне о главном, мучающем мою душу вопросе: кто я в его жизни… кто? Никто. Сожительница? Соавтор? Любовница… да, любовница. А любовница — это всегда ненадолго. Сердце пронзает тонкая, едва ощутимая игла боли, но я не позволяю ей ранить меня сильнее, делая глубокий выдох.

— Выбрось это глупое убеждение из головы, Лана, — Алекс поворачивает мое лицо к себе, хватая за скулы. Его взгляд теплеет, становясь нежным, понимающим. Кровь горячеет в жилах, когда я вновь понимаю, что попала под его обаяние и поверю сейчас всему, что он скажет. — Да, я хочу тебя постоянно, черт возьми, потому что я… — Алекс осекается, его взгляд лихорадочно мечется по моему лицу, словно он что-то хочет мне сказать, но сдерживает себя. Или боится. Или сам до конца не понимает, не уверен…

И почему же? Почему?

— Посмотри на себя. Если бы ты видела себя моими глазами, ты бы поняла, почему. Потому что мне безумно хорошо с тобой. Я зависим, детка. Влип. Ты и сама все знаешь. Ты занимаешь столько процентов моих мыслей, что это даже пугает, — на одном выдохе произносит Джордан, медленно проводя пальцем по моим губам, заставляя их приоткрыться. Боже, я готова слушать подобные слова из его уст вечность.

— А ты моих. Ты занимаешь все мои мысли, Алекс, — опуская взгляд, искренне лепечу я, ощущая, как та самая игла все-таки хочет добраться до самого центра сердца.

— Маленькая лгунья. Я бы поверил тебе, если бы не знал, что ты автор. И твои мысли отданы еще как минимум двум, существующим только в твоей голове мужчинам, — издаю смешок, понимая, что он прав. И все же.

Надеюсь, я когда-нибудь узнаю о истинных чувствах Алекса ко мне. Иногда так хочется залезть в его голову и прочитать там каждую мысль, но увы, скорее он делает это со мной. Я знаю, что между нами есть что-то большее, чем я могла себе позволить. Большее, чем он хотел от этих отношений… и если бы я действительно чувствовала лишь физический интерес с его стороны, я бы оборвала наши отношение немедля.

Но я не могу.

Потому что оцениваю его поступки, а не слова. За теми исключениями, что он вечно куда-то исчезает, он каждым своим жестом выказывает свое искреннее неравнодушие по отношению ко мне. Чего уж там: я часто просыпаюсь, когда он встает среди ночи: попить, сходить в туалет или напечатать еще пару строк, а потом ложится рядом и всегда прижимает меня к себе, поглаживая кончиками пальцев оголенные участки тела. И я чувствую его изучающий взгляд по утрам до того, как открыть глаза. Порой я задыхаюсь от нежности, которая наполняет мое сердце в такие минуты особой, не телесной, а душевной близости. Когда не нужно слов. Только легкие касания и взгляд, переполненный нежностью. Нежность… ее невозможно подделать, и я чувствую всей кожей то, что он боится меня потерять, что он точно также боится, что наши отношения не вечны, несмотря на то, что возможно и сам еще не осознает своего страха.

И достаточно ли мне… «неравнодушия», «зависимости», если уже… уже отдала ему свое сердце? Положила в ладонь, и с замиранием сердца жду, что будет дальше: раздавит он его или наоборот… сбережет.

Мне хватает пяти минуты, чтобы подписать все необходимые документы. Обменявшись парой напряженных фраз с Лидией, я с тяжелым вздохом, покидаю кабинет управляющей. Алекс переплетает наши пальцы и немедля ведет к выходу из шумного клуба. Музыка разрывает барабанные перепонки и бьет по вискам, в воздухе повис запах табачного дыма, приторного коктейля из женских духов, дорогого алкоголя и дешевого секса. Нам обоим сейчас хочется оказаться подальше от всех этих людей и диких плясок, затеряться на шелковых простынях или на последнем сеансе кино в пустом зале, где я буду мешать ему смотреть кульминационные сцены, нашептывая всякие глупости на ушко.

Алекс ведет меня к выходу, и я с удовлетворением замечаю, какие злобные взгляды он бросает на всех мужчин, которые пристально рассматривают мое не самое откровенное, но сексуальное платье. Короткое, обнажающее ноги, но полностью прикрывающее грудь с открытой спиной. Все, как он любит.

— Ого, какие люди! Алекс! — вдруг слышу окрик я и резко останавливаюсь, чуть не ударившись носом о плечо Алекса, когда он тормозит рядом с двумя мужчинами, немного «помятого» вида. Странно, что их вообще пустили в клуб.

— Привет, Диксон, — сдержанно улыбаясь, тянет Алекс, сосредоточенно глядя на одного из них. — Макс, — он протягивает второму приятелю руку, а я поправляю волосы, неловко переминаясь с ноги на ногу, пока ловлю на себе их заинтересованные… да что там, откровенно любопытные и раздевающие взгляды. Черт. Алекс инстинктивно делает шаг вперед, почти полностью загораживая меня грудью. Приятно до мурашек по телу. Испытывая прилив благодарности, я крепче сжимаю его горячие пальцы.

— Познакомишь нас? — ехидно улыбнувшись, интересуется Макс, задерживая взгляд на кромке моего короткого платья. Друзья Алекса одеты в костюмы с «иголочки», но их синяки под глазами могут свидетельствовать либо о том, что они слишком много работают и мало спят, либо о глубоком запое.

— Да, — сухо бросает Алекс. — Руслана. Моя… — мое сердце замирает, когда я гадаю о том, как же он меня представит своим знакомым. — Девушка.

— Приятно познакомиться с юной леди, — Диксон внезапно обхватывает мою ладонь и, слегка наклоняясь, целует. Моя кожа горит, но не от прикосновения Диксона, а от взгляда Алекса, брошенного на наши пальцы.

— С юной леди все серьезно, приятель? — взгляд Макса «плывет», но не только от огня похоти, разыгравшегося на дне зеленых глаз, но и из-за явного перебора с алкоголем этим вечером.

Кстати, не думаю, что их голодные взгляды направлены только на меня, это не самолюбование, а факт: дружки Алекса явно пришли сюда за быстрым и дешевым, или даже бесплатным сексом.

— Или как обычно? — хлопнув друга по плечу, начинает ржать Диксон. У меня от этой небрежно брошенной, но такой искренней фразы кровь стынет в жилах.

Господи. Это так унизительно. Я опускаю взгляд, пытаясь расцепить наши с Алексом руки, но он резко дергая меня, прижимает к себе за талию, нежно поглаживая спину. Вот скотина. Я ему одно место расцарапаю, как только мы выйдем отсюда. И это будет не лицо…

— Диксон, а твои шутки как обычно неуместны, — стараясь держаться спокойно, отвечает Алекс. Но я всем нутром ощущаю, его гнев, напряжение в мышцах и тучи, сгустившиеся над нашими головами.

— Ты чего такой грубый? Просто хотел сделать комплемент твоей крошке. Чудная девочка. Лучше остал… — начинает Макс, но осекается, когда Алекс бросает на него испепеляющий, пышущий гневом взгляд. — Ладно, сменим тему.

— Да, Алекс. Не хотите выпить с нами? У нас столик в VIР — зоне, — интересуется Диксон.

Я мысленно проклинаю Джордана, который какого-то черта еще не увел меня из этого адского логова, подальше от своих нетактичных «друзей».

— Нет, мы уже уходим, — отрезает Алекс, и тут Диксону звонит телефон и, глядя на его экран, он невзначай бросает:


— Моя звонит. Она кстати привет твоей передавала, — произносит Диксон. Шум в ушах перекрывает гул собственного сердца, когда я слышу «твоей». — Твоей сестре, Лерке. Слышал. Она снова. Скоро. Приезжает? В Нью-Йорк… — замешкавшись, продолжает он, начиная заикаться под напряженным взглядом Джордана.

— Нет, не приедет, — с каменным выражением лица произносит Алекс. — Пока, парни. Мы торопимся. Хорошо вам провести вам время, — он с отвращением смотрит на бутылку водки в руках Макса и холодно обращается ко мне: — Руслана, за мной.

Я иду за Алексом, прекрасно расслышав, как кто-то из двоих друзей присвистывает и говорит слово «задница».

Алекс этого не замечает — слишком быстро ведет меня к выходу на закрытую парковку. На этот раз засранцу не избежать серьезного разговора и моей истерики. Он держит меня за дуру? Серьезно? Что имел в виду Диксон? Стейси? Или еще кого-то, кого я не знаю? Раскаленные иглы ревности пронзают каждый миллиметр моей кожи, пока на языке вертятся пара «ласковых» слов для Джордана.

— Лана, не слушай их. Ты их видела? Они же в хлам бухие. Я пьяный и не такое несу. Они неплохие ребята, когда трезвые. Мне жаль, что так получилось. Прости меня, — он прижимает меня к машине, пока я стою словно бесчувственное бревно и закрываюсь от него, скрестив руки на груди.

Может быть, я погорячилась. Алекс не раз рассказывал мне о своей сестре, ну а то, что до меня у него было много женщин, я итак знала. Я не вправе осуждать его за прошлое. Для меня важно то, что сейчас, со мной, именно в этих отношения, он совершенно другой… честный. Заботливый. Страстный, верный, сильный… такое глупое и банальное желание почти каждой девушки — знать, что именно ты изменила мужчину, вдохновила быть лучшей версией себя. И каждый день я вижу именно эту его версию.

— Это твои друзья? — надменно спрашиваю я. — Хорошая есть поговорка. Скажи мне кто твой друг, и я скажу, кто ты. Иногда мне кажется, что я совсем тебя не знаю, Алекс… — с болью выдыхаю я, ощущая себя сейчас чертовски уязвимой.

— Лана. В моей жизни были не самые светлые времена. Да, я уходил и в такие состояния. Беспробудно пил, пытаясь хоть как-то расслабиться, убежать от голосов, которые постоянно слышу… долбанные герои. Ты же меня понимаешь. Тебе знакомо это чувство. Я не святой, я не идеальный, в конце концов, Лана. Да, у меня были романы с кучей других женщин. Почти всегда разовые. Черт… звучит хреново, но… они были до тебя. Понимаешь? Ты единственная, кто нужна мне сейчас. Других нет. — Алекс медленно проводит рукой по моим волосам и хочет еще ближе притянуть к себе, но я не позволяю ему этого сделать.

— Не то слово хреново звучит, Джордан, — отталкиваю его я.

— Я уходил и буду уходить в такие состояния, — уже резче заявляет Алекс. — Прости, что разрушил твои «розовые мечты», Руслана. Я не долбанный идеал! Блядь. Я далеко не идеал, Лана. Если сейчас ты поверила пьяным словам моих друзей, а не тем, что сказал тебе я, что ж, окей, детка. Ищи себе другого мужчину. Идеального, черт возьми. Который не бухает, не курит, не ругается матом! Только пылинки с тебя сдувает. Другой вопрос, нужен ли тебе такой паинька? — сквозь зубы шипит Алекс, не сводя с меня пристального взора глаз-хамелеонов.

Вместо ответа я просто опускаю взгляд, собираясь игнорировать его до тех пор, пока не успокоюсь. Мне просто нужно выдохнуть, забыть о неприятной встрече в клубе… сейчас я бы не отказалась от релаксирующей музыки или горячей ванны с огромными клубами пены.

— Скажи что-нибудь, детка. Другой тебе нужен, так? Скажи, что тебе нужен хороший мальчик. И я отпущу тебя прямо сейчас, — издаю короткое «ах», когда он начинает поглаживать мою попку и наклоняется к моим губам, сводя с ума чувственным шепотом.

Кидаю на него обиженный и уязвленный взгляд, и одновременно таю в его руках, ощущая, как учащенно бьется сердце, явно настаивая на том, что не нужен мне хороший. Мне никакой не нужен. Только Алекс. И это, к сожалению, не лечится.

Я бы хотела, чтобы это было не так. Но, благодаря гребаной теории компатибилизма, мы не можем решать, чего нам желать и в чем нам нуждаться.

— Пойми, детка, ты делаешь меня лучше, — выдыхает Алекс, произнося именно те слова, о которых мечтает почти каждая девушка. — Ты смотришь на меня так, будто я небожитель какой-то. Сразу хочется соответствовать.

— Еще чего, не смотрю я на тебя так, — гордо приподнимаю подбородок, наконец, вступая с ним в диалог. — Алекс, я просто хочу знать, что нет никакой Стейси. Отношений, других девушек, тайн. Нет никаких «других деток и крошек». Нет жены и троих детей, — Алекс смотрит на меня с ледяным выражением лица. Как всегда, скрывает эмоции, пока я причитаю и утрирую. — Наверное, я несу глупости, и меня понесло, но ты же знаешь, я не умею молчать. Говорю все, как есть. И я бы не хотела, чтобы ты так напивался, как твои горе-приятели. Так ты теряешь себя…

— Так я расслабляю мозг, — спорит Алекс, убирая мои руки от груди, положив их на свои плечи. — Не злись, кошечка. Хотя такой ты мне очень нравишься. И с тобой я уже целый месяц не пил ничего крепче пива. Ты хорошо на меня влияешь, крошка. Ну, так что, идем в ресторан? — он примирительно потирается носом о мой нос, и я с наслаждением попускаю через легкие запах его тела и терпкого парфюма.

— Ресторан?

— Да. Самый шикарный ресторан в Нью-Йорке, где мы отметим сдачу твоего экзамена.

— Не хочу я в ресторан. Я все еще на тебя обижена, — дую губы я, не отвечая на его прикосновения. — Удиви меня. И, может, тогда я тебя прощу, — бросаю ему вызов я.

— Ого. Миссия невыполнима, — выдыхает Алекс около моего рта. — Но думаю, тебе понравится то, что я задумал.

— Не знаю, не знаю. Сомневаюсь, что что-то способно поднять мне настроение после того, что я сейчас слышала, — Алекс открывает мне дверь, и я сажусь в машину, намеренно включая музыку погромче, потому что не хочу разговаривать с ним. Сейчас я даже к «бурному» примирению не готова. Слишком погружена в себя, да и слова дружков Алекса не выходят у меня из головы.

Но в конечном итоге этому непредсказуемому мужчине все-таки удалось меня поразить. Я ожидала чего угодно — поход в караоке, sра-центр, или даже на свой любимый мюзикл на Бродвее, но никак не то, что он привезет меня на Раint Рагty. Я как-то заикнулась ему о том, что мечтаю побывать на подобном мероприятии, где группы людей собираются вместе под руководством наставника-художника и рисуют либо одинаковые картины, либо те, которые придумывают сами. Фишка таких вечеринок в том, что все творят по особой технике, разработанной ведущим мероприятия, и даже у самого обделенного художественным талантом человека получится нарисовать что-то стоящее. Я всегда была творческой личностью — пела, танцевала, писала и даже пробовала рисовать, но отец на корню срубал любые мои начинания в сферах искусства. Ему, пожалуй, нравилась лишь мои занятия игрой на гитаре — этот инструмент напоминал ему о студенческих годах, проведенных в Эстонии. Поэтому… я так обрадовалась, когда Алекс привел меня на Раin Рагty, и, несмотря на то, что я по-прежнему с ним не разговаривала, я думаю, он не мог не заметить моего искреннего восторга.

Это глоток свежего воздуха. Капля истинного вдохновения. Время, когда можно попробовать что-то новое и интересное. Я не из тех людей, что любят находить это самое «новое и интересное» в наркотиках и алкоголе, поэтому для меня на пару часов сменить деятельность — это способ полностью расслабиться и зарядиться энергией. Автору никуда без энергии, иначе какой я творец, если не смогу наделить своей силой слова, которые используют все другие авторы? Только роман, наполненный этой самой силой и осколками моей души, найдет отклик в сердцах читателя. Мне ли не знать? Мою одиночную работу, как только не поливают грязью, но я-то знаю — ее хотя бы читают. Ее нашли, одну из миллионов и возвели на вершину рейтинга своей отрицательной активностью. Для себя я знаю, что вложила в роман все свои силы и поделилась ими с тем, кому это необходимо. А что и кто говорит дальше, уже меня не касается.

Автору всегда полезно бывать на мероприятиях, где собираются самые разные люди. Улыбчивые или печальные, с загадочным грустным взглядом или озорным блеском в глазах. Мне нравится наблюдать за людьми и да… подслушивать. Подслушивать их разговоры, как бы это ужасно ни звучало. Так проще потом воссоздавать образы на бумаге — не полностью, конечно, нет. Одно сказанное слово из уст человека может вдохновить меня на целую главу и даже на всю историю. Я нуждалась именно в этом. В обществе людей и в том, что Алекс, несмотря на то, что считает подобные мероприятия пустой тратой времени, идет со мной — просто ради того, чтобы поддержать меня и порадовать. Наверное, это и называется «работать над отношениями», выстраивать по кирпичику, как дом своей мечты вместе. Точнее, пусть Алекс стоит прочный фундамент и все остальное, а я воссоздам для него прекрасный сад вокруг дома, некий «тыл», где он будет отдыхать и вдохновляться, набираясь сил перед достижениями своих целей. Конечно, это лишь образ идеальных отношений между мужчиной и женщиной, который постоянно крутится в моей голове, но все же… Это так важно. Влюбленность не перерастает в любовь, а любовь не длится вечно, если не слушать, не понимать друг друга и не работать над отношениями. Кажется, так говорила мама моему отцу. Будучи маленькой, я подслушала немало их ночных разговоров на кухне и успела многому у нее научиться. Искать компромиссы, точки соприкосновения, подкидывать дров в огонь страсти и исполнять маленькие желания друг друга. И никогда, никогда не ложиться спать обиженными друг на друга…

Мы не разговариваем, когда рисуем, но сидим плечом к плечу. У него даже не сильно скучающий вид, он стойко выносит творческое испытание, пока я с наслаждением вожу кистью по бумаге и рисую… сад, постоянно слушая наставления ведущего. Замечаю, как на Джордана поглядывают молодые девушки, находящиеся в зале, и, несмотря на то, что Алекс смотрит только на белый лист перед собой и меня, я все рано дую губы, не переставая играть с ним в «укрощение строптивой». Пусть помучается. Он наказан до того момента, пока мы не вернемся домой. А может и на несколько дней. Если я сама вынесу такое испытание. У меня кровь то и дело закипает, а низ живота до ломоты тяжелеет, когда смотрю, как бугрятся его мышцы, обтянутые белой рубашкой. Я бы хотела сказать вам, что за месяц безумного секса я подустала от него, и мне надоело заниматься с Алексом любовью, но это не так.

Нам обоим постоянно мало друг друга. И уже через час, забыв о своей обиде, все еще молча, мы начинаем дурачиться. Все начинается с того, что я провожу сухой кисточкой по его лицу, а заканчивается тем, что мы оба запачканы краской. Вино, включенное в стоимость вечеринки, окончательно ударяет нам в голову, и еще через полчаса, дорисовав свои картины, мы начинаем рисовать друг у друга на лицах, постоянно срываясь на истеричный смех. Алекс нарисовал мне кошачьи усы и нос сердечком на лице, и я была почти готова его простить, как вдруг… угадайте? Очередной звонок, отвечая на который, он демонстративно встает и уходит в другой конец зала, словно… словно со Стейси или издателями нельзя говорить при мне! Внутренне напрягаюсь, находясь на грани того, чтобы разорвать холст, на котором уже успел появиться цветущий и благоухающий сад.

Мое благосклонное настроение моментально сходит на «нет». И когда мы оказываемся в его квартире, я просто беру ноутбук с рабочего стола и спокойно без истерик заявляю:

— Вызови мне такси, пожалуйста, — и это первая фраза, которую я произношу ему за последние два часа.

— Теперь ты со мной разговариваешь, кошечка? — Алекс одним рывком срывает с себя галстук и тянется к пряжке ремня. Сдерживает улыбку, глядя прямо на меня, и наверняка забавляется над кошачьими усами, которые сам и нарисовал мне. У него и самого все скулы и нос измазаны черно-красными полосами. Смешно ему, черт. На себя бы посмотрел.

— Не называй меня так. Сегодня я хочу уехать домой. Я устала, — тяжело вздыхаю я, отводя взгляд в сторону. Мне лучше не смотреть на Алекса. Сразу захочу остаться… но не могу, слишком разыгралась гордость и упрямство. И нехорошее предчувствие, сжимающее в комок область живота, как перед сложным экзаменом. Если бы не тот звонок на вечеринке, я бы сгладила конфликт, но пока я не готова заключить перемирие. — Кто тебе звонил? — не свожу глаз с лица Алекса в надежде разглядеть лживый блеск в его глазах, если он все-таки посмеет солгать мне.

— Ты же знаешь, Лана, — ни один мускул не дрогнул на лице засранца и виртуозного лгуна, чертового лицедея, скрывающего истинные эмоции под непроницаемой маской. Мне бы так. Алекс снял с себя брюки, задержав выразительный взгляд на моих оголенных коленках. — Это Стейси.

— И зачем ты отошел? — не удержавшись, спрашиваю я.

— Потому что я знаю, что тебе было бы неприятно слышать мой разговор с ней. С ней я слишком много матерюсь, — Алекс вскидывает брови, склоняя голову на бок.

— Думаешь, мне приятно, что ты уходишь? И так каждый раз? А если бы я так делала? Отходила, чтобы поговорить со своими друзьями и однокурсникам? — мой голос звучит ровно, и кажется, это его бесит еще больше.

— Я бы злился. И хорошенько наказывал бы тебя на нашей постели. Но не скажу, что ревность мне свойственна. В твоем возрасте — да, и я понимаю, что ты чувствуешь, малыш.

— А меня ты совсем не ревнуешь, значит? Когда на меня смотрят… когда твои гребаные дружки ведут себя, как полные идиоты! — звучит довольно обидно. Словно ему все равно на мои чувства…