Скрытые манипуляции для управления твоей жизнью

• Все чаще испытываете расплывчатое чувство, что что-то не так?



Давайте снова обратимся к примеру, в котором вы оставили своего молодого человека в зале кинотеатра и пошли за бутылкой воды. Вот что вы чувствовали бы на второй и третьей стадиях.





От стадии 2 к стадии 3


На стадии 2

Вы действительно хотите получить одобрение газлайтера. Теперь это единственный способ доказать себе, что вы — хороший, умный и самостоятельный человек. В первую очередь вы обдумываете его точку зрения. Можете спорить (вслух или мысленно), но всегда начинаете с него: «Он говорит, что я надолго оставила его одного. Я знаю, как это неприятно, особенно на свидании. Наверное, нельзя винить его в таком поведении. Хотя нет, подожди-ка. Я вернулась гораздо быстрее! Да, но когда ты на свидании, даже пять минут в одиночестве кажутся пыткой. Я понимаю, почему он злится».



Вы считаете его точку зрения главной и отчаянно хотите высказать свою, потому что боитесь, что критика окажется правдой: «Пожалуйста, милый, выслушай меня. Я знаю, что ты ненавидишь оставаться один, но я ведь быстро вернулась, да?» Вы надеетесь, что, выиграв спор, докажете главное: вы — хороший, умный, самостоятельный человек, потому что ваш мужчина согласился с этим.



Когда своим поведением молодой человек обижает или сбивает вас с толку, вы думаете: «Что со мной не так?»



Вы теряете способность анализировать ситуацию или видеть картину целиком. Вместо этого концентрируетесь на обвинениях газлайтера: «Я знаю, что вернулась быстро. Но, возможно, это не так, потому что я действительно не умею следить за временем. Наверное, нельзя винить его за такое поведение. Эй, подожди-ка, фильм ведь еще не начался! Я не могла уйти на двадцать минут. Точно! Я скажу ему об этом. Но что, если я обидела его чем-то другим?»



На стадии 3

Вы все еще хотите получить одобрение газлайтера, но теперь не верите, что когда-нибудь сможете его получать, по крайней мере на постоянной основе. Однако вы не можете отстраниться от газлайтера, потому что полностью увязли в его точке зрения или стали такой апатичной, что вам трудно составить собственное мнение. Вы больше не видите необходимости защищаться: «Он говорит, что я оставила его надолго. Думаю, так и было: я всегда веду себя неразумно. Не знаю, почему не могу быть лучше. Но я знаю, что не могу». Вы можете по-прежнему надеяться, что однажды газлайтер оценит вас, посчитав хорошим, умным и самостоятельным человеком.



Вы считаете его точку зрения правильной и не помните, когда у вас было свое мнение. Либо пытаетесь заглушить или побороть свою точку зрения, чтобы согласиться с газлайтером: «Я думала, что ушла ненадолго, но на самом деле снова поступила неразумно. Что со мной не так? Почему я не могу подумать, прежде чем совершать глупые и неприятные ошибки?»



Когда своим поведением молодой человек обижает или сбивает вас с толку, вы знаете, что виноваты. Либо чувствуете себя оцепеневшей, опустошенной, отчаявшейся. Вам хотелось бы угодить газлайтеру, но вы уверены, что не способны на это.



Вы не опровергаете точку зрения газлайтера — ни в целом, ни в деталях: «Он говорит, что меня не было двадцать минут. Как я могла подумать, что отсутствовала всего пять минут? Похоже, я потеряла счет времени. Мне кажется, ушла ненадолго, но я всегда все делаю не так».





Когда поражение кажется нормальным




Переход на третью стадию газлайтинга может пройти незаметно, как и переход на вторую. Действительно, одну из самых серьезных опасностей на третьей стадии представляет утрата способности видеть картину целиком. Чувства поражения, безнадежности и безрадостности теперь могут казаться такими нормальными, что вы не помните, как жили раньше. Даже если отдаленно понимаете, что жизнь изменилась, можете сопротивляться воспоминаниям о лучшем времени, которые ухудшают ваше состояние. Вы также можете избегать людей и отношений, которые могли бы «вернуть к жизни». Открываться, даже ненадолго, очень неприятно, ведь отношения с газлайтером требуют, чтобы вы всегда оставались замкнутой в себе.

Третья стадия газлайтинга очень разрушительна. Некоторые из моих пациенток говорят, что апатия проникает почти в каждую сферу жизни. Еда больше не кажется вкусной, общение с друзьями не радует, приятная прогулка в лесу не приносит удовольствия. Жизнь полностью теряет вкус. Другие пациентки говорят, что им все тяжелее принимать даже мелкие решения: где они хотят пообедать, какой фильм посмотреть, какую одежду надеть. Третьи говорят о потере связи со своим «я»: им кажется, что кто-то другой живет их жизнью, пока они прячутся внутри, надеясь, что их не найдут.

На мой взгляд, худший аспект третьей стадии газлайтинга — это безнадежность. Как и все жертвы, вы идеализировали газлайтера и отчаянно стремитесь к его одобрению. Более того, на третьей стадии вы перестаете верить, что когда-нибудь его получите. И в результате считаете себя ужасным человеком.

Например, Мелани — жертва мужа-газлайтера Джордана, который жестко отругал ее за то, что она не купила на ужин лосося нужного качества, чувствовала себя растерянной, ошеломленной, испуганной и оцепеневшей. Мы вместе изучили ее чувства, и она поняла: по большей части они возникли из-за эмоционального и физического истощения.

«Когда мне хочется возразить Джордану, я сдерживаюсь, — сказала Мелани. — Я знаю, что он обрушит на меня поток вопросов и одолеет словами, оскорблениями и логикой. У меня нет сил спорить с ним. Я знаю, что он, как всегда, выиграет. Какой смысл сопротивляться? Легче сдаться и постараться избежать очередного спора, сделав то, что он хочет».

Я спросила Мелани, что она чувствует, находясь в отношениях, в которых нельзя повлиять на другого человека.

«Не знаю, — апатично ответила она. — Причем здесь мои чувства? Так сложилось, ничего не поделаешь».

Через несколько недель я повторила свой вопрос. На этот раз Мелани еле сдержала слезы. «Я ненавижу все это, ясно? — воскликнула она. — Ненавижу. Что бы я ни сделала, как бы хорошо себя ни вела, сколько бы ни старалась, ничего не изменится. Джордан будет относиться ко мне как всегда и ничего не услышит. Мне хотелось бы, чтобы он любил меня, как раньше. Он был таким приятным, я скучаю по тому времени. Я думала, что если буду стараться, все наладится. Но теперь устала. Просто я недостаточно хороша для него. Не знаю, почему он до сих пор не бросил меня».

Мелани полностью поверила в точку зрения Джордана и считала себя неумелой и легкомысленной, а еще боялась его эмоционального апокалипсиса — унижения. Как я говорила в первой главе, Джордан часто обзывал супругу глупой и невнимательной. По мнению Мелани, у нее было два варианта действий: не согласиться с Джорданом и начать спор, который она никогда не выиграет, или сдаться и согласиться с критикой.

Если бы Мелани так отчаянно не стремилась к одобрению Джордана, у нее появился бы третий вариант: критически оценить его, а не себя. Тогда она сказала бы себе: «Я не понимаю, почему мой мужчина не доволен всем, что я делаю. Возможно, он ведет себя необоснованно и ему сложно угодить». Мелани задумалась бы, хочет ли она жить с таким сложным и требовательным человеком, и смогла бы выйти из бесконечных разговоров, в которых Джордан критиковал ее (я расскажу, как это сделать, в главе 6).


Но Мелани, как и все жертвы, идеализировала газлайтера. Она очень любила Джордана до свадьбы и считала их отношения надежной гаванью, местом, в котором себя можно чувствовать в безопасности. Поэтому Мелани постоянно пыталась поддаться мужу. Она хотела выйти замуж за сильного человека, с которым у нее будет полное взаимопонимание и общий взгляд на мир.

Вероятность того, что она ошибалась и неправильно оценила Джордана, а ее идея брака была неверной, слишком пугала, чтобы думать о ней. «Если он не тот человек, каким я его представляла, значит, все обман, — сказала мне Мелани на одном из сеансов. Она впервые говорила так раздраженно. — Я никогда не поверю в это. Никогда! Это не его вина, а моя!» Мелани должна была верить, что Джордан — чудесный муж, которому можно доверять. Она не могла угодить ему и оказалась на третьей стадии газлайтинга, а ко мне обратилась в надежде, что я «починю» ее, сделаю лучшей женой для Джордана. «Если я исправлюсь, — говорила Мелани, — у нас все будет как раньше».





Три типа газлайтеров на третьей стадии




Каждый тип газлайтеров имеет свою версию на разной стадии. Газлайтинг на третьей стадии меняется в зависимости от того, с кем вы состоите в отношениях: с газлайтером-мучителем, гламурным газлайтером или газлайтером — хорошим парнем.





Газлайтер-мучитель


Если Мелани хотела угодить Джордану, то Джилл стремилась получить одобрение нового начальника. Став работать с ним, она надеялась поразить его талантом и навыками. В конце концов, она была среди лучших студентов престижной школы журналистики! Разве не она получила несколько наград за свою работу? Разве прежний начальник не хвалил ее и не написал блестящее рекомендательное письмо? У Джилл были все основания полагать, что нового начальника впечатлит ее трудолюбие и амбициозный подход к работе. К сожалению, он ее боялся. Когда Джилл сказала мне, что он был тихим, замкнутым мужчиной, который редко говорил с сотрудниками, я подумала, что, скорее всего, ему сложно с открытой и уверенной в себе Джилл. Или, вероятно, замешаны расистские либо гендерные взгляды. В любом случае с первого дня было очевидно, что новый руководитель не доволен Джилл и не собирается давать ей лучшие проекты, о которых она мечтала.

Поначалу Джилл относилась к поведению нового начальника как к сложной, но интересной задаче. Она работала еще больше, чтобы поразить его, отчаянно желая получить одобрение, которое всегда получала от прежнего начальника. В ее случае версия желания поддаться выглядела так: она представляла, что начальник согласится с ее ценностями и точкой зрения. Если бы Джилл действительно хорошо работала, он признал бы это и выразил одобрение. Она отказывалась верить, что начальник вел себя необоснованно, раз не ценил хорошо выполненную работу, или что его понятие хорошо выполненной работы отличалось от ее.

В итоге Джилл готовила объемные доклады, в которых описывала свои идеи, и старалась говорить с начальником наедине, чтобы доказать, что она справится с новыми проектами. Когда начальник игнорировал ее просьбы, она не сдавалась и просила дать четкий ответ. По мнению Джилл, так должен вести себя успешный журналист. А по мнению начальника, она вела себя как надоедливая женщина. Чем активнее Джилл пыталась впечатлить его, тем больше он отстранялся.

И начальник Джилл не просто отклонял ее просьбы, а находил множество мелких способов показать, что она работала плохо. Если Джилл сдавала двухстраничный доклад, в котором поясняла свою последнюю идею, он возвращал его с коротким замечанием: «Недостаточно информации». Если Джилл готовила трехстраничный доклад, он писал: «Слишком длинно. Пиши короче». Если Джилл настаивала на встрече, он отказывал ей, утверждая, что она слишком зависит от его мнения и должна сама выполнять работу — или это ей не по зубам? Но если Джилл начинала действовать, начальник ругал ее и называл сумасшедшей, а затем критиковал на собраниях за то, что она не умела работать в команде. Чем больше Джилл пыталась получить одобрение начальника, тем хуже он к ней относился.

Если бы Джилл не хотела так отчаянно получить одобрение этого человека, она бы поняла, что никогда ему не угодит, и сказала бы: «Да, мне не удастся переубедить этого человека. Значит, у меня есть три варианта: терпеть, пока не подвернется вакансия получше, уволиться или пожаловаться на него в профсоюз, чтобы добиться наказания за такое поведение». Эти варианты не очень нравились Джилл, но она справедливо назвала бы и свои обстоятельства «несправедливыми». По крайней мере, так она разобралась бы в происходящем и приняла лучшее решение.

Но Джилл решила обвинить во всем себя. Хотя ей не нравился новый начальник, она уважала его мнение. И чем хуже он к ней относился, тем упорнее она пыталась его поразить. Когда попытки терпели неудачу, винила в этом себя. Хороший журналист угодил бы начальнику. Хороший журналист нашел бы общий язык с человеком, независимо от его характера и других проблем. Хороший журналист сделал бы свою работу. Но у Джилл ничего не получалось, а значит, она не была хорошим журналистом.

Я хотела, чтобы Джилл поняла главное: она по-другому отнеслась бы к своей ситуации, если бы поняла, насколько зависела от мнения начальника. Если бы она перестала придавать большое значение его одобрению и не позволяла бы критиковать себя, освободилась бы от газлайтинга. Но Джилл долго отказывалась признавать, что не сможет угодить этому человеку. А когда наконец признала поражение, не стала винить начальника, начав винить себя.

«Меня раздражает, что я не могу найти к нему подход, — говорила Джилл на каждом сеансе. — Я схожу с ума. Что бы я ни сказала и ни сделала, он меня не слушает. Как бы хорошо я ни работала, он не замечает этого. Сколько бы я ни старалась, ему плевать. Ему просто плевать на мою работу. Из-за этого я чувствую себя…»

Она замолчала, и я спросила: «Какой?»

«Никчемной, — прошептала Джилл. — Будто я обманывала каждого человека, с которым когда-то работала, а этот человек меня раскусил».

Поскольку Джилл зависела от начальника и его отношения к ней как к способному и умному человеку, она зависела и от его мнения. Как Лиз — женщина, верившая, что обходительный начальник пытался ей навредить, Джилл не могла разобраться в ситуации. Вместо того чтобы реалистично относиться к своим способностям с учетом безрассудных начальников-газлайтеров, обе женщины пытались «все наладить», а затем винили себя в том, что «недостаточно хороши». Лиз дошла до второй стадии газлайтинга, на которой она постоянно переживала из-за своих отношений с начальником. Джилл оказалась на третьей стадии, утратила чувство радости и отчаялась. Несмотря на различия, паттерн был одним и тем же: начальник-газлайтер хотел доказать свою правоту, а жертва нуждалась в его одобрении. Чтобы освободиться от газлайтинга, Лиз и Джилл должны были поверить в себя и отстраниться от начальников, даже если для этого пришлось бы уволиться. Лишь тогда они дали бы отпор манипуляторам и преодолели желание поддаваться, признав, что начальники смотрят на ситуацию по-другому, и перестав стремиться к одобрению любой ценой.





Гламурные газлайтеры и газлайтеры — хорошие парни


Мы узнали, как развивались отношения Мелани и Джилл с их газлайтерами-мучителями — людьми, которые унижают и оскорбляют. Как обстоят дела у женщин, ставших жертвами гламурных газлайтеров и газлайтеров — хороших парней? Как выглядит их третья стадия?

Помните Сондру, которая работала в социальной сфере и жила с «идеальным», понимающим мужем Питером? Она описывала свою жизнь как безрадостную и оцепеневшую. Она обратилась ко мне за помощью, находясь на третьей стадии газлайтинга, и даже не представляла, что могло сделать ее счастливой. «Я просто чувствую себя опустошенной, — говорила она. — Опустошенной и оцепеневшей».

Сондра утверждала, что ее брак идеален, они с мужем делятся всем. Я спросила, что они любят делать вместе. Сондра ответила, что они были слишком заняты и уделяли время только дому и детям. В первые годы брака Сондра пыталась проводить больше времени вдвоем, но им это никогда не удавалось. «Он очень хотел, я тоже, — сказала она. — Но потом… я не знаю. У нас просто не получается».

Я предложила Сондре пригласить Питера куда-нибудь и посмотреть, что произойдет. На следующем сеансе она рассказала: «Он очень обрадовался и счел мою идею замечательной. Но из-за работы у него не было свободного времени. Мы постараемся сходить в ресторан на следующей неделе».

Через неделю Питер по-прежнему хотел сходить с женой на свидание. Он сам заговорил об этом, каким-то чудом забронировал столик в лучшем ресторане города и даже предложил найти няню для детей.

Сондра была в восторге: Питер действительно «хороший парень». Но свидание ее разочаровало. У Питера выдался тяжелый день. Они пошли в ресторан, где столик был забронировал с таким трудом, но от усталости он почти ничего не ел и выглядел встревоженным. Затем они пошли в кино на фильм, который выбрала Сондра, и Питер заснул. Хотя все прошло «по плану», их свидание нельзя считать успешным.

На мой взгляд, отношения Сондры — идеальный пример газлайтинга с участием «хорошего парня». На первый взгляд, Питер «хороший парень», но он не был близок с Сондрой и не делился с ней теплом. Устроил шоу, когда Сондра предложила ему сходить куда-нибудь, но его поведение не принесло радости. При этом Сондра не могла жаловаться. «Он дал мне все, чего я хотела, — сказала она. — Наверное, я сама виновата, что не могу радоваться».

«Сондра, — возразила я, — он не дал вам того, что вы хотели. Вы хотели хорошо провести вечер с мужем, а его словно не было рядом. Он делал все через силу. Это не то, чего вы хотели».

«Возможно, — апатично сказала она. — Но я не знаю, на что жаловаться».

Разумеется, если бы неприятный вечер Сондры и Питера был единственным подобным случаем, она не придала бы ему большого значения. Но Сондра часто чувствовала, что Питер выполнял ее просьбы так, что она расстраивалась. На мой взгляд, он скорее хотел сохранить свой образ хорошего парня, чем наладить отношения с женой. А Сондра полностью поверила в его точку зрения и хотела видеть в Питере хорошего парня, как и он сам.

Моя пациентка Оливия столкнулась с похожей проблемой со своим гламурным газлайтером Мартином. Темнокожая женщина с высокими скулами и хорошей фигурой когда-то работала моделью, теперь — менеджером по закупкам в местном торговом центре. Ей чуть за 40, и она замужем за Мартином, агентом по недвижимости, уже более 15 лет. Поначалу она любила его романтичную натуру и экстравагантные поступки, но теперь устала от романтики.

«Например, вчера вечером я пришла с работы сильно уставшая, — сказала Оливия. — Мартин сказал: “Милая, не волнуйся, я сделаю тебе лучший массаж в жизни”. Но я хотела просто принять горячую ванну, поужинать и поговорить. Или полежать на диване перед телевизором. В общем, отдохнуть. Но Мартин приготовил масло для массажа, зажег свечи и включил романтичную музыку. И он все время говорил, какая я красивая и как мне будет хорошо от его массажа. Он словно рассказывал обо мне кому-то другому. Я не чувствовала, что он говорил со мной».