След предателя
Часть 9 из 29 Информация о книге
Вдруг неожиданно, разорвав тишину, закуковала кукушка. На душе немного полегчало. Вода добралась до пояса, затем поднялась по грудь. Сейчас, когда тело стало почти невесомым, старшина почувствовал течение, которое силилось его приподнять и уволочь за собой. Приостановившись, Богдан принял устойчивое положение и маленькими уверенными шажками двинулся прямо по направлению к лесу. Вышел на берег и, юркнув под куст, присел на корточки. Связист преодолевал брод осторожно. На одном плече рация, в другой руке — автомат. В какой-то момент показалось, что он потерял равновесие, — колыхнулся, отошел на шаг, потревоженный течением, но потом снова зашагал крепко и уверенно. — Уф-ф! — выдохнул Калмыков, шагнув на берег. — Струхнул малость, яма там была, думал, не удержусь. Щербак вытащил из-за пазухи подробную карту, бережно развернул. Повертев головой, выбрал ориентиры — устье реки, излучину — и привязался на местности. — Мы находимся вот в этой точке. А теперь идем в семьдесят первый квадрат, все время лесом. На этом участке будут три проселочные дороги. Нужно быть осторожнее. Посмотрим, что там делается, и обратно. У нас всего сутки. Сейчас выжимаемся по-быстрому и — побежали! Рассвело совсем. Теперь стало заметно, что земля оделась в густую зелень, украсилась желтыми и голубенькими пятнами распустившихся цветов. На небе исчезли поблекшие звезды, только одна из них, самая яркая, еще пробивалась через бледную синеву тусклым малахитовым светом. Пахло цветами и свежей травой. Еще каких-то несколько минут назад вокруг была настораживающая тишина, а теперь вдруг все зашевелилось, застрекотало, зачирикало — оказалось, что каждая пядь земли наполнена жизнью. Где-то совсем поблизости назойливо заверещал кузнечик, за ним энергично и очень весело засвистела какая-то птаха. Старшина Щербак невольно заслушался, на какое-то мгновение даже забылся на чужом берегу реки. Вспомнилось родное Полесье: пернатые там такие же громкоголосые, как здесь. Складная птичья мелодия вдруг заполнила все пространство, приобрела объем, форму и так ладно легла на сердце, что оно сладостно заныло. Щербак повел головой: нужно сбросить это наваждение — на вражеской ведь территории находимся. Старательно выжали намокшую одежду. Поправив резинку на влажных брюках и заправив куртку с капюшоном, Щербак сказал: — Посмотрите, чтобы ничего не стучало, ничего не терло. До квадрата нам бежать километров семь. Легкой рысцой, перепрыгивая через сухие ветки, разведчики заторопились в глубину леса. Передохнуть решили в темной густой лещине. Старшина не без удовольствия снял рацию. — Все, привал… Сделаем вот что. Калмыков, передай в Центр: без происшествий подходим к семьдесят первому квадрату. А мы сейчас осмотримся на местности. Майор сказал, что в этом районе наблюдается какое-то подозрительное движение. — Есть, товарищ старшина, — с готовностью отозвался радист и принялся распаковывать рацию: вытащил из кармашка ранца антенну с грузом и, задрав голову вверх, стал примериваться, на какую бы ветку ее закинуть. Старшина со Строевым углубились в лес. Первым шел Строев, внимательно всматриваясь в следы, оставленные на земле, — а вдруг свежие? Ступали осторожно, прислушиваясь к шорохам, они всегда разные: один получается при шуршании бумагой, другой — при ходьбе по листьям; шорох может создавать ветер, забравшийся в дупло. Так что разведчик должен иметь музыкальный слух. Строев остановился и показал ладонью на звериную тропу. — Кабаны натоптали, — присев на карточки, он потрогал пальцами землю. — Совсем недавно. Может, час назад, а может, чуть поболе. Кабан — зверь очень осторожный, хорошо слышит, просто так его не увидишь, людей сторонится. — Значит, здесь давно никого не было. — Получается, так. — Пойдем дальше. Утренний туман оставил на высокой траве обильную росу. Поляны обходили, шли лесом, подолгу всматриваясь в даль. На лугу, затерявшемся среди хвойного леса, заприметили дорожку сбитой росы. — Кто-то здесь прошел. — Да. Подходим к месту, — предупредил старшина, присев за ствол дерева и показав на дальний просвет: — Квадрат наш там. — Вытащив карту, он нанес на нее пройденный маршрут. — Что-то мне не нравится все это. Нутром чую, здесь какой-то подвох. Подойдем поближе, осмотримся. Место выглядело натоптанным, через него проходили не единожды. Осторожно, от ствола к стволу, от куста к кусту, стараясь двигаться совершенно бесшумно, разведчики почти вплотную подошли к нужному квадрату. Засекли вдали дозор из четырех немецких автоматчиков, присели. Не заметив разведчиков, немцы прошли в опасной близости от них. Вытащив из вещмешка бинокль, Щербак приник к окулярам. В одном месте он заприметил нечто похожее на ДОТ. Смущали лишь стены и крыша, сделанные из хлипких досок. Несколько пехотинцев обмазывали его серой глиной. «Что это еще за маскировка?» — невольно подивился Щербак. Немцы народ серьезный, свои огневые точки строят основательно, а тут попахивало ложной маскировкой. — А вон там еще один, — Строев, обладавший острым зрением, показал куда-то в густую тень леса. Старшина увидел возвышавшуюся над поляной долговременную огневую точку, сколоченную из досок. Оседлав крышу, двое немцев крепили на ней фанерные листы. Походило на то, что на этом участке фрицы пытались ввести в заблуждение советскую разведку и строили фальшивый огневой рубеж. — Ну и мастера, — усмехнулся Щербак. По периметру огороженного колючей проволокой участка стояли часовые, охраняя построенные декорации как особо важный объект. По грунтовой накатанной дороге, негромко тарахтя, подъехала грузовая машина. Четверо немцев проворно взобрались в кузов и стали сбрасывать на траву рулоны колючей проволоки. А потом ловко, как люди, знающие свое дело, принялись натягивать на врытые столбы второй ряд колючей проволоки, закрепляя его скобами и забивая гвоздями. Работа двигалась споро. Немцы торопились. Декорации точно вписывались в огороженную площадь. Приложив бинокль к глазам, Щербак стал изучать глубину поля, где две дюжины солдат в полевой немецкой форме, растянувшись в шеренгу, дружно копали траншею. Не углубившись в землю даже до колена, они принялись сооружать брустверы из земли и фанеры. Едва замаскировав отрытый объект, двигались дальше. Шестеро пехотинцев подтащили в глубину поля короткие бревна и принялись сооружать нечто похожее на блиндаж. Другие копали линии сообщения — такие же узкие и неглубокие. Подъехал еще один грузовик, из которого повыскакивали военные строители и тотчас же, не теряя времени, принялись под командованием тощего майора копать новые траншеи, сооружать наблюдательный пункт и блиндажи. Старшина Щербак, усмехнувшись, передал бинокль Строеву: — Посмотри, что они надумали. Строят ложные огневые позиции. Разведчик приладил бинокль к глазам: — Товарищ старшина, так они еще и каски на палки вешают, как будто кто из окопов выглядывает. Для чего это они? — Не догадываешься? Наши на этом участке в наступление пойдут и захотят закрепиться на первой линии обороны. Занять немецкие позиции не сумеют, потому что их нет, и в чистом поле так и останутся. Спрятаться будет негде, тут на них немецкая артиллерия и обрушится. Всю пехоту в куски разорвет. Ориентиры тут у них пристреляны, пушки где-то за лесом стоят. В июле сорок второго под Сталинградом именно так наша рота полегла. Только восемь человек осталось. Повезло просто… — А где настоящие окопы? — Где-то метров за пятьсот отсюда. Старшина вытащил карту и пометил на ней ложные окопы. — Возвращаемся назад, нужно передать эти сведения в штаб. Ползком добрались до густых зарослей, за ними, распрямившись в рост и соблюдая осторожность, направились к радисту. Затаившись под кустом, Калмыков посматривал по сторонам. Автомат наготове, лицо сосредоточенное — того и гляди, полоснет очередью по любому, кто выйдет из чащи. Строев ухнул филином, Калмыков опустил автомат. — Долго вас пришлось ждать, товарищ старшина, я уже переживать начал. — Если бы что-то случилось, ты бы выстрелы услышал. Неужели думаешь, что нас без боя можно взять? — заметил Щербак. — Кто знает, как там может получиться. Война штука такая… На ней всякое случается. — Давай рацию распаковывай, передавай в Центр: в квадрате семьдесят один обнаружена ложная огневая позиция. Немцы роют неглубокие окопы, устанавливают фальшивые ДОТы и блиндажи. Готовят для нашей пехоты ловушку. Место, по всей видимости, пристреляно артиллерией и минометами. Постарайся в эфире не задерживаться, чтобы нас не засекли. — Есть, товарищ старшина! — бойко ответил младший сержант и снял со спины ранец с рацией. Вытащив из кармана блокнот, быстро зашифровал сообщение. Щербак глянул на небо. Хмурилось. Солнце, ясное всего лишь час назад, теперь скрывалось за серой пеленой. Не исключено, что будет дождь. Для разведчика лучшей погоды не придумаешь: размоет все следы, выбираться будет сподручнее. Надев наушники, радист повертел ручкой настройки — в ушах раздался треск. Отыскав нужную волну, передал позывные и, дождавшись ответа, принялся быстро передавать шифрограмму. Где-то совсем далеко, проникая сквозь лесной массив, послышалось всхлипывание паровоза. Ветер метался среди деревьев, шумно теребил кроны. Мерно, напоминая работу дятла, издалека доносились удары молотка. Невыносимо хотелось курить, но Щербак взял за правило: табак с собой не брать. Курево — вещь заразная, прилипчивая, может отвлечь и расслабить, а нервы в рейде должны быть обнажены, как оголенный провод, чтобы яснее чувствовать ситуацию. Вот вернемся, можно будет курить хоть до одури! Богдан с некоторой завистью посмотрел на некурящего Строева. Тот даже не подозревал, каким мукам сейчас подвергается старшина. — Все, передал, — объявил радист, снимая наушники. — Ждем ответа. Вынужденное ожидание — время, когда есть возможность поразмышлять, подумать о приятном, но в голову лезла только одно: Настя! Сердце вдруг защемило, словно в самую его середку попал осколок. Вот он зашевелился, закровоточил, мешает вздохнуть полной грудью. Что за напасть его одолела! Как же ему вырвать эту занозу! Думал, вернется на фронт, все пройдет, все уляжется, да не тут-то было, не отпускает. Щербак, как и многие другие, ушел на фронт в сорок первом добровольцем, через три недели после свадьбы. Кто бы мог тогда подумать, что война затянется в многолетнюю кровавую бойню, что немецкие войска будут стоять под Москвой. И что он сам, оказавшись в окружение подо Ржевом, будет считаться погибшим. Едва выбравшись из одного окружения, тотчас попал в другое. Добрался до своих в составе небольшого отряда только в октябре сорок первого года. Вряд ли кто верил тогда в его воскрешение, да и он сам воспринимал спасение не иначе как чудо. Вроде бы не верующий, креста не носил, иконы не целовал, однако сумел уцелеть в таком аду, из которого, казалось, и выхода другого нет, кроме как умереть. В какой-то момент Богдан даже сам поверил в свою неуязвимость, пока однажды его не контузило взрывной волной от взорвавшегося рядом снаряда. Но по-настоящему его убила Настя, когда на его письмо из госпиталя написала ответ, что вышла замуж после того, как на него пришла похоронка. Чтобы не умереть от горя, решила не оставаться одной. Человек, который сейчас находится рядом с ней, пусть и не заменил бывшего мужа, но помог почувствовать себя живой и необходимой. Выписавшись из госпиталя, Богдан получил пятидневный отпуск. Немного, конечно, но вполне достаточно, чтобы навестить родных, одним глазком глянуть на бывшую суженую. А потом и в обратную дорогу можно. Уже подходя к дому, Щербак укрепился в желании вытряхнуть из мундира нового муженька (наверняка какой-нибудь тыловик) своей бывшей жены. Вытащить во двор и там без свидетелей поговорить с ним по-мужски. Богдан даже представил, с каким затаенным испугом на него будет таращиться поверженный враг. Но вместо этого рядом с Настей он увидел молодого мужчину в гимнастерке, тяжело опиравшегося на трость. Шел он неуверенно, как бы пробуя перед собой землю, и, только убедившись в ее прочности, неловко подгибал покалеченную ногу и тяжело совершал следующий шаг. На левой стороне груди у него были два ордена Боевого Красного Знамени, в петлицах — танк. На правой стороне груди — две желтые полоски за тяжелое ранение. Почувствовав на себе направленный взгляд, мужчина посмотрел на Богдана и, признав в нем фронтовика, приветливо улыбнулся. Настя, готовая в любой момент броситься на помощь мужу, внимательно следила за неуверенными шагами танкиста и не заметила постороннего. Богдан был благодарен случаю, что бывшая жена так и не заметила его застывшую в смятении фигуру. Всю ночь он не спал, осмысливая увиденное: что же заставило красивую молодую женщину сделать выбор в пользу покалеченного войной солдата? И только много позже понял: сострадание, присущее всякой русское бабе, к больному и увечному. — Передают, товарищ старшина, — радостно сообщил радист. Взяв карандаш, Калмыков принялся записывать в блокнот. Через несколько минут протянул ответ старшине. «Определить местоположение минометных расчетов и артиллерийских батарей», — прочитал старшина. Чиркнул зажигалкой, бумага занялась скупым колеблющимся пламенем. Бросив горящий листок на землю, Щербак проследил, как огонь уничтожил остатки записки, разметал носком ботинка серый пепел и сосредоточенно произнес: — Задача понятна, будем действовать. — Развернув карту, продолжил: — Думаю, нам нужно искать легкое пехотное орудие. Гаубицу сюда не затащишь, оно и не нужно, для нее цели поважнее найдутся, а вот пехотное орудие — самое то! Осколочно-фугасным снарядом зарядят, а потом как лупанут целой батареей… — Разгладив карту, продолжил: — Легкая пушка до трех с половиной километров бить может из-за какой-нибудь господствующей высотки. Мы должны отыскать эту батарею! Высота двести шесть метров, — старшина показал на сгущение изолиний. — Так, сколько же до нее будет? Для такой пушки оптимальная дальность. Это у нас самый запад… А это что за безымянная высотка на северо-востоке? До нее километра полтора… Тоже вполне удобное место для размещения батареи. Тут вот еще сосенки растут, просто так сюда не подойдешь и не уничтожишь. Где еще можно спрятать пехотные пушки? Юго-запад, самый уголок квадрата. Высотка двести восемь. Не гора, конечно, но местность с нее видна как на ладони. — Повернувшись к младшему сержанту Калмыкову, старшина спросил: — Ты свою шарманку упаковал? — Так точно, товарищ старшина. — Ну и ладно, двигаем на юго-запад, а потом еще две высотки захватим: на западе и на северо-востоке. Вот этой дорогой пойдем… Тут лес. Укрыться можно. А там и до дома будет недалеко. Набросив на лицо сетку, Щербак неслышно ступил в мягкий густой мох. За ним осторожно двинулись бойцы. Прошли метров триста, вдруг старшина поднял руку, давая сигнал остановиться. Присев, стал всматриваться в просеку, откуда послышалась приглушенная расстоянием немецкая речь.