След преступления

Николь засеменила прочь, а учитель инстинктивно развернулся и попятился, отдаляясь от Рэя. Кэри шагнула к нему и тихо, но внятно проговрила ему на ухо:

«С вашей женой все в порядке, сэр. Мы из полиции Лос-Анджелеса и хотим задать вам несколько вопросов. Давайте выйдем и поговорим снаружи, чтобы не устраивать тут представление. Согласны?»

Хенсарлинг побледнел, но кивнул и последовал за Кэри в коридор, где ждала Джейми. Рэй шёл за ним. Все вчетвером они зашли в уединенную нишу подальше от других классов.

«Мистер Хенсарлинг, – начал Рэй, когда они остановились, – вы знаете, почему мы здесь?»

«Нет?» – ответил учитель, хотя это прозвучало как вопрос.

«Вы не хотите ничего нам рассказать о своем взаимодействии с учениками?» – спросила Кэри. Ей не хотелось сразу бросаться обвинениями. Их подозреваемый мог и сам вырыть себе могилу.

«Не понимаю, о чем вы», – неубедительно промямлил он.

«Мистер Хенсарлинг, – вступил Рэй, – вы знакомы с Джессикой Рейни?»

«Конечно, знаком», – раздраженно ответил учитель. «Она в моем классе. Это из-за нее? Вы думаете, я причастен к ее пропаже?»

Кэри кивнула Джейми, и та шагнула вперед.

«Мистер Хенсарлинг, сейчас я зачитаю вам ваши права», – сказала она. В форме она выглядела весьма угрожающе. «Если после этого вы по-прежнему захотите отвечать на наши вопросы, то, уверена, мы все проясним».

Когда Кастильо закончила, Кэри снова взяла слово.

«Мистер Хенсарлинг, понимая свои права, вы готовы продолжить разговор?»

«Да, мне нечего скрывать», – ответил он уверенно.

«Тогда скажите, как ваш отпечаток оказался на спортивной футболке Джессике Рейни?» – спросил Рэй.

Лицо Хенсарлинга стало белым, как мел, и ему понадобилось не меньше пяти секунд, чтобы собраться для ответа.

«Это не то, что вы думаете», – сказал он наконец, но от его уверенности не осталось и следа.

«И что же это?» – спросил Рэй.

«О, боже. Поверить не могу. Не думал, что кому-то будет до этого дело».

«Мистер Хенсарлинг, – сказала Кэри, подходя ближе, так что между ними осталось всего сантиметров десять, – я начинаю терять терпение. Девочка пропала. Если вы непричастны, извольте объясниться. Что бы вы ни натворили, это не будет хуже, чем похищение. В ваших интересах быть с нами честным».

«О, боже», – он начал всхлипывать. «У меня есть одна слабость. Мне нравится… нюхать их одежду».

«Что?» – с отвращением фыркнула Кастильо, и тут же получила упрекающие взгляды от Кэри и Рэя. Когда подозреваемый начинает говорить, его нельзя перебивать.

«Мне нравится нюхать одежду девочек», – повторил учитель. «Мне нравится запах их пота. Понимаю, это звучит странно… Но мне нравится».

«Продолжайте», – подтолкнула его Кэри, стараясь не осуждать его.

«Когда девочки уходят на перемену или на обед, я иногда достаю одежду у них из рюкзаков и… нюхаю ее. Клянусь, больше ничего. Это не белье, это просто грязная спортивная одежда. Я даже не смотрю, чья она. Это не имеет значения. Наверное, когда-то я взял футболку Джессики. Точно не знаю».

Трое полицейских стояли молча, не зная, что сказать. Кэри с таким прежде не сталкивалась. Она была уверена, что это противозаконно, но затруднялась сказать, какой именно закон был нарушен. В конце концов, она заставила нарушить тишину.

«Где вы были вчера между половиной третьего и тремя часами дня?» – спросила она.

«Что?» – переспросил Хенсарлинг, до сих пор не пришедший в себя после предыдущей темы.

«Где вы были…» – начала повторять Кэри, но он ее перебил.

«У меня была тренировка по предметному десятиборью», – ответил он с энтузиазмом. «Я готовлю школьную команду. Уроки заканчиваются в 14:35. Тренировка начинается в 14:45 и заканчивается в 16:00. Я все время был в классе, и десять учеников могут это подтвердить».

Кэри, Рэй и Джейми переглянулись, не скрывая разочарования. Прозвенел звонок, и школьники повалили во двор.

«У вас есть следующий урок, мистер Хенсарлинг?» – спросил Рэй.

«Да», – ответил тот.

«Тогда мы попросим найти вам замену. Вам придется проехать в участок для допроса. Ждите здесь с офицером Кастильо».

Он вышел из ниши и жестом позвал Кэри с собой.

«Что думаешь?» – спросил он напарницу.

«Кажется, он не лжет. Кто бы смог нарочно такое придумать? К тому же, он не производит впечатление человека, способного сочинить те письма. Сомневаюсь, что это его стиль».


«Ну, независимо от впечатления, он кое в чем виновен, хоть я и не знаю, в чем именно», – сказал Рэй. «Пусть Кастильо поспрашивает детей из команды по десятиборью насчет его алиби. А мы пока доставим его в участок и займемся чем-нибудь более полезным».

«Отличный план», – согласилась Кэри. «Не хочу растягивать знакомство с этим типом».

«Эй, ребят», – окликнула их Кастильо. «Эдгертон не хотел вам мешать, поэтому написал мне».

«Что там?» – спросил Рэй.

«Вам нужно возвращаться в участок. Ему только что позвонил шериф из Миссури, он узнал почерк. Похоже, наш псих делает это не в первый раз».





ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ




Кэри, Рэй и весь их отдел сидели в кабинете лейтенанта Хиллмана за закрытой дверью. Там было тише, чем в общем офисе, и удобнее говорить с шерифом округа Бун, Митчем Калвертом. Он был на конференц-связи из Миссури.

«Шериф Калверт, ваш слышит весь отдел», – сообщил Кевин Эдгертон, до этого коротко пообщавшийся с шерифом. «Вы могли бы повторить для всех то, что рассказали мне?»

«Конечно. С чего начать?» – спросил Калверт. По голосу Кэри дала ему лет шестьдесят.

«Шериф, говорит лейтенант Коул Хиллман, начальник отдела пропавших без вести, западного подразделения полиции Лос-Анджелеса. Спасибо, что связались с нами. Вы могли бы начать с того, что натолкнуло вас на мысль, что наши дела похожи?»

«Во-первых, письма с требованиями выкупа. Их язык похож на письма, которые мы получили, когда работали над делом около семи лет назад».

«Добрый день, шериф. Это детектив Кэри Локк. Что именно похоже?» – спросила Кэри.

«В них одинаковые религиозные мотивы, будто писал фанатик. Кроме того, наш преступник тоже не явился за выкупом после первого письма. А во втором письме он уже не просил о встрече, совсем как ваш. Возраст девочек тоже примерно совпадает – нашей было одиннадцать. Норин Эпплтон из Элкхерста, пригорода Колумбии».

«Шериф, говорит детектив Рэй Сэндз. Почему мы не видели вашего дела, когда искали похожие?»

«Мне стыдно об этом говорить. Мы добились признания от одного бездомного и закрыли дело. Парень недавно попал в город, имел пару приводов за мелкие правонарушения, так что многие были настроены против него».

«Но у вас были сомнения?» – спросила Кэри.

«Были. Мне всегда казалось, что что-то там не сходится. Я не знал, где он добыл печатную машинку, чтобы напечатать письма. И он говорил совсем не таким цветистым языком, каким они были написаны. Не уверен, что он даже понимал все слова, которые там были. Тело мы так и не нашли. Но у нас было признание, а значит – дело раскрыто, и не было смысла вносить письма в базу данных».

«Вы не нашли тело?» – переспросила Кэри.

«Нет. Мы прочесали весь округ со специально обученными собаками. Это нам дорого обошлось, их привезли из Сент-Луиса. Но все было бестолку. Наш подозреваемый отказывался говорить. Тогда мы думали, что он пытается защитить себя: нет тела – нет дела. Но задним числом я понимаю, что он просто ничего не знал».

«Детектив Мэнни Суарез на связи. Сколько всего писем вы получили?»

«Два. После этого от похитителя не было вестей. Может, он потерял интерес или нашел себе другую жертву – не знаю. Разумеется, если это все-таки был тот бродяга, то все ясно: мы его арестовали, и он не мог написать третье письмо. Но я в это не верю».

«Его осудили?» – спросил Хиллман.

«Да, присяжным понадобилось меньше получаса. Убийство первой степени. Даже без тела это тридцать лет. Но он долго не протянул – не смог смириться с тюрьмой. Мы нашли его в камере утром, когда его должны были перевезти в тюрьму штата. Он отломил кусок металлического подноса и вскрыл себе вены».

«Сочувствую, шериф», – сказал Хиллман.

«Да, мне его жаль. Хотел бы я все переиграть. Особенно, если из-за моего желания пойти простым путем пострадала еще одна девочка».

«Зачем, по-вашему, он признался, если не был виновен?» – поинтересовалась Кэри.

«Я много раз задавал себе этот вопрос. Отчасти, думаю, он хотел внимания. Ему нравились журналисты, камеры. Но когда он увидел родных девочки в зале суда, он, должно быть, пожалел. Думаю, он понял, что только добавляет им страданий. Его извинения после оглашения приговора звучали искренне, что странно, учитывая его невиновность. Может, раскаялся за старые грехи».

В кабинете повисла тишина, все думали над услышанным.

«Спасибо, шериф», – наконец сказал Хиллман. «Думаю, мы услышали все ответы. Вы сможете прислать нам копии тех писем? Может, они нам помогут».

«Сделаю. Желаю вам всем удачи. И малышке тоже», – сказал он и повесил трубку.

«Что ж, знаете, что это значит?» – обратился ко всем Броуди. На протяжении всего звонка он молчал, поэтому Кэри удивилась, что он вдруг решил вмешаться.

«Что, Фрэнк?» – спросил Хиллман.

«Это значит, что наш парень совершал преступления в нескольких штатах. Это федеральное дело. Мы можем передать его ФБР и избавиться от очередного висяка».

«Броуди, ради бога!» – возмутилась Кэри с нескрываемым отвращением. «Ты еще не на пенсии? Пожалуйста, скажи, что тебя здесь скоро не будет, потому что работать ты уже давно отказался».