Слуга Божий

— Лейтенант, слушайте меня внимательно, поскольку не хочу, чтобы ваша душа отходила, преисполненная гнева и непонимания.

Поднялся, снова раскрыл шкатулку и вынул из нее пергамент. Потом взял со стола коптящую лампу и опустился перед офицером на колени:

— Смотрите, Ронс… — Приложил уголок пергамента к пламени.

Когда листок сгорел, я растер пепел подошвой.

— Нет уже тайны, — сказал. — Нет рецепта. Нет доктора. И нет свидетелей.

Ощутил, как пальцы его руки спазматически сжимаются на моем запястье.

— Почему? — прошептал он.

— Потому что мир и так, без тинктуры доктора Корнелиуса, место злое, — сказал я печально. — Не хочу, чтобы он стал еще хуже.

А потом сидел рядом, пока он не умер, и закрыл офицеру глаза. Наверняка был он честным человеком, однако это никак не могло повлиять на мой долг, как я его понимал своим малым разумом. Вышел наружу. Курнос и близнецы как раз готовились втянуть внутрь трупы солдат. Признаюсь, что расправились с ними умело, но в этом тоже было мало чести — убить двоих не готовых к сопротивлению людей. Также зарезали и несчастного, объеденного де Вилье, и мне подумалось, что и в этом случае проявили милосердие.

— Поджигайте — и едем, — приказал я.

Потом глядел, как подносят факелы к колодам и ждут, пока пламя охватит весь дом.

Я перекрестился и мысленно прочел «Отче наш» за упокой души лейтенанта Ронса и его солдат. Когда был на полпути к первым деревьям, меня догнал Курнос.

— Мордимер, — спросил тихо, — а зачем мы это сделали? Зачем убили людей графа?

— Потому что таков был мой каприз, Курнос, — ответил я, глядя на него. — Просто таков был мой каприз.

— Ага, — сказал, и лицо его осветилось усмешкой. — Понимаю. Спасибо, Мордимер.

Я кивнул ему и пошел дальше. Через два дня мы расскажем де Родимонду красивую сказку об отваге его солдат и их героической смерти в битве с яростным врагом. Подумал об Элиссе и о том, что за две ночи путешествия наверняка вкушу плодов ее благодарности. Я усмехнулся собственным мыслям и взглянул на встающее до небес пламя. Как всегда, оно было чистым и прекрасным — словно сердца тех, кто не покладая рук служит Господу.





Овцы и волки




Для немощных был как немощный, чтобы приобресть немощных. Для всех я сделался всем, чтобы спасти хотя бы некоторых.

Св. Павел. Первое послание к коринфянам (9:22)



Отчего человек так легко привыкает ко злу? Впрочем, милые мои, не мне отвечать на сей вопрос. Знаю лишь, что я привык к Хез-хезрону. К смраду стоков, к пенной воде в реке, где рыбу видят лишь плывущей кверху брюхом; к дешевому вину и клопам в постели. Ненавидел этот город и был не в силах покинуть его. Что ж, похоже, я превратился в портовую крысу, малого трупоеда, питающегося гниющим мясом. Как видите, я не был высокого мнения о своей работе. По крайней мере, не в жаркие, безветренные дни, когда на улочки Хез-хезрона опускается неимоверный смрад. Отчего я не избрал для себя спокойную жизнь в провинции, где, как представитель Святого Официума, занимался бы в одном из маленьких городков порчей девок, выпивкой с местными нотаблями и толстел бы так быстро, что только и успевай ослаблять пояс? Знавал инквизиторов, которых без остатка поглощали именно такие богобоязненные занятия. Приезжали потом в Хез-хезрон на неделю-другую, раскормленные и довольные собой, рассказывали, как хорошо идут дела вдали от хлопот большого города. А ваш нижайший слуга в это время должен был вдыхать вонь сточных канав и в поте лица своего трудиться ради Его Преосвященства епископа, который умел быть весьма неприятным человеком, особенно когда давали о себе знать его приступы подагры.

Конечно, хорошо иметь лицензию самого епископа Хез-хезрона (это придает вес в глазах многих людей), но еще лучше не иметь обязательств и вечных проблем с деньгами. Мог я, правда, жить на официальном подворье Инквизиториума и спать в холодном чистом дормитории,[31] но тогда пришлось бы делить комнату с другими инквизиторами. А кроме того, ежедневные молитвы: обедня, вечерня, полунощница, заутреня — такое не для меня. Точно так же, как и вино, разведенное с водой в пропорции один к трем, и реденькая кашка с дешевой приправой. Выбирая из двух зол, я предпочитал потеть и вдыхать смрад — но в собственной комнате. И не многих знал из тех, для кого проживание в дормитории — верх мечтаний.

А нынче я лежал на твердом ложе в корчме «Под Быком и Жеребчиком» и, храня стоическое спокойствие, кормил клопов и вшей. Было так душно, что казалось: вдыхаю воздух сквозь вонючую мокрую тряпку. Рядом на столике стоял кувшин, наполненный дешевым и уже теплым вином, а мне даже не хотелось протягивать к нему руку. Лежал и размышлял над тщетностью человеческой жизни, когда услышал в коридоре тяжелые шаги. Отчаянно скрипнула одна из четырех ступеней, ведших в мою комнату, после чего кто-то остановился у порога и с минуту хрипло дышал. Потом раздался стук. Даже не хотелось отвечать. Обычное «войдите» или «кто там?» уже было не по силам вашему нижайшему слуге. Потому я лишь издал некий неартикулированный возглас — и, как видно, его приняли за приглашение: дверь открылась, и на пороге я увидал мужчину, тело которого (чтобы не сказать — туша) заслонило весь проем.

— Ох, мечом Господа нашего клянусь, — пробормотал я, а скорее прошептал, едва шевеля губами, поскольку даже бормотать не хватало сил.

Пришелец был и вправду огромен. Большое, покрытое рыжим волосом брюхо вываливалось из шерстяных штанов и свисало на уровне естества. А еще у человека были красные обвисшие щеки и почти сросшийся с шеей подбородок. Затылок шириной с мой зад. Вдобавок незнакомец был весь в поту и отвратительно вонял. Мне казалось, что в комнате уже не может смердеть сильнее, однако… Но быстрые глаза вашего нижайшего слуги не могли не отметить, что у человека этого оказались бы проблемы с прохождением сквозь игольное ушко не только из-за своей толщины. На его пальцах я отметил солидные золотые перстни с весьма немаленькими глазками благородных камней. Сапфир, рубин и изумруд. Синий, красный и зеленый. Очень красиво.

— Мастер Маддердин, — просипел, и я видел, что каждое слово выходит из него с трудом. — Позволите присесть?

Я кивнул и понадеялся, что мой табурет не развалится под его тяжестью. Но пришелец осторожно пристроил огромный зад на сиденье, а потом без слов хватанул кувшин с моим вином и приложил к губам. Пил, а на толстый подбородок, горло и рубаху стекало красное, заливало выпирающий живот. Допил до конца, рыгнул, после чего отставил кувшин. Явственно повеселел, я же — наоборот. Не люблю людей, которые не оказывают мне должного уважения. Но я мог выслушать, что он желал мне сказать, прежде чем убить его. Да и, кроме того, во-первых, мне не хотелось даже садиться на постели, а во-вторых, перстни на его пальцах свидетельствовали, что и кошель у пришедшего мог оказаться куда как толстым. И возможно, мне перепадет часть его содержимого.

— Извините, господин Маддердин, — произнес он чуть более окрепшим голосом. — За ваш кувшинчик отплачу вам золотом.

Я кивнул в знак того, что принимаю извинение. А может, мне только показалось, что кивнул.

— Удивляетесь, должно быть, что привело меня на ваш порог и почему осмелился побеспокоить вас в столь неурочный час…

На сей раз мне даже не захотелось кивнуть, поэтому только прикрыл глаза. Толстяку же, как видно, мое вино изрядно помогло, поскольку теперь говорил куда уверенней:

— Позвольте представиться. Я — Мариус ван Бохенвальд, лицензированный купец.

Мне что-то говорила эта фамилия. Обычно у меня хорошая память на имена, но сегодня едва мог вспомнить и собственное.

— Да-а-а… — пробормотал поощрительно.


— Я пришел просить вас о помощи, господин Маддердин. Я слышал о ваших… — он сделал едва заметную паузу, — способностях и о том, что порой помогаете друзьям друзей.

— Прошу, говорите. — Я слегка приподнялся на локтях и устроился чуть поудобней.

Он же сложил руки на коленях и некоторое время рассматривал свои, похожие на колбаски пальцы. Я задумался, сколько золота должно было пойти на его перстни. Решил, что немало…

— Я — уважаемый купец, господин Маддердин. Есть у меня — вернее, были — два корабля и склад в порту. Торгую между Тирианон-нагом и Хезом, но в последнее время цены в Тириане сильно пошли вверх, потому я послал своего капитана на юг, без посредников.

Тирианон-наг, нынче называемый Тирианом, был портовым городом в трех днях дороги от Хеза. Туда стекались разнообразные ценности с юга, например рулоны шелка-сырца или зерно со льном. А кроме того, сладкие марочные вина из Альгамбры и красивые смуглые девки, которые в Хезе пользовались немалым успехом. Местные купцы неприязненно относились к конкурентам из Хеза. Предпочитали оставаться лишь посредниками — тем более что река к югу от Тириана не была безопасна. Там процветало пиратство, а судоходство осложнялось многочисленными мелями и сложным руслом, где вода то скрывала, то обнажала скалы и камни. Поэтому торговцы в Тириане взвинчивали цены до небес, а купцы из Хеза лишь бессильно злобствовали, но вытряхивали золотишко из кошелей. Ведь красотки из Хеза обожали шелковые плащи, альгамбрское вино стояло на лучших столах, а южные девицы распаляли мужское желание, как никто другой в мире.

Конечно, случалось и так, что какой-нибудь предприимчивый купец из Хеза пытался избавиться от посредников. Это порой удавалось сильным компаниям, которые могли послать несколько кораблей за раз и обеспечить их опытными капитанами и сильными экипажами. Но такому человеку, как мой гость, со своими несчастными двумя кораблями, оставалось уповать лишь на улыбку фортуны. Прибыль была невысокой, а риски — серьезными. А если уж Мариус ван Бохенвальд оказался на пороге вашего нижайшего слуги, значит, фортуна улыбаться ему не захотела. Так уж сложилось, что зачастую навещают меня люди, желающие, дабы я решал их хлопоты. И отчего же никто не желает решать мои?

— Вернулся? — спросил я. — Тот капитан?

Мариус ван Бохенвальд закусил губу:

— Прислали мне его уши.

Я рассмеялся: отрезать и прислать уши — старый обычай тирианских купцов.

— Я им не прощу, — произнес мой посетитель с ожесточением, столь странным на его раскрасневшемся лице. — И потому мне требуется ваша помощь, господин Маддердин.

— Ты ошибся адресом, человече, — сказал я. — Поищи себе в порту наемников, или убийц, или кого-нибудь еще… Не думаю, что тебе необходим инквизитор. — Хотелось засмеяться снова, но было слишком душно, и поэтому смеяться я не стал.

— Господин Маддердин… — Мариус ван Бохенвальд нервно сплел пальцы. — Слышали вы о Компании Шелковых Купцов из Тириана?

— Кажется, да. — Мне уже не хотелось с ним разговаривать, хотя я успел привыкнуть к вони, которую источали его тело и мокрые от пота одежды.

— Они занимаются не только торговлей, господин Маддердин. Это секта. Приносят жертвы…

— Человече, — сказал я ему, — даже если это и правда, то, насколько мне известно, а известно мне доподлинно, в Тириане есть представительство Святого Официума. Такой каменный дом неподалеку от крепости и ратуши. Ступай со своими проблемами к ним.

— Рука руку моет, господин Маддердин…

— Не хочешь ли сказать, что члены Инквизиториума продажны? — вздохнул я. — Ступай себе с Богом, Мариус ван Бохенвальд… или как там тебя… иди, пока я не потерял терпение.

— Господин Маддердин, — он явно испугался, — я не хотел вас обидеть. Прошу мне поверить, — сложил руки, словно в молитве, — умоляю, выслушайте.

Мне слишком часто приходится слышать мольбы, чтобы они произвели на меня впечатление. А ведь то были истинные и истовые мольбы, милые мои. Слова, произносимые раздавленными губами сквозь выбитые зубы, слова, с трудом выталкиваемые распухшим языком. И если уж те мольбы не тронули меня, то что могли изменить попискивания купчишки? А с другой стороны, отчего бы мне и не выслушать его? Это ведь в любом случае лучше, чем неподвижно лежать в грязной постели, верно? К тому же разговор с Мариусом ван Бохенвальдом позволял забыть о навязчивом соседстве клопов.

— Выслушаю, — ответил. — Но не испытывай моего терпения.

— Конечно, господин Маддердин, — сказал он быстро. — Я почти уверен, что Компания Шелковых Купцов — лишь прикрытие для языческой секты. Приносят людей в жертву речным богам и духам. Уничтожают врагов при помощи черной магии…

— Ох, Мариус, — зевнул я. — У купеческого соперничества должны быть свои пределы, а ты их явно преступил.

— Мастер! — Он снова молитвенно сложил руки. — Я знаю, что это звучит несколько… — сделал паузу, словно подыскивая слово, — страшно…

— Звучит глупо и странно, — поправил я его.

— Но если… — запнулся, — если во всем этом есть зерно правды? Если бы только вы захотели проверить все сами, на месте. Я покрою ваши расходы и буду рад предложить вам гонорар в триста крон. Независимо оттого, найдете что-то или нет.

Я чуть приподнял голову, и уже это движение меня крепко измучило.

— Откуда такое доверие? — спросил я с издевкой. — Вдруг я возьму деньги и отправлюсь проверять тирианских шлюх, а после скажу, что не нашел ничего подозрительного?

— Вы — друг друзей, — сказал он, и я почти услышал возмущение в его голосе. — Меня заверяли, что вы человек, всецело достойный доверия!

— Да-а-а… — протянул я. — Всегда приятно слышать подобные слова, когда они касаются тебя самого.

Я решился на непростое дело и спустил ноги на пол. Потом сел.

— Склоняешь меня к тому, чтобы занялся грязными делишками, — сказал. — Вообрази, в каком восторге будут инквизиторы Тириана, когда я прибуду искать ересь в их городе?

— Но ведь у вас есть лицензия Хеза, мастер, — ответил он мне.

И был отчасти прав. Теоретически Тириан подпадал под верховенство Инквизиториума Хез-хезрона, но вопросы компетенции всегда были весьма сложны. Одни законники говорили так, другие — эдак, а окончательное решение принимал, как повелось, Его Преосвященство епископ, к которому и обращались в случае любого конфликта и непонимания. Но существовало еще и нечто наподобие неписаного кодекса чести, а он весьма недвусмысленно требовал: не совать нос в чужие дела. Особенно когда никто не приказывал в них этот нос совать. Купец, верно, не сомневался, что я найду там богохульство, раз уж готов был рисковать деньгами. Конечно, я не исключал еще одну возможность: кто-то хотел меня скомпрометировать и создать вашему нижайшему слуге проблемы, потому и затеял всю эту интригу. Но для такого случая интрига не казалась мне достаточно изящной. Однако, может, в этом-то и дело? Вот только кто захотел бы опорочить бедного Мордимера?

Подумав минутку, я припомнил с два десятка человек, которые с радостью увидели бы меня изгнанным из города, без инквизиторских инсигний.

Но что мне мешало разыграть все дело с величайшей осторожностью и предусмотрительностью? Поплыть в Тириан, осмотреться, поговорить с местными инквизиторами, упомянуть о Компании Шелковых Купцов, а потом составить аккуратный рапорт Мариусу ван Бохенвальду? Несколько сотен крон на дороге не валяются, милые мои, а в Хезе не так легко найти людей, склонных их раздавать. Хуже, однако, если окажется, что в Тириане и вправду дурно пахнет и вашему нижайшему слуге придется с этой вонью что-то делать.

— Хорошо, — решился я. — Но это будет стоить дороже, Мариус.