Слуга Божий

Некоторое время мы ели в молчании, и я отведал вина, которым угощал меня тирианский инквизитор.

— Альгамбра, — сказал я, пригубив. — Как мед на устах.

— Для нас специальная скидка, — подмигнул мне. — А в Хезе, говорят, стоит оно немало…

— О, да, — вздохнул я. — Но вижу, что и в Тириане братья охотней проводят время в собственном жилье, чем в Инквизиториуме, — добавил.

— Отчего так думаешь? — прищурился он.

— Ужинаешь в одиночестве. Я, впрочем, тоже предпочитаю комнату в трактире, нежели наш дормиторий.

— Нас здесь пятеро, — ответил он, — и все мы живем в Инквизиториуме. Однако нынче четверо моих братьев находятся за городом, и поэтому я остался сам. Надеюсь, этим вечером ты составишь мне компанию.

Мне было интересно, что же за важное дело отозвало из города всех инквизиторов, но знал, что выпытать это не удастся. Однако тот факт, что пятеро инквизиторов жили все вместе, был несколько странным. Может, в Тириане обычаи отличаются от хезских? По ухоженности сада и сытному ужину было понятно, что жизнь здесь поприятней, чем в Хезе с его четкими и суровыми правилами. А с другой стороны, их же всего пятеро, поэтому могли установить для себя такой порядок, какой хотели.

С Игнациусом мы провели милый вечерок за кувшином хорошего винца. Лениво беседовали, он пересказывал тирианские сплетни, я же расписывал, как живется в сени Герсарда, Его Преосвященства епископа. Но при том, уж поверьте, милые мои, ваш нижайший слуга не позволил себе ни единого лишнего слова, а о приступах подагры Герсарда говорил со всяковозможной учтивостью. Ведь и Писание наставляет: Не открывай всякому человеку твоего сердца.[32] И я, как мало кто на свете, могу подтвердить истинную справедливость тех слов.





* * *


Когда наступило первое утро моего пребывания в Тириане, я отворил ставни с чувством нескрываемого облегчения. Ибо на небо как раз выползли белые клубящиеся и густые облака, суля день не столь жаркий, каким был предыдущий. Вот и чудно, поскольку ваш нижайший слуга должен нынче сделать многое. Наверное, спрашиваете себя, какой же хитрый план придумал бедный Мордимер, чтобы удовлетворить Мариуса ван Бохенвальда и выяснить, кто убивает независимых капитанов? Может, и разочарую вас, милые мои, но план мой был прост, словно долото для раскалывания костей. Я, ни больше ни меньше, намеревался пойти в головную управу и выдать себя за купца из Хеза. Постараться законно нанять корабль и капитана. А потом взглянуть, кто подойдет предостеречь меня от последствий этакой наглости. Что же, план не хуже любого другого.

Головная управа Тириана располагалась в большом одноэтажном здании, которое наверняка некогда было амбаром, нынче же здесь располагались служащие и чиновники. Внутри было не протолкнуться от купцов, посредников и просто моряков, и каждый — с делом, не терпящим отлагательств. Но должен признаться, что, несмотря на толпу, внутри царил удивительный порядок, за которым наблюдало несколько портовых стражников с крепкими палицами в руках. И я видел, что умеют вразумлять теми палицами посетителей, которые не вели себя согласно с принятыми правилами.

Мне пришлось выстоять в довольно длинной очереди к одному из канцеляристов. Седой, засушенный человек сидел над кипой книг и бумаг. Стол, пальцы и даже уши были у него перемазаны чернилами.

— Слушаю, — вопросил нетерпеливо, когда я встал перед ним.

— Хочу нанять приличный корабль и капитана, знающего верхнее течение реки, — сказал я громко.

Канцелярист отложил перо и поднял на меня взгляд.

— Есть у вас тирианская лицензия? — спросил он, внимательно разглядывая меня из-под редких седых бровей.

— Нет. Я — купец из Хеза.

Кто-то из стоявших за мной фыркнул, кто-то показывал на меня пальцем, а некий голос произнес:

— Найдите ему капитана, которому надоели уши.

Урядник усмехнулся одними губами.

— Не думаю, чтобы кто-то захотел с вами плыть, если уж у вас нет лицензии, — сказал с едва скрываемым весельем.

— Не верю, что в Тириане нет капитана, который не хотел бы заработать солидную сумму за плавание на юг, — сказал я удивленно.

— Послушайте-ка, господин… — повысил он голос.

— Годриг Бемберг, — подсказал я. — Лицензированный купец из Хез-хезрона.

Снова кто-то сзади фыркнул, услышав мои слова.

— Послушайте, господин Бемберг. Я не знаю капитана, который бы с вами поплыл. Выкупите у гильдии одноразовую лицензию или пользуйтесь посредничеством наших купцов. Именно это могу вам предложить. Следующий! — И отвел от меня взгляд.

— Погодите, погодите…

— Следующий! — сказал уже более резко и глянул на одного из стражников.

— Ну ладно, ладно, — сказал я, когда увидел, что стражник неторопливо двинулся в мою сторону.

Ведь весьма унизительно было бы, милые мои, получи бедный Мордимер палкой по ребрам в тирианской управе. И притом не будучи в состоянии должным образом покарать обидчика.

Я протолкался сквозь толпу и вышел из здания. Присел под стеночкой с расстроенным выражением на лице, и не пришлось ждать слишком долго, как ко мне подошел молодой, богато одетый человек. Были на нем вышитый серебром шелковый кафтан и обувь с шитьем и непривычно изогнутыми носками. У богатого широкого пояса болтался стилетик с гравированной серебром рукоятью.

— Приветствую, господин Бемберг, — сказал сердечно. — Если я хорошо расслышал вашу уважаемую фамилию.

— Хорошо расслышали. — Я поднялся и кивнул.

— Первый раз в Тириане, верно? Ах, простите мою невежливость! Я — Мауриций Моссель, посредник, к вашим услугам… — Схватил мою руку и вдохновенно потряс. — Если захотите выслушать несколько советов, охотно вам их выскажу за кубком-другим хорошего винца.


— И каков в том ваш интерес, господин Моссель? — спросил я недоверчиво.

— Это уж увидите и оцените сами, а наш разговор не будет стоить вам больше кувшинчика вина, — пояснил с широкой усмешкой и отвел золотой локон, упавший ему на глаза.

— Ну, тогда ведите, — пробурчал я.

Погребок, в который мы вошли, был не из дешевых, и наверняка посещали его более-менее состоятельные купцы. Но девки, что обслуживали гостей, были красивы, быстры и отмыты, кружки и кувшины — не выщерблены, выбор вин — огромен, а сами напитки наверняка не были освящены церемониальным плевком. Потому, видать, погребок пользовался хорошей репутацией. Моссель дал знак трактирщику, и нас сей же час провели к маленькому столику, отделенному от остального зала деревянной перегородкой.

— Кувшин белой альгамбры, — приказал мой спутник, ощущавший себя здесь словно дома, и мимоходом ущипнул за попку улыбчивую девицу, что пришла принять заказ.

У девицы был огромный бюст и сильно декольтированное платье. И было это преславно, ведь ваш нижайший слуга всегда считал: каждому следует гордиться лучшим из своих качеств.

— Два сосца твоих, как два козленка, двойни серны. Шея твоя как столп из слоновой кости,[33] — процитировал я, прежде чем успел прикусить язык.

— Вижу, что хорошо знаете слова Писания, — кивнул Моссель.

— Лишь те, что позволяют привлекать прекрасный пол, — широко улыбнулся ему. — Расскажу вам, господин Моссель, какое было у меня приключение с некоей… — тут я устремил палец вверх, — высокородной дамой, которая…

Он выразительно хмыкнул:

— Если вы не против, займемся лучше вашими проблемами…

— И то верно, — ответил я, делая вид что смутился. — Дамы дамами, а дела делами.

Девушка поднесла большой кувшин вина и два кубка. Моссель разлил напиток, воздел кубок.

— За успех нашего дела, господин Бемберг, — сказал торжественно.

— Взаимно. Чтобы дукаты в моем мешке быстренько наделали себе братиков да сестричек.

Он рассмеялся искренне, отпил глоток вина и сердечно хлопнул меня по плечу. В актерских способностях ему было не отказать.

— Поведайте же, какой интерес привел вас в Тириан, и я в меру своих сил постараюсь помочь, ибо вижу, что вы человек остроумный, честный и сообразительный.

— У меня от покойного дяди осталось немного денежек. Вот я и решил их приумножить. Кое-кто мне говорил, что на юге, в верховьях реки, смогу достать товары, которые продам в Хезе втридорога, а то и выгодней. Потому хотел нанять корабль вместе со знающим реку капитаном, купить на юге вино, шелк или, может, несколько красоток и с товаром возвратиться в Хез. — Я стукнул кубком о стол. — Именно так себе все и представлял.

— И это казалось вам очень простым делом, господин Бемберг, — сказал он, и я готов был поспорить, что изрядно веселится. — А о пиратах и проблемах с тирианскими лицензиями вы, конечно, не подумали?

— Найму людей для охраны, к тому же кажется мне, что мог бы договориться с другими купцами и поплыть несколькими судами. Но лицензия?! — повысил голос. — У меня есть лицензия в Хезе, господин Моссель, а это позволяет мне торговать всюду в пределах владений Его Преосвященства епископа, а значит, и здесь, в Тириане.

Он покивал, и я отметил, что уже с трудом скрывает веселье.

— Закон законом, а обычай обычаем, господин Бемберг. Вижу, что вы человек, достойный доверия и любящий правду, однако местные купцы не терпят конкуренции. Скажу вам как друг, что здесь можно сделать. — Выпил вина, а потом долил нам в кубки. Сделал вид что задумался. — Могу отрекомендовать вас местным почтенным купцам, которые охотно закупят товары согласно вашим же пожеланиям и перевезут их в Тириан. Или же можете в одном из наших торговых домов выкупить одноразовую лицензию, а после спокойно получить помощь управы в поиске капитана и корабля и лично отправиться на юг, согласно с нашим обычаем. Но более выгодным для вас будет первый способ. Поживете в Тириане, а я охотно сведу вас с прекрасными дамами, которые скрасят ваше время. Никаких девок, — сразу же сказал, — я услугами таких не пользуюсь… — Хорошо, что Господь милосердный не побивает врунов молнией, ибо Мауриций Моссель давно бы помер. — Потому, дабы не потерять деньги, подумайте хорошенько над всем, что я сказал.

— И много такое посредничество стоит? — спросил я, почесывая подбородок.

— Договоритесь на месте, — усмехнулся. — Но не больше, чем двойная ставка…

— Меч Господа нашего! — воскликнул я во мнимом гневе. — Никогда не соглашусь на такую обдираловку!

Его глаза сделались холодными.

— Подумайте хорошенько, господин Бемберг, и воспользуйтесь советом опытного человека, который желает вам лишь добра.

— Не стану платить, — сказал я твердо. — Господь и так мне поможет.

Некоторое время мы пили в молчании. Понятно, что я знал, каково будет следующее предложение Мауриция Мосселя, поэтому спокойно ожидал, пока он его озвучит.

— Уважаемый господин Бемберг, — начал наконец, — и даже осмелюсь сказать, дружище Годриг, поскольку такой уж у меня характер: что на сердце — то и на языке… — «О, да, — подумал я. — Конечно же». — Уж и не знаю, как оно случилось, но испытываю к вам столь сильное дружеское чувство, что… — понизил голос и склонился ко мне поближе, — изменю своим правилам и помогу вам. Скажите, где вы остановились, и я постараюсь завтра передать вам добрые вести.

— И вправду это сделаете? — схватил его за руку. — Господь вас за такое вознаградит, уважаемый юноша, да и я в меру скромных своих возможностей…

— Поговорим об этом позже, — прервал он. — Ибо я последний, кто хотел бы выманивать деньги у уважаемого купца и хорошего человека.

Я расчувствовался и позволил заблестеть на моих глазах двум слезинкам. Он наверняка должен был это заметить и, вне всяких сомнений, хорошенько позабавился.





* * *


Выйдя из подвальчика, мы простились в пьяных объятиях, со словами взаимной любви. Я слегка пошатнулся, уперся в его плечо и слюнявыми губами поцеловал его в щеку. Ха! Пусть знает, как оно зарабатывать денежки! Потом я повалился в грязь и позволил ему минуту-другую мучиться, пытаясь меня поднять. При этих попытках, однако, он свалился на меня и вымазал свой красивенький кафтан в грязи. В свете фонаря я приметил на его лице гримасу отвращения и ненависти. Но Моссель взял себя в руки настолько быстро, что, имей он дело не с Мордимером Маддердином, а с честным, пусть и упрямым Годригом Бембергом, наверняка это прошло бы незамеченным. Однако после он поступил весьма непрофессионально, позволив мне самому добираться до гостиницы. Я ведь был его инвестицией, а об инвестициях следует заботиться независимо от эмоций, нас обуревающих. Оставить меня пьяного, в чужом городе, — в этом был изрядный риск, что инвестиция к утру будет плавать в реке: заколотая, зарезанная либо с раздробленным черепом. Я был разочарован, поскольку считал Мосселя большим профессионалом.