Слуга Божий

— Половину.

Покивал, миг-другой прикидывая.

— Дам половину, — сказал и протянул лапищу. — По рукам, Мордимер?

— Ты же знаешь, я не играю, — ответил, злясь, что вообще дал втянуть себя в подобный разговор.

— Но умеешь. А большинство играет и не умеет, — ответил глубокомысленно. — А?

— И сколько у него может быть?

Трактирщик склонился ко мне. Пахло от него пивом и кислой капустой. Как для Хез-хезрона — еще и неплохо. Знавал я и худшие запахи.

— Может, триста, может, четыреста, — выдохнул мне в ухо. — Есть за что сражаться.

— Обычный шулер или иллюзионист?

— Кто его знает? Выигрывает вот уже неделю. Дважды пытались его убить…

— И?..

Корфис молча провел пальцем по горлу.

— Слишком хорош, — сказал он. — Эх, Мордимер, если бы ты хотел играть! Какое бы мы состояние сколотили, человече.

— Где Курнос и близнецы?

— Есть какая-то работка у Хильгферарфа, знаешь, того, из амбара. Какой-то долг или что, — пояснил, подумав минутку. — Сыграешь, Мордимер? — спросил едва ли не умоляющим тоном.

«Триста дукатов, — подумал я. — Получу сто пятьдесят». Порой, конечно, выходило и куда поболе, но теперь даже столько было целым состоянием. На поиски еретика этой суммы хватило бы. Я мысленно выругался, что не только приходится работать задарма, так еще и зарабатывать на ту работу. Какой же мудак наш епископ.

— Может, — вздохнул я, а Корфис даже хотел хлопнуть меня по плечу, но в последний момент сдержался. Знал, что я этого не люблю.

— Дам тебе сто крон, — сказал, снова склонившись к моему уху. — Хватит, чтобы начать, а?

Выходит, держать корчму в Хез-хезроне — дело прибыльное, раз может выкинуть на ветер сто крон. А если давал сто, значит, было у него намного больше.

— А вдруг проиграю? — спросил я.

— Значит, будешь должен, — рассмеялся, — но ты не проиграешь, Мордимер.

«Наверняка, — подумал я. — Только ты-то не знаешь, что играть мне нельзя. Если узнает об этом мой Ангел-Хранитель, будет не в восторге. Хуже того, может взять меня за жопу, когда буду играть. Разве только решит, что я играю с благородной целью. А ведь неисповедимы пути, коими текут мысли Ангелов».

— Он сейчас спит, — сказал Корфис. — Играл всю ночь у Лонны и вернулся лишь под утро.

— Неплохо, — сказал я, ибо у Лонны играли с высокими ставками. — Прогуляюсь-ка к ней. Дай пару дукатов.

Корфис вздохнул и вытащил из-за пазухи один обрезанный дукат, две двукроновых и три пятигрошика.

— Добавлю к счету, — предупредил.

Я даже руку не протянул, только глянул на него выразительно.

— Корфис, в меня нужно вкладывать, — проворчал я.

— Вкладывать, — повторил, подчеркивая слово голосом. — Как услышу это, так сразу и понимаю, что кто-то хочет содрать с меня последнее, — добавил, но вынул еще один дукат. Еще более, чем первый, обрезанный по краю, хотя, казалось бы, куда уж больше.





* * *


Дом Лонны был массивным одноэтажным строением, за забором которого ярились специально вышколенные псы. Говорили даже, что не псы это, а помесь шакала с волком, и что зубы у них ядовитые. Подозреваю, байки распускала сама Лонна, дабы отпугнуть непрошеных гостей. Лонна содержала первоклассный бордель с изысканными напитками и едой. А кроме того, играли у нее в карты и кости. Играли с высокими ставками и в хорошей компании, и нередко можно было встретить здесь богатых дворян из окрестностей Хез-хезрона (зачем приезжали в Хез, оставляя свои дома, одному Богу известно), достойных горожан и цеховых мастеров. Здесь были рады видеть любого, у кого был набит кошель и кто при этом более-менее солидно выглядел. Приходили туда даже актеры и драматурги (если только удавалось разжиться деньжатами, что бывало нечасто), среди прочих и весьма талантливый Хайнц Риттер, славный тем, что пьяным прославлял красоту и умения девок в поэмах, которые ухитрялся складывать здесь же, на месте. Якобы именно поэтому его и любили.

Я стукнул дверным молотком. Несколько раз, поскольку время было неурочным, — и пришлось подождать, пока к двери хоть кто-то подойдет. Скрипнуло веко оконца.

— Господин Маддердин, — услышал я голос из-за дверей и узнал Гловача, который выполнял при Лонне роль привратника, вышибалы и кого еще ей было угодно.

Был он массивным мужчиной с лицом деревенского дурачка. Те, кого это лицо обманывало, обычно уже не успевали повторить ошибку.

— От тебя не скроешься, — ответил я. — Есть Лонна?


Гловач на мгновение помедлил с ответом.

— Есть, — сказал наконец, отворяя двери. Прикрикнул на собак. Добавил: — Странное время для визита, если позволено мне будет так сказать, господин Маддердин.

— Странное, — согласился я и дал ему двухкроновую монету. Репутацию необходимо поддерживать.

Он провел меня в салон и поставил на стол бутылку выдержанного вина да кубок.

— Все еще спят, господин Маддердин, — пояснил. — Придется немного подождать.

— Без проблем, — сказал я и вытянулся в кресле.

Я привык засыпать в любое время и в любых условиях. Ведь неизвестно, когда выпадет следующая возможность. Но едва Лонна вошла в комнату, сразу же проснулся.

— Как всегда настороже, — сказала она, заметив, что я открыл глаза. — Давненько мы тебя не видели, Мордимер. Пришел отдать долг?

— А сколько я тебе должен?

— Двадцать дукатов, — сказала, и ее глаза потемнели. — Это означает, что ты их не принес?

— Вот всегда ты о деньгах, — вздохнул я. — Не дала даже сказать, как прекрасно выглядишь.

— Ну и хватит об этом, — пожала она плечами. — Чего хочешь?

— Как всегда. Информации.

— Ну, обычно-то ты хочешь кое-чего другого, — ответила с некоторой злостью — впрочем, была права. — Какой информации?

— Кое-кто вчера у тебя играл. Какой-то нездешний шулер. Выиграл?

— Я что, слежу за всяким, кто играет? — спросила нетерпеливо. — Вчера здесь было полно людей.

— Лонна… — Я встал и потянулся так, что хрустнули суставы. Налил себе вина. — Считаешь меня идиотом?

— Выиграл. Очень много.

— Сколько?

— Четыре, может, даже пять сотен. Но не жульничал, Мордимер. Я его проверяла.

— Есть разные способы жульничать, — сказал я.

— Ну, конечно. А может, вернемся к моему старому предложению?

— Нет, — засмеялся я.

Лонна когда-то предлагала, чтобы я занялся контролем игроков. Умею безошибочно узнавать, когда кто-либо начинает обманывать. Раскрою всякого мага или иллюзиониста, не говоря уже об обычных шулерах. А Лонна не любила шулеров. Среди прочего, именно поэтому ее дом был столь популярен — здесь играли честно. По крайней мере, относительно честно.

— Во что играл?

— В «епископа», — рассмеялась с легким презрением.

Я тоже удивился. «Епископ» был одной из самых глупых и примитивных игр. Выигрывал тот, кто собрал рыцаря, оруженосца и туза любой масти, но при этом не имел дамы. Развлечение для фуражиров. Совершенно бессмысленное.

— И что потом?

— Ушел. Даже не попросил об охране.

У Лонны был хороший обычай провожать выигравших гостей специально подготовленными охранниками.

— Придет сегодня?

— Если не убили, придет, — снова пожала плечами. — А он тебе зачем?

— Сделал моих парней, поэтому хорошо бы, если б кто-нибудь на нем отыгрался.

Лонна не выдержала и схватила меня за руку:

— Станешь играть, Мордимер? — Видел, как загорелись ее глаза. — Действительно станешь?

— Может быть, может быть… — ответил я, аккуратно высвобождая руку.

— Чувствуй себя как дома, — сказала она с широкой улыбкой, которая сделала ее на пару лет моложе. — Оставлю тебя в покое, отдыхай до вечера. Хочешь еще чего-то? Вина, девочку?

— Пока нет. Спасибо, Лонна, но должен поискать Курноса и близнецов. Где их дьявол носит?