Солдат

– Э-э-э, нет, навстречу что-то едет. Кажется, колонна грузовиков. Думаю, мы одновременно у поста будем.

– Ясно. Значит, проезжаем мимо. Помаши рукой парням сзади, пусть лягут в кузове, кузов-то открыт.

– Да, я помню, как вы их заставили учить сигналы, что я буду подавать. Несколько раз опустить ладонь вниз значит лечь в кузове. Всё правильно?

– Правильно.

Мы действительно подъехали, когда встречная колонна приблизилась и, ревя моторами, проскакивала мимо. Немцы на посту на колонну внимания не обратили, видимо предупреждены о ней были, похоже те из снабжения были, порожними шли, а вот нас тормознули.

– Не стрелять, – приказал я и, сняв шлемофон, поправил воротник комбеза, чтобы петлиц не было видно, и высунулся из открытого люка стрелка, протягивая документы унтера, сказал подошедшему регулировщику из фельджандармов: – Пятьсот шестой батальон. Старший команды унтер Мюллер, перегоняем трофейную технику в расположение.

Тот удивлённо посмотрел на моё чумазое лицо, кровь-то я смыл, но маскировку навёл снова, чтобы синяков не было видно. Однако взять документы он не успел, а рванул в сторону. И виной были не мы, а авиационные моторы, сквозь которые было слышно стрекотание пулемётов. Два «ишачка» атаковали колонну, и, воспользовавшись этим, я, вернувшись на своё место, рванул дальше по дороге. Ну, и на ходу надел шлемофон, поинтересовавшись у сержанта:

– Как там наши?

– Едут за нами, – после некоторой заминки, видимо выглядывая, сообщил тот. – Там на дороге три грузовика горят, приятно посмотреть. Молодцы летуны… Они один заход сделали и улетели.

А мы шли дальше к той самой разбитой колонне советских войск, которую рассмотрел Мальцев. И она не была разбомблена, тут танки поработали, я сразу это понял, как приблизился.

– К фронту шли, их и перехватили. Били справа из той низины. Классическая засада. Расстреляли, зачистили и дальше пошли… Мои глаза меня не обманывают, и там КВ стоит?

– Да, товарищ младший лейтенант, – выглянув из люка, сообщил сержант. – Только он увяз по самые гусеницы и расстрелян напрочь. Мне, кажется, у него боекомплект взорвался после пожара. Ещё слева сгоревшая «тридцатьчетвёрка» стоит. Бандаж обгорел и осыпался у катков.

– Раз тут есть машины, имевшие орудия одного с нами калибра, значит, и боекомплекты в грузовиках могут быть. Хм, думаю, тут уже поработали трофейщики, целой техники и не вижу, что тут может быть. У всего, что осталось, повреждения критические.

– Думаю, да, товарищ младший лейтенант. Часть машин разукомплектованы, запчасти снимали.

– Вот и я думаю. Но всё равно встанем и поищем. Может, что ценное найдём, чем трофейщики побрезговали. Во все грузовики загляните, особенно под сиденья водителей, там много что ценного можно найти. Осмотрите убитых, документы собирайте. Сержант, командовать будешь. Одного бойца поставь на наблюдение, и, пока я осматриваю танк, проверю, как он эти десять километров прошёл, поставь задачу остальным, водитель пусть топливо себе ищет, сливает, и командуй ими. Ищите всё ценное. Но стараясь не попадаться на глаза тем, кто на посту, а то тут километра два до них, могут опознать. Всё ясно?

– Ясно, товарищ младший лейтенант.

– Ну вот и действуй.

Покидать дорогу, чтобы не утонуть в мягком лугу, как это произошло с собратом, я не стал, лишь сполз на обочину и встал за двумя ЗИСами, сильно расстрелянными, но не горевшими, которые вполне могли поработать защитой. То есть с поста танк уже не видно будет. Полуторка проехала дальше и встала перед мордой КВ. Дальше Мальцев, покинув танк, стал раздавать приказы, после чего забрал остальных, оставив наблюдателя, тот в кузове стоял, головой крутил, и они разбежались. Я же, аккуратно вытащив наружу через люк стрелка свою винтовку, а я предпочитаю вооружённым быть, положил её на корму и устроил шаманские танцы вокруг машины, проводя её осмотр и, если потребуется, обслуживание. Пока всё нормально, хотя мне и не понравилось натяжение одной из гусениц, подтянуть бы надо. После этого я вернулся в танк и стал работать с радиостанцией. Я ещё в овраге её проверил, мёртвая, явно, что повреждена, но в чём беда? Отсоединив провода от неё и отстегнув зажимы, я выбрался обратно на броню, устроился на корме и, вскрыв заднюю стенку, стал осматривать нутро рации. Причина выхода из строя сразу стала ясна. Лампы побиты. В полевых условиях можно починить, при наличии запчастей, но их не было, так что только реммастерские. Пока я её обратно устанавливал, по дороге прошла очередная колонна. Наши все попрятались, а я внутри возился. Колонна прошла, а я, выбравшись снова наружу, стал узнавать, что бойцы нашли. Повезло одному из миномётчиков, тот осматривал лежавшую на боку полуторку и обнаружил обломки ящиков, но мало, видимо, немцы нашли ящики со снарядами к танкам и забрали их, но не всё, часть снарядов из ящиков разлетелись, и тот, поискав, нашёл шесть снарядов к нашей пушке. Два бронебойных и четыре осколочных.

Мальцев тоже не без находок, нашёл в траве бинокль, он на него наступил и, почистив, передал мне. Потом он же нашёл в поле убитого командира, тот политработником был, забрал документы и снял ремень с ТТ. Тот его даже из кобуры не вытащил. Вот это хорошее дело. Я сменил ремень с подсумками от винтовки на найденный командирский ремень с портупеей и кобурой. Теперь лучше. А подсумки убрал пока в сторону. Снаряды Мальцев сразу убрал на место, чтобы под рукой были, а потом стал снаряжать диски к пулемёту, так как среди других находок был также слегка повреждённый цинк патронов, что не заинтересовал немцев. Часть патронов повреждены и помяты, их осматривали и годные снаряжали в диски. Мальцев, кроме того что принёс пять шлемофонов и три новеньких комбинезона, я сразу свой скинул, обгорелый, и надел тот, что по размеру, синего цвета, так ещё дополнительно шесть дисков к пулемётам принёс, найдя их опустошенными у разбитых танков. Вот и снаряжал их с одним из бойцов, пока остальные продолжали осматривать разбитую и расстрелянную технику. Жаль только, пулемёты найдены не были, нашли ещё три винтовки и наган, что Мальцев, проверив, сунул в карман, и всё на этом. Винтовки в кузов грузовичка убрали. А документов нашли у убитых лишь пять штук, остальные, видимо, немцы собрали.

Водитель смог слить всего ведро бензина, перелив в бак своей машины, похоже кто-то до него скрупулёзно этим занимался, баки явно пробиты были, чтобы всё вытекло с них. Видимо, когда мы взорвали мост, трофейщики стали всё собирать, что может пригодиться и что стало дефицитом. Топливо входило в этот список, когда начались с ним проблемы. А вообще колонна довольно неплохо подчищена была, странно, что столько найти смогли. И да, мы солярку нашли. Пусть литров пятьдесят в расстрелянной бочке, но немцы ею не заинтересовались, а бойцы найденной канистрой, тоже простреленной рядом с горловиной, но заткнутой чопиком, перелили и наносили, сливая в бак моего танка. По продовольствию, то тут находки ещё скромнее. Тот же парень, что нашёл снаряды, забравшись в кабину одного из ЗИСов, из тех, что мы использовали как защиту, обнаружил свёрток из грязного комбеза и, в отличие от немцев, не побрезговал его потрогать и развернуть. Там ушлый водитель прятал пакет с сухарями. Не вскрытый пакет бумажный и две банки с консервами, тушёнкой и рыбой. Так как я снова хотел есть, и много, то разрешил поесть. Фляжек стеклянных четыре было найдено, одну я себе забрал и повесил на пояс, вещь нужная, у немцев было две фляги, но обе я прострелить умудрился, когда палил по ним. А так мы макали сухари в воду, налив её из одной из фляжек миномётчиков в каску, иначе не разгрызть, и ложками черпали консервы. Я тушёнку. Мне много калорий надо. Кстати, ложка у меня своя, трофейная. Дорога пуста, и никто нам не помешал у заднего открытого борта нашего грузовичка поесть. Миномётчики после долгого голодания постоянно есть хотели и были не прочь снова заморить червячка, да и остальные не отставали. Немного было, но поели, да и я притушил слегка чувство голода, сунув пару оставшихся сухарей в нагрудный карман комбеза. Есть захочется, будет что погрызть. Начало темнеть, поэтому мы тут же устроились на ночёвку, выставив часового.



Утром завтракать было нечем, поэтому я скомандовал продолжать движение сразу, как рассвело, а тут наш наблюдатель сообщил, что видит движение. И на немцев это не похоже. Вчерашний пост был на месте.

Поднявшись в кузов полуторки, я, поднимая бинокль, поинтересовался у наблюдателя, это был тот, что унтера подстрелил:

– Где ты там движение увидел?

– Вон там, товарищ младший лейтенант, – указал тот рукой.

– Ага, в низине, откуда немцы по нашим били… Да, теперь вижу мелькание. А острый у тебя глаз, боец, я с биноклем и то не сразу рассмотрел.

– Там один выше поднимался и осматривался, я его и увидел. А мельтешение я не вижу.

– Да понял я. Похоже, наши, немцы прятаться бы не стали. Да и порядочно народу идёт, никак с роту.

Опустив бинокль, я задумался, покусывая нижнюю губу. Конечно, с нашими соединиться хочется, но тут тоже палка о двух концах. Ещё этот пост, что мы проезжали. Брать их нужно, это же лучшие информаторы, которые водятся в вермахте. Если добудем карту и языка из старших, это как же у нас глаза откроются! Мы сможем планировать дальнейшие шаги, зная, где та или иная часть у немцев находится. Конечно, с прорывом наших дивизий у них тут тоже неразбериха началась, но хоть какие-то сведения получим. Тем более меня мучил вопрос, что там с моим батальоном и стрелковой дивизией, что пришла на выручку. Никакой же информацией не владею, хотя грохотать только к вечеру перестало, точнее потише стало, а тут вот они, языки. Вот об этом всём я и думал, и вскоре принял решение.

– Значит, так, бойцы, двое останутся тут, двое отправляются со мной. Мальцев!

– Я, товарищ младший лейтенант.

– Выбери себе бойца на должность заряжающего и посади на место, пусть освоится и потренируется, поучи его. Второго на место стрелка. Пулемёта у нас нет, но можно использовать СВТ как временную замену. Будем пост брать. Сведения остро необходимо получить, а у них всё есть, включая карту местных дорог и стоянки их частей. И да, выдай им шлемофоны.

– Сейчас сделаем, товарищ младший лейтенант, – козырнул тот и сразу стал командовать, что-что, а это дело тот любил, по повадкам видно.

Минут десять он занимался тренировками, боец, знакомый с СВТ, сидел уже на месте стрелка, и в пулемётной бойнице торчал, шевелясь, ствол самозарядной винтовки. Тот пробовал себя на месте. Я же велел оставшемуся миномётчику:

– Как мы пост брать будем, по шуму услышишь, постарайся привлечь внимание тех, что по низине идёт. Тряпкой помахай или ещё чем. Подойдут – хорошо, нет – не страшно. Понял?

– Да, товарищ младший лейтенант.

– Будешь внимание привлекать, делай это из укрытия, чтобы на дружественный огонь не нарваться. Всякое бывает.

– Сделаем.


После этого я поднялся на танк и через башню аккуратно спустился на своё место водителя-механика, переложив свой ранец с вещами в пустой ящик из-под патронов. Потом запустил мотор и, развернувшись, направился к посту. На связи были все четверо, поэтому я приказал:

– Сержант, постарайся пушку не использовать. Хватит и пулемёта. Технику желательно целой взять. Если не получится, там по ситуации посмотрим. Понял?

– Да, товарищ младший лейтенант.

Мы уже подкатили ближе, немцы спокойно это воспринимали, всё же уже останавливали вчера, вроде как свои, поэтому каково же было их удивление, когда танк резко встал и по ним, как в полигонных условиях, ударили винтовка и пулемёт на расплав стволов. Причём Мальцев показал достаточно неплохое владение пулемётом, сразу свалив восьмерых немцев, кучно те стояли, а потом, поворачивая башню, и по остальным отработал у костра. Я тоже чуть довернул корпус, чтобы стрелку, что уже вставил новую обойму, было удобно стрелять. Дальше немцы залегли за машиной и в небольшом окопчике. Вызвать помощь не могли, Мальцев прострелил рацию у окопчика, мы их могли достать, но технику портить не хотели, поэтому я и велел сержанту, не высовываясь, крикнуть в полуоткрытый люк, чтобы те сдавались, иначе подавим гусеницами. Что кричать, я ему сообщил, и тот этот сделал. Видимо, это помогло. Те, помедлив, всё же вышли на открытое пространство, бросили оружие и встали с поднятыми руками. Против танка крыть им было нечем, двое ранены были, даже тот, что в окопчике прятался, вышел.

– Мальцев, они все тут?

– Не знаю, наверное, все.

– Неуч, нужно было пересчитать, когда мы вчера пост проезжали. Шестнадцать их было, плюс трое фельджандармов. Это те, что с бляхами. Пересчитай убитых и пленных, потом доложи.

Тот пересчитал быстро и сообщил:

– Все, один из пленных с бляхой.

– Отлично. Тогда, стрелки, вооружайтесь нашим личным оружием, ТТ и наганом, с ними удобнее, осмотрите технику и пленных. Свяжите их, а мы вас прикроем. Документы потом у всех немцев не забудьте собрать. Тела в грузовик, потом избавимся от них. И поесть что поищите. Всё ясно?

– Да, товарищ младший лейтенант.

Дальше, отключив шнуры, те стали выбираться наружу. Один через свой люк над головой, а заряжающий – через командный наверху башни. Прогрохотали подошвы по броне, и бойцы, спрыгнув на землю, стали проводить осмотр, собирая оружие, включая то, что было у раненых и убитых, чтобы не подстрелили. Когда они закончили, я выбрался, а Мальцев, сидя на башне, контролировал и, осмотрев трофеи, первым делом изучил карту, что нашёл в планшетке убитого фельдфебеля. Многие сокращения мне были знакомы, но одно пятно, жирно обведённое карандашом, сильно не понравилось. Нужна информация, и язык, кто мне может сообщить то, что я хочу услышать, у меня был. Тот самый с бляхой. Ещё уцелел обер-ефрейтор, видимо командир отделения, что усиливал дорожную полицию вермахта. Он уцелел, тоже как дополнительный источник информации подойдёт. А бойцы уже вовсю собирали трофеи, причём по моему приказу, а то мародёрство, мародёрство. Всё по заветам майора К., как я им сказал. Моего юмора те не поняли. И два пулемёта, четыре автомата, карабины, гранаты и пистолеты вместе с боеприпасами – всё это сносили в одну большую кучу. Документы тоже собрали и передали мне, я их в планшетку убрал к тем другим, что уже были. Кстати, среди вооружения нашли ППД с рожковыми магазинами. Его сняли с того обер-ефрейтора. Этот автомат я отжал себе, велел Мальцеву убрать в боевой отсек танка, вместе с тремя запасными магазинами. Потом их к себе на ремень повешу. Не знаю, где немец их столько набрал, да ещё подогнал под автомат, сшил чехлы под них, как магазинные чехлы у немецких автоматов, только матерчатые, но спасибо ему за это.

Так вот, пока бойцы заняты, я отвёл жандарма в сторону, к окопчику, и начал допрос. Все мои подозрения, что я получил, изучая карту, подтвердились. Дивизия, а точнее, два её полка, включая сам штаб дивизии и другие подразделения, приписанные к ней, а также наш батальон вчера вечером оказались в окружении. Фельдфебель эти сведения по рации получил, оттого и обвёл карандашом место, где русские сидят. Их прижали к реке, глубокой, с той стороны немцы, и тут оборону держат. Три километра глубина обороны и шесть ширина, вот такое колечко образовалось, простреливаемое чуть ли не насквозь. Хорошо, там оврагов полно, используются как естественные природные укрытия. Ни у немцев дожать наших сил нет, ни у наших вырваться из кольца. Немцы ждут, когда мост починят, чтобы свежие силы получить и, что уж говорить, обеспечение, которое расходуется излишне быстро. Пока есть кое-что, но и оно подходит к концу. Ещё рядовой жандарм сообщил, что из остатков двух мостов пытаются собрать один, но повреждений от нашей артиллерии много, не получается. Сюда перекидывают новый понтонный мост, но он прибудет только этой ночью, а запустят его завтра утром. Однако это не всё, что меня интересовало, другие сведения особенно важны для меня были, и я собирался их получить во что бы то ни стало, если этот солдат вдруг перестанет сотрудничать. Но тот пусть и нервно, но продолжал отвечать на мои вопросы, и я ставил метки у пометок, оставленных фельдфебелем. Где лагеря для военнопленных, их вблизи три, где сборные пункты трофейного вооружения, и остальное. Именно это мне и нужно, причём срочно. Сейчас. Планы начали шикарные образовываться. Жаль, рация повреждена, но, думаю, и сам справлюсь. Да не думаю, уверен. Авантюра, конечно, но сработает.

Потом я и с обер-ефрейтором пообщался, но он как язык малоценен оказался. Погрузка уже завершена, трупы тут бросили, всё оружие и ценное в кузове, когда я, жуя варёную курицу, осмотрел бойцов и спросил:

– Кто мотоцикл и машину водить умеет?

Все как-то замялись, отводя глаза, тоже заканчивая завтрак. У немцев было на удивление мало припасов, видимо ожидали доставки, но нам хватало, ещё и бойцам у колонны оставили. Только Мальцев, сверкая наглыми глазами, не совсем уверенно проговорил:

– Товарищ младший лейтенант, мне на мотоцикле покататься давали… Один раз. Перед тем как в армию ушёл. А вот на велосипеде умею.

Бойцы тоскливо посмотрели на него, видимо и на велосипеде не могли. Сюда бы лошадь с телегой, тогда бы да, они впереди планеты всей.

– Понятно. Бойцы, пленных раздеть, исподнее тоже снять. С убитых и раненых также снять уцелевшую униформу, обувь так всю.

– А зачем это, товарищ младший лейтенант? – спросил один из бойцов.

– То, что я лейтенант, да ещё младший, я в курсе, спасибо, что часто напоминаете, – сказал я и, подняв бинокль, стал изучать разбитую колонну, где оставили полуторку. – Можно обращаться коротко: командир. А по поводу техники, похоже, бросать и не придётся. Так, я не понял, чего стоим? Снимаем форму, но аккуратно, нам ещё переодеваться в неё, чтобы выдать себя за немцев.

– А-а-а, – лица бойцов посветлели, догадались наконец, когда я прямо сказал, зачем это нужно.

Сам я продолжал изучать колонну, где виднелось движение, куда большее, чем может оно быть при двух бойцах. Видимо, моя просьба, на которую я особо не возлагал надежд, сработала. Та группа бойцов, что двигалась к нашим по низине, заметила сигнал бойца и отреагировала. Не понятно как пока, но смогли. Я же, опустив бинокль, велел Мальцеву:

– Сержант, помаши им какой тряпкой, чтобы увидели и подъехали. Надеюсь, догадаются. А нам нужно поторопиться, согласно информации, полученной от пленного фельджандарма, следующая колонна ожидается через сорок минут, у них тут хоть и не плотное движение, но имеется. Значит, нас тут не должно быть. И да, после того как разденем, пленных расстрелять, раненых добить.

И если у Мальцева особых возражений не было, видать успел хлебнуть, как я понял, он ещё довоенного призыва был, то бойцы откровенно возмущённо посмотрели на меня. Что-то мне это всё напоминает, как будто повторяется.

– Товарищ командир, но они же пленные?!

– Товарищи бойцы, вы политинформацию слушали? Что там про план «Ост» говорилось? К тому же наши не подписывали никаких конвенций, и немцы могут нас пытать, морить голодом и убивать в своих лагерях для военнопленных. Поэтому немцев за людей я не считаю, особенно карателей и эсэсовцев.

– Наш политрук говорил, что мы не должны быть похожи на этих нелюдей, надо быть выше их, быть добрее.

– Хороший у вас политрук, – вздохнул я. – Ладно, убивать не надо. Прострелите им колени.

– Товарищ младший лейтенант?! – возмутились те.

– А что? Они живы, но воевать уже не смогут, а после госпиталя, попав домой, будут своим ярким примером показывать, что ходить на Россию не стоит. В чём я не прав?

Теперь те задумались, крестьянская рациональность у них вполне была согласна с моим приказом. Поэтому, чтобы дожать тех, я добавил:

– Вот и выполняйте приказ. А то, я чую, вы устава и в руках не держали… Да что у них там с глазами? Не видят, что ли?!

Всё же я ошибся, и через пару минут, отделившись от колонны, в нашу сторону, разбрызгивая редкие лужи на дороге, двинул грузовичок. Как я видел, не пустой, с десяток бойцов там точно сидело. При этом у колонны продолжал кто-то находиться. Бойцы работали пока, раздевая пленных, аккуратно, чтобы форма целой была. Развязывали, раздевали и снова связывали, а я наблюдал за катившей полуторкой, и только когда та подъехала, я рассмотрел, что командир, который сидел в кабине рядом с водителем, имел по четыре шпалы. Полковник. Этого ещё не хватало. Один из бойцов, увидев его – рассмотрел, когда машина остановилась у кормы танка, – удивлённо протянул:

– О, комдив наш.

Бойцы-миномётчики были из стрелковой дивизии, как я уже говорил, занимая вторую линию обороны, что немцы смогли прорвать у соседей. Отход дивизии перешёл в свалку, когда с тыла ударили немцы, и кто смог прорваться, тот смог. Комдив, как видно, тоже. Водитель Зиновьев был из соседней дивизии, как раз той, что и не удержала оборону, а вот Мальцев вообще прибыл с Дальнего Востока, где службу проходил, и воевать начал с тем танковым полком, остатки которого сейчас находились с двумя стрелковыми полками и моим батальоном в окружении. Махнув рукой бойцам, чтобы продолжали, придерживая планшетку, я направился к полковнику и, козырнув, представился:

– Младший лейтенант Суворов, командир танкового взвода отдельного коммунистического батальона. Товарищ полковник, мне срочно нужна ваша помощь.