Созданы друг для друга

В тот момент, когда она спускалась по лестнице, Влад как раз заходил в дом. Встретились взглядами…

Дине казалось, что она непременно будет смущаться, у нее бог знает сколько не было мужчины, да и вообще мужчин тех было, после рождения Кирилла, так… ни о чем. Ну случилась пара-тройка непродолжительных романов, ничего выдающегося: один папин интерн, один коллега по работе и третий пациент, к которому они приезжали по вызову. Ничего серьезного, так, легкая влюбленность, неплохой секс в первых двух случаях и несколько странноватые ухаживания и не впечатляющий секс в третьем случае.

При той действительности, в которой она жила годами, какие там мужчины и романы? Сплошная работа, учеба, маленькие дети, выживание, потом снова учеба, работа, растущие дети, опасности и изматывающий спорт. Кто-нибудь думает, что при таком графике жизни нелишним был бы какой-нибудь романчик?

Ну вот как-то так сложилась ее жизнь. Кому-то повезло больше.

А тут не пойми что – семнадцать дней назад он сбил ее на машине – и ать, вот она уже у него в доме и почти не сомневается ни в чем.

Вообще ни в чем. Даже в нем. Что, согласитесь, как-то не очень нормально.

А тут она увидела Влада, и в тот же миг выяснилось, что все бесконечно просто – глаза в глаза и светлая радость от одного этого взгляда, и ощущение наполненности. Да что же это такое, господи боже?

Они встретились, обнялись с ходу, застыли на пару мгновений, задержав дыхание, оба прикрыв глаза, чтобы лучше, полнее почувствовать друг друга. Прижались и стояли, переживая этот особенный момент.

Все просто. Все очень, очень просто. И бесконечно сложно составлено в этом мире.

– Привет, – сказал он, заглянув в ее глаза, и улыбнулся.

– Привет, – ответила она, посмотрев в его темно-янтарные глаза, и улыбнулась в ответ.

Вот и все. А за этим целый мир.

– Пошли завтракать, я ужасно голодный, – быстренько поцеловав ее в губы, распорядился Гарандин.

– М-да, – легко посмеялась Дина, – придется тебя приучать понемногу к существованию огромного разнообразия интонаций, кроме руководящей.

– Ну попробуй, – разрешил Гарандин.

– Расскажи мне про дом, – попросила Дина, когда они уже сели наконец за стол завтракать. – Ведь понятно, что он какой-то особенный.

– Понятно? – чуть вопросительно приподнял одну бровь Гарандин.

– Мне это совершенно очевидно, – пожала плечами Дина.

– А что, Алена Васильевна не поделилась впечатлениями? – улыбался Влад, смакуя поразительное, неизвестное ему ранее чувство какого-то абсолютного счастья.

– Нет, как правильный и преданный дворецкий, Алена Васильевна по всем вопросам отсылала меня к первоисточнику, то есть к тебе, – радовалась Дина.

– Давай так, – предложил план Гарандин, – мы сейчас поедим, и я проведу тебе экскурсию по дому и участку и расскажу в общих чертах.

– Почему в общих? – ухватилась за слово Дина.

– Потому что для деталей у нас будет много времени впереди, – многозначительно посмотрел на нее Гарандин.

Но после завтрака они не сразу отправились в увлекательную экскурсию по загадочному дому, а долго, затяжно, упоенно до головокружения, до закипавшей крови, ударившей обоим в голову, целовались в каком-то закоулке на первом этаже, куда затащил ее Влад, и никак не могли оторваться друг от друга, пока у Гарандина в кармане не запел смартфон, разбивая страстное очарование момента.

С сожалением оторвавшись от Дины, Гарандин ответил на вызов и, быстро закончив разговор, посмотрел на нее с явной досадой, тяжко вздохнул, смиряясь с неизбежным, и, резко переключившись, деловито произнес:

– Так, дом. Идем – покажу.

И ухватив Дину за левую, здоровую руку, повел куда-то за собой целеустремленной, быстрой походкой, рассказывая на ходу:

– Прежде чем начать строить усадьбу, а это именно усадьба по своему функционалу и размерам, около года здесь велись только изыскательные работы. Геологоразведка грунтов и пород, глубокое бурение, изучение местного климата: количество солнечных дней в году и роза ветров, архивные данные наблюдений метеорологов.

– Это что, было необходимо? – поразилась Дина. – Ты ведь не город возводил и не небоскреб какой, а одно строение?

– Потому что это не простое строение, – пояснил, улыбаясь и радуясь ее живому интересу, Влад, – а экологическое, полностью автономное строение.

– Ничего себе, – поразилась Дина. – Если честно, я о таком даже не слышала. Это что, какие-то новые веяния и тенденции в строительстве?

– С одной стороны, новые, а с другой – давно забытые старые.

– И зачем это тебе? – все выспрашивала она.

– Не только потому, что я прогрессивный человек, – посмеивался над ее откровенной озадаченностью Влад, – но еще и потому, что мне это было необходимо в тот момент для полной перемены жизни. И потому, что меня невероятно захватила сама идея и проект.

– Ты что, сам его строил? – изумилась Дина.

– Ну не в одиночку, разумеется, но участие принимал самое непосредственное и активное. Для начала, собрав все данные, мы вместе с одним гениальным архитектором, которого я нанял, делали проект, учитывавший все мелочи и нюансы. Всю техническую сторону я разрабатывал самостоятельно, но консультируясь со специалистами. А так да, и бревна клал иногда со строителями вместе, и за топор брался. Но скорее потакая своему азарту и желанию узнать что-то новое, а так моя зона ответственности – это техническая часть проекта.

– Но что это такое – экологический дом?


– Что такое?.. – Влад задумался, как бы популярней и точней ей объяснить. – Экологическое жилье не наносит вред ни природе, ни самим хозяевам, при его строительстве применяются как современные технологии, так и древние, практически забытые приемы. Ну например: тепло и отопление получают от земли, то есть на большую глубину, где всегда одна и та же плюсовая температура, опускаются специальные трубы, через которые проходит жидкость. Попадая в систему отопления дома, эта жидкость уже не требует сильного нагревания, таким образом затрачивается минимум энергии, которая, в свою очередь, получается от солнечных батарей и от переработки органических отходов. Более чем достаточно, даже с избытком выходит.

Тепловые насосы, утилизация отходов до полного преобразования в полезное сырье-удобрение, раздельный сбор мусора, отказ от пластика. Особая фишка – возвращение выработанной энергии и использование ее повторно.

А вот из древних знаний само устройство дома: глухая стена без окон на севере, соблюдение принципа «матрешки» – внутренние стены имеют много слоев с буферными прослойками. А вокруг внутренних, так называемых зимних помещений располагаются летние – закрытые круговые террасы с демонтирующимися окнами, которые снимают на лето и ставят на зиму, и получается, что «основной» дом окружен застекленными террасами, сохраняющими зимой тепло, а летом прохладу.

Обязательны «коньковые» окна под скатом крыши, под разными углами, которые вентилируют воздух лучше всякого кондиционера. А на южной стороне дома устраивается зимний сад, оранжерея…

В это время они и вошли в ту самую оранжерею.

– О-фи-геть! – произнесла потрясенная Дина. – Просто что-то невероятное. – Она потрогала руками плотные листья какого-то пушистого куста. – У нее есть какое-то особое назначение? Ну кроме, разумеется, того, чтобы прятаться в зарослях и предаваться любовным страстям.

– Есть и второе, – подтвердил, усмехнувшись, Влад, – здесь собраны растения, которые лучше других уничтожают свободные радикалы и обеззараживают воздух. В доме всегда поддерживается чистая среда за счет его особого устройства и инженерной системы управления. Для света, воды, воздуха, отопления – своя система. Например, у нас в доме круглый год поддерживается одна и та же температура в двадцать градусов: ни холодно, ни жарко, и он практически не требует отопления. Сейчас террасы застеклены, а летом мы окна снимаем, оставляя всего несколько рам, которые стоят таким образом, что как бы улавливают и направляют поток ветра вкруговую, обдувая и создавая дополнительную прохладу, причем с какой бы стороны ни дул ветер.

– Это что-то фантастическое, Влад, – восхищалась Дина, совершенно потрясенная всем, что он ей показал и рассказал.

– Это не так уж и сложно, – задумчиво почесал бровь Гарандин характерным жестом, который Дина давно приметила у него и который казался ей чувственным и завораживающим, – и в принципе вполне доступно каждому, кто хотел бы строить свой дом, да еще и выгодно. Мы, например, уже давно не платим ни за газ, ни за свет, ни за воду, которую получаем из колодца под землей, через систему каскадных насосов. Вот почему у нас строгий запрет на любую бытовую химию, потому что она проникает в почвенные воды, а через них в водоемы и реки и загрязняет воду на огромном расстоянии вокруг. А мы эту воду потребляем.

– А на ферме?

– На ферме система такая же, правда, более масштабная и от того более сложная, но также абсолютно экологичная.

– Но ты же не из экономии придумал и сделал этот проект? – внимательно посмотрела на него Дина.

– Нет, не из-за нее, – иронично усмехнулся Гарандин и вдруг сделался серьезным: – По другой причине.

– Расскажи, – тут же загорелась интересом Дина.

– Это длинная история, – поколебавшись пару секунд, ответил он.

Погружаясь в какое-то свое, непростое воспоминание, он внезапно, словно переключаясь, улыбнулся и притянул к себе Дину, обнял за талию двумя руками и, напустив в голос эротических тонов, предложил полушепотом:

– Может, испробуем любовных страстей в зарослях?

– С удовольствием, – ответила Дина, но кое о чем вспомнив, скривилась, посмотрев с досадой на буйную растительность. – Но, видимо, в какой-то другой раз. К сожалению, для таких экспериментов я пока не совсем здорова.

– Хорошо, отложим освоение оранжереи до более удачных времен, – согласился Влад и предложил особым, еще более низким и тихим голосом, придав ему эротическую нотку: – И быстро пройдем в мою комнату.

Дина придвинулась, притиснулась, прижавшись к нему посильней, насколько это было возможно сделать с рукой, закрепленной на бандаже, запрокинула голову и ответила таким же эротичным, игривым тоном:

– Может, сначала поцелуй, чтобы ускорить пробег до комнаты?

– Нет, – остановился уже склонившийся было к ее лицу Гарандин, с сожалением заметив: – Мы тогда точно из джунглей не выберемся. – И предложил: – Просто быстро идем. Ну или бежим.

– «Идем» звучит как-то солидней, – поддержала инициативу Дина.

– На хрен! – отмел мужчина всякие условности.

И, привычно ухватив ее за левую руку, стремительной походкой направился к лестнице, таща за собой еле поспевавшую Дину.

Оба лишь смутно помнили, как бежали по ступенькам на второй этаж, как влетели в комнату Влада, в последний краткий миг успевшего захлопнуть за собой дверь, прежде чем пропасть в поцелуе.

И отчего-то этот поцелуй и их объятия, ласки были еще более ослепляюще-яркими, еще более одуряющими и чувственными, чем в их первый раз, или это им только так казалось от того, что они успели соскучиться друг по другу телами – бог с ним, непонятно почему…

Но было так потрясающе и невероятно мощно, и столь чувственно и яростно, что они уже ничего не соображали и неслись вперед, как-то умудрившись раздеться и оказаться все же в кровати, а не где-то еще, сразу же соединившись одним мощным движением Влада, вошедшего в Дину.

И вдруг замерли, растянув этот момент из-за поразивших обоих потрясающих ощущений, и утонули в глазах друг друга и… сорвались, понеслись вперед, не отрывая взгляда, прикрыв глаза лишь тогда, когда достигли своего пика.

Вместе. Опять вместе. Как чудо.

– Охо-хо мои рученьки, мои ноженьки, – стонала пришедшая в себя Дина минут через пятнадцать, потребовав без перехода: – Идем смотреть сад-огород, участок.

– Нет, – резко ответил Гарандин, в виде компенсации за отказ целуя ее в макушку. – Тебе надо лежать и отдыхать. Мы и так нарушили все врачебные инструкции и наказы твоего папеньки.

– Папенькины наказы на то и существуют, чтобы их нарушать, – лениво препиралась Дина, скорее из игривости и немного по-женски наперекор, чем из-за желания на самом деле двигаться и куда-то там идти, – а врачебные инструкции…

– Мы не будем, – перебил ее Гарандин. – Тебе и на самом деле прописан постельный режим и покой. Не забывай про сотрясение мозга, я выяснил все подробности и всю информацию про твои травмы и возможные негативные последствия. К тому же, Дин, – перешел Гарандин совсем уж на серьезный тон, – на самом деле: сегодня только восемнадцатый день, еще три дня назад ты лежала на больничной койке, и тебе запрещали даже двигаться.

– А теперь вон я какая подвижная, – подхватила его мысль она и опередила следующее высказывание: – Ладно, ладно. Согласна с тобой, хоть и частично. Мне же ужасно любопытно и про участок, он же наверняка такой же непростой, как и твой домик, и про ферму интересно все-все разузнать, понять. Но ты прав, надо как-то себя придержать. А ты можешь остаться со мной? – И поспешила заверить, прочитав все, невысказанные им мысли на его лице: – Нет-нет, не в постельке, все чинно-благородно. Сядем в кресле у камина, который на удивление имеется в твоем экологичном доме, хотя, по логике, ему тут не место.

– Дань моей прихоти и детскому представлению об уюте в домах, – внес уточнение Влад.

– Вот возле прихоти и сядем, тем более она мне невероятно нравится, полностью соответствуя концепции уюта, – продолжила Дина, – и ты расскажешь, куда странным образом делся господин Гарандин из крутых богатеев и списка «Форбс» и как и почему появился на смену ему Владислав Олегович, хозяин изумительного, чудесного дома и конноспортивного клуба и загадочной и непонятной для меня пока какой-то там племфермы.

Гарандин молчал, не ответив сразу же согласием, видимо, прокручивая в голове не самые приятные мысли. Дине, пристроившей голову у него на плече, даже не понадобилось отодвигаться и заглядывать ему в лицо, чтобы разобраться в его настроении, она совершенно явственно чувствовала его напряженность, его энергию и эти его трудные мысли.