Созвездие хаоса
Часть 20 из 68 Информация о книге
– Но на меня это не действует, солнце мое. – Вы не дундук из розыска. И не мачо. Тетка-полицейский! – громко озвучила Катя. – Мать, бабушка, сплетница. При этом жестко пытаетесь наступить на горло собственной песне, когда хочется потолковать, обсудить. И вы совсем одна здесь. Они смотрят на вас. Оценивают. Считают ваши промахи как женщины-начальника. Судят вас строго. Я – нет. Я вас не сужу. Я журналист, человек со стороны, я хочу описать вас во всех ваших противоречиях, достоинствах и недостатках. Вы именно такой мне интересны, Алла Викторовна. И я не меньше вас хочу раскрыть это дело. Чтобы убийства прекратились. – Ох и лиса! – повторила Мухина. – Да, так просто от вас, видно, не отвяжешься. Пойдемте. – Куда? – спросила Катя, которой показалось, что ее все же не прогонят взашей. – Крапова сейчас нет. Мне хочется вам кое-что показать. И они через минуту снова оказались в кабинете с доской и фотографиями. Алла Мухина открыла его своим ключом. Катя вся обратилась в слух. В душе она ликовала и одновременно поздравляла себя. Но вот ее взгляд упал на снимки на доске и… Все ее ликование разом померкло. Перед этим меркнет все… все наши уловки, и все пререкания, и амбиции… – Если бы все было так прямолинейно, как вы себе представляете… – заговорила Мухина. – Если бы все это замыкалось лишь на мне и желании кого-то мне отомстить, мы бы раскрыли это дело. Мы провели огромную работу по этой версии, которая не только вам… нам всем поначалу показалась самой истинной… Но что есть истина? Вы знакомы с методикой работы по серийным преступлениям? – Немного, – скромно ответила Катя. – Каждое такое дело уникально. И они довольно редки, эти дела. К счастью. – Мухина подошла к доске. – На что в первую очередь всегда обращают внимание в таких делах? – Связь между жертвами, – без запинки, как урок, отрапортовала Катя. – Были ли знакомы все жертвы между собой? Общались ли они? Где пересекались их пути? Где преступник мог встретиться с ними и выбрать их для себя. – Вот это мы первое и начали проверять. Очень тщательно. И наша проверка положительных результатов не дала. Жертвы Саломея Шульц, Евгения Бахрушина и Мария Гальперина друг друга не знали и никогда между собой не пересекались. Вторая и третья не интересовались музыкой и концертами, первая и третья не посещали библиотеку. Сейчас проверяем Наталью Демьянову – связей тоже нет. Единственная связь – муж Гальпериной несколько раз заезжал в пекарню. Но в те дни Наталья Демьянова там за прилавком не работала. Катя напряженно слушала. – Вот здесь графики маршрутов, – Алла Мухина указала на дальний конец доски, где висела карта города и увеличенные и отксеренные ее фрагменты. – Обозначены места, где они жили – все четыре женщины. Какими маршрутами ходили на работу, какими возвращались, какие номера автобусов использовали. Места, которые посещали в городе, – магазины, парикмахерские, отделения Сбербанка, других банков. – У вас крохотный город, они не могли не пересечься. – Не пересекались. Нигде. Саломея Шульц из Дубны. Пути трех других не пересекались. Разные салоны красоты у Гальпериной и Демьяновой. Бахрушина вообще по парикмахерским не ходила. Банки разные. У Гальпериной всеми делами муж занимался. Транспорт разный. Жили в разных концах города. Точек пересечения на всех этих линиях мы так и не нашли. Теперь взгляните на их снимки. Катя послушно перевела взор на фото. – Что вы видите? – спросила Мухина. – Женщины. Разный возраст. Абсолютно разный. И здесь не совпадает. – Совершенно верно. Шульц молодая – двадцать девять лет. Бахрушиной тридцать семь, Гальпериной сорок три, Демьяновой сорок пять. – Они все темноволосые, – нашла сходство Катя. – Кроме Демьяновой. Но та вроде тоже раньше была темной. – А Шульц, как мы установили, раньше тоже часто красила волосы, была и блондинкой, и рыжей. И даже красилась в розовый, как панк. Никаких явных совпадений между жертвами мы не нашли, – продолжала Мухина. – Тогда мы начали отрабатывать их связи – круг общения на работе, домашний. По роду занятий… – Нет совпадений, – сказала Катя. – Музыкант, библиотекарь, домохозяйка, булочница-продавщица. Две жертвы интеллигентной профессии, одна домохозяйка и представительница рабочей профессии. – По семейному положению тоже мало похожи. Две замужем – одна имеет детей, вторая живет с мужем в конфликте. Одна фактически старая дева. И молодая Шульц – у той был бойфренд на момент ее смерти. – И где он сейчас? Вы его допросили? – Он работал в Дубне, научный сотрудник. Он и поднял тревогу, когда она в Дубну не вернулась после здешнего концерта. Мы с ним неоднократно беседовали, проверяли его еще тогда, два года назад. Затем он уехал за границу – получил грант в Швеции на продолжение исследований. А у нас здесь убийства продолжились. И мы все проверяли и проверяли их социальные связи, социальные сети, круг общения. Алла Мухина наклонилась, открыла ящики стола и начала выкладывать перед Катей толстые папки, пачки листов ватмана – графики. Катя видела – проделана колоссальная проверочная работа. Сотни фамилий, напечатанных столбиком. Стрелки-указатели, некоторые фамилии, обведенные фломастерами разного цвета. Ей бросился в глаза кислотный ярко-зеленый овал. Фамилия – Мухина. – Сами себя внесли в список? – спросила Катя. – Я никогда не встречалась ни с Шульц, ни с Бахрушиной, ни с Гальпериной, ни с Демьяновой. С окружением Бахрушиной начала контактировать лишь в процессе расследования ее гибели. Катя видела, что кислотных овалов вокруг разных фамилий много. – Это жители нашего города, которые имели контакт с потерпевшими – с одной или двумя из них. Они отмечены зеленым. У Кати от зелени зарябило в глазах. Внезапно глаз зацепил знакомую фамилию – Водопьянов. IT-умник, миллионер, красавец парень… – Регулярно посещал пекарню, частенько болтал с Натальей Демьяновой, – пояснила Мухина. – Он вам знаком по краже. – Да, сосед космонавта. И этого я тоже знаю по фамилии, – Катя указала на следующий зеленый овал – Ларионов Дмитрий. – Этот тоже заходил в пекарню. Мы пленки у них изъяли с видеокамеры, – пояснила Мухина. – Но видите галочку? Это двойное совпадение: он косвенно имел отношение и к Бахрушиной – его мать еще до своей смерти подарила городской библиотеке немало ценных книг из их фамильного собрания. Впрочем, сам он в библиотеку не ходит. Зачем? У них и так дома книг полно. Катя проследила взглядом вниз по бесчисленным столбцам – зелень, зелень. Две тысячи горожан – они, наверное, все здесь. Всех проверяли. Взгляд снова зацепил зеленый овал со знакомой фамилией. Мухина… – Это дочка, – тихо сказала Алла. – Она тоже пекарню посещала, еще до отъезда – очень любила их круассаны и безе. И в библиотеку она ходила школьницей. – Мне заведующая сказала, что нет. – Она просто не в курсе. Я лучше знаю, – Мухина тяжко вздохнула. – Когда мы все проверяли, а на это ушли многие месяцы, уж поверьте, тут и выплыло. – Что? – настороженно спросила Катя. – Подводные камни этого дела. Катя ждала, что она скажет. Мухина вытащила из ящика еще один лист. Короткий столбик фамилий – всего четыре. И еще фамилия внизу, обведенная ярко-красным фломастером. – Мы установили лицо, имевшее непосредственные контакты со всеми четырьмя жертвами, – сказала Мухина. – Со всеми?! – Единственный человек, который имеет отношение ко всем четырем женщинам. Единственный во всем городе. – Кто он? – Как вы, криминальный журналист, представляете себе преступника? – вместо ответа спросила Мухина. – Самые общие предположения, самые банальные? – Как обычно, серийников характеризуют, описывают. Очень смутно, – Катя подбирала слова. – Исходя из жертв, которые он выбирает. Действует в одной расовой группе и сам к этой расовой группе принадлежит. Ориентируясь на возраст жертв, ему может быть от тридцати до пятидесяти пяти лет. Учитывая то, что мы видели на месте преступления, он обладает решительным, дерзким характером, бесстрашием. У него развито абстрактное мышление, творческое воображение – если смотреть под таким углом на его перформансы с трупами. В эмоциональном плане – безжалостен и лишен сострадания. Находит удовольствие в пролонгируемых актах асфиксии жертв, в мучениях. Возможно, самоутверждается таким способом, проявляет свою власть над жертвами. Возможны и сексуальные отклонения. Психопатия без явных видимых признаков психического расстройства. Возможно, местный житель. И совершенно точно у него есть машина или он располагает каким-то служебным транспортом. – Не так уж и смутно. Совсем неплохо, – Алла Мухина глянула на Катю уже с интересом. – А вы подкованы, солнце мое. – Просто мне довелось описывать расследование нескольких дел о серийных убийствах, и я была внутри процесса поиска. И слушала профайлеров и тех, кто в этих вопросах профессионально разбирается, – скромно ответила Катя. – И запомнили сказанное. И применили свои познания. – Мухина снова наклонилась к ящику стола и достала несколько маленьких желтых листков из самоклеющегося блокнота, которые слиплись вместе. Она расправила листочки и начала выкладывать их перед Катей, как карты. На каждом было написано одно-два предложения. – Возраст – сорок три года. Место жительства – наш город. Место работы – наш город. Транспорт – личная машина. Образование – высшее, экономическое. Творческие задатки – в студенческие годы активное участие в институтской театральной студии в качестве актера студенческих спектаклей. Решительный характер – собраны факты активного противостояния административному давлению по целому ряду рабочих вопросов, выигрыш двух дел в арбитражном суде. Личная жизнь – сейчас под большим вопросом, конфликты, одиночество. Кое-что совпадает, не так ли? – Кое-что. О ком вы говорите, Алла Викторовна? Кто он? – В том-то вся загвоздка. Первый наш подводный камень. – Кто он? – повторила Катя. – Не он, а она. – Женщина?! – Женщина, – Алла Мухина собрала желтые листки. – Единственная из всех нами проверенных – а это очень большой круг людей, – кто имела и непосредственные, прямые, и косвенные, не бросающиеся в глаза контакты, связи со всеми четырьмя жертвами. – Женщины-серийники – большая редкость, – тихо заметила Катя. – В истории криминалистики в основном отравительницы. Из тех, что не травили свои жертвы, а убивали другим способом, почти все действовали не в одиночку, а в паре с мужчиной. – У этой сейчас мужчины нет. – Кто она? – Некая Ласкина Анна.