Созвездие хаоса
Часть 30 из 68 Информация о книге
– Наверное, она дверь запирала, когда убийца ударил ее сзади по голове, – словно прочтя Катины мысли, оповестил опергруппу эксперт. – Дом она так и не закрыла. Но убийца внутрь не входил. Никаких следов грязи на полу. – Отсутствие грязи еще не факт, – возразила Мухина. – Может, он очень старался не наследить там. – Внутренняя обстановка не нарушена. – Все равно проверьте. Убийца ее сумку всю до дна выпотрошил. Мухина указала на другой поисковый квадрат, который как раз сейчас обрабатывали, фотографировали, осматривали оперативники и второй эксперт. На садовой дорожке, покрытой гравием, валялась сумка директрисы музея, чуть ли не вывернутая наизнанку. На гравии разбросаны вещи: пудреница, очешник, ключница с открытой молнией – связка ключей наружу, пачка влажных бумажных салфеток, шелковая шейная косынка – скомканная. – Ни бумажника, ни мобильного телефона, – сказал один из оперативников. – В сумке явно что-то искали, не шарили, предпочли сразу все рывком вывернуть наружу, – заметила Мухина. – Деньги и мобильный – искали и взяли, – оперативник пожал плечами. Катя подалась вперед, стараясь рассмотреть. На эти мелочи она даже внимания не обратила – сумка, все это барахло… В то мгновение в саду, освещенном октябрьским солнцем, она увидела тело женщины, залитое кровью, пальцы, вцепившиеся в последней агонии в вырванные с корнем лиловые астры. И услышала эту чертову песню сирен, что все звучала, звучала… – Выключите мигалку в машине к черту! – крикнула Мухина неизвестно кому. – На нервы действует! Патрульный, оставшийся у машины на улице, не мог ее слышать. А терпеливый спокойный эксперт пояснил: – Сирену сейчас не вырубить, там что-то законтачило. Они потом аккумулятор… Мухина резко махнула рукой в резиновой перчатке, осторожно обошла разбросанные на дорожке вещи и направилась к углу дома – мимо Кати. – Что, как осиновый лист? – спросила она глухо. – Как заячий хвост, – ответила Катя. Обе они опустили словечко «трясешься». – Соберитесь. Вы мне нужны. Эта фраза подействовала на Катю отрезвляюще. Она поплелась за Мухиной к патрульной машине, где все звучала и звучала полицейская сирена из-за съехавшей набекрень электроники. – Я когда прибежала, начала дергать ту дверь, – Катя кивнула на парадное, выходящее на улицу. – Почему она воспользовалась черным ходом? – Это не черный ход, это как раз нормальный выход, – сказала Мухина. – Вы планировки этих старых коттеджей не представляете. Есть с двухкомнатными квартирами одноэтажные, как этот, на две семьи. Есть с трехкомнатными, двухэтажные, как мой. Парадные с улицы, это типа подъезда – там общая площадь, длинный коридор, который жильцы используют как чулан и кладовку – велосипеды хранят, старые вещи. – Соседей нет. – Наверное, они рано уезжают на работу. Это мы выясним. И в соседнем доме тоже. Музей открывается в одиннадцать. У Нины Кацо утром достаточно времени. А вот соседи ее, видно, ранние птахи. Они подошли к патрульной машине. Там сидел полицейский и на заднем сиденье – пожилая кассирша музея, та, что подняла тревогу. Она отсчитывала высыпанные на ладонь белые таблетки, между колен у нее была зажата пластиковая бутылка воды. Та, что так и не досталась Кате. – Ну как, немножко пришли в себя? – сочувственно спросила Алла Мухина. – Какое там… – пожилая кассирша не смотрела на них, считала таблетки на морщинистой ладони. – Разве после такого придешь в себя? – Нитроглицерин? – спросила Мухина. – Нитромак, – старуха проглотила две таблетки, запила водой из бутылки. – Спрашивайте. Я понимаю – вам скорее надо узнать. – Вы договаривались с Ниной Кацо, что зайдете к ней утром? – спросила Мухина. – Да нет же. Я пришла в половине одиннадцатого, как обычно. Смотрю – музей наш закрыт. Нины Павловны нет. А она всегда в одно время приходит – в десять. Все сама открывает – все фонды проверяет, сигнализацию отключает. Я ее ждала до одиннадцати – думала, мало ли, может, проспала, опаздывает. Но ее нет как нет. И звонков мне на мобильный никаких. Это так на нее не похоже было! Я забеспокоилась. Достала телефон, начала ей звонить. – И что? – «Абонент не отвечает». – Отсутствовал сигнал? – Никакого сигнала! И я… – старуха приложила руку к сердцу, помассировала его. – Я не знаю, мне что-то стало очень тревожно. Вы верите в предчувствие? Мой муж покойный как раз в НИИ исследованием этих вопросов занимался – тревожное пограничное состояние, нейроимпульсы… опосредованное предчувствие… Я не могла места себе найти у музея. Все звонила ей и звонила. А затем решила пойти узнать. – К ней домой? – А куда же? От музея недалеко. Я знаю, где она живет. Много раз в гостях у нее бывала. – Но Нина Кацо могла пойти утром к дантисту, к врачу. – Она бы меня обязательно предупредила. Позвонила, если что-то не так – зуб разболелся или что еще. Не позволила бы, чтобы я, старая, со своими больными ногами под дверью музея околачивалась. Я вдруг почувствовала – с ней беда приключилась. И пошла сюда. Захожу во двор, а она… бедная, бедная… Кассирша начала плакать. Слезы текли по ее лицу, и она не вытирала их. – Я едва чувств не лишилась со страха, выскочила оттуда. Кругом никого. Магазины здесь все заброшенные, пустырь. И закричала, но… Хоть бы кто-то мимо проехал! – Машин не было на улице? – Ни одной, – старуха-кассирша покачала головой. – И батарея у телефона моего села. И тогда я побежала к магазину на перекрестке. Если это, конечно, можно бегом назвать – на моих ногах. И там, в магазине, вот эта девушка… Она сквозь слезы глянула на Катю. – Ниночка, – прошептала она с великой нежностью, – кто же это сделал с тобой, хорошая моя? – Вас сейчас отвезут домой, – Мухина кивнула патрульному, и тот сел за руль. – Спасибо, вы нам очень помогли. Песня сирен удалялась по безлюдной улице. Катя не видела никаких зевак. А затем до нее дошло: полицейские перекрыли эту часть перекрестка, отсекли улицу Одиннадцатую Парковую от остального города. – Кто-то скажет, что это нападение с целью ограбления, – заметила Алла Мухина. – Совсем другой почерк, Алла Викторовна, – откликнулась Катя. – Ничего общего со всей серией. Ни похищений, ни манипуляций с асфиксией, ни сломанных шейных позвонков, ни переодеваний, ни перформансов на остановках. Ничего. Ни крыльев, ни средства от насекомых в качестве уничтожителя следов. Удар по голове сзади. Мухина в раздумье кивнула. Кате – даже в таком состоянии полного хаоса – было отрадно, что они стали понимать друг друга без лишних слов. – Только не тяпкой с пластиковой ручкой, – сказала Мухина. – Ее ударили по голове чем-то другим, гораздо более тяжелым. И этого другого на месте происшествия мы так и не нашли. Логично было бы предположить, что это нечто убийца забрал с собой. – Зачем? – Это хороший вопрос. – Но на тяпке следы ее крови. – Это тоже хороший вопрос. Для чего пачкать в крови жертвы совсем другое орудие убийства, которым не пользовались? К дому по пустынной улице подкатила «Скорая». Оперативники начали помогать санитару выгружать носилки, готовить мешок, в который упакуют труп для перевозки на вскрытие. Алла Мухина оставила Катю и подошла к полковнику Крапову. Несмотря на всю свою прежнюю конфронтацию, сейчас они вполне по-деловому стали тихо что-то обсуждать. Эксперт захлопотал вокруг трупа, делая последнюю серию снимков, и затем взял в руки камеру, чтобы записать на видео, как тело начнут готовить к перевозке. – Алла Викторовна! На пороге дома Нины Кацо появился второй эксперт, который вместе с оперативниками осматривал ее жилище. – Внутри никакого беспорядка. Все на своих местах, – сказал он громко. – Но взгляните, что мы нашли на дне одного из кухонных ящиков. В руках эксперта были листы плотной коричневой бумаги типа оберточной. Мухина и Крапов быстро подошли, поднялись по ступенькам. В руках эксперта было и еще что-то – в пластиковом пакете для вещдоков, и он показывал это им обоим. Но Катя не смогла разглядеть, что это. А потом они все скрылись в доме. Глава 22 Последний посетитель