Созвездие хаоса
Часть 33 из 68 Информация о книге
– Это уж я сама буду решать, извините. – А что, присутствие полицейского журналиста обязательно при нашем разговоре? – это Ласкина спросила у Мухиной. – В городе происходят резонансные преступления. У нас открытое расследование. Я вынуждена сотрудничать с ведомственной прессой. Скажите спасибо, что региональные СМИ не требуют нас с вами – как замглавы города – на брифинг. Катя похвалила начальницу ОВД за умение затыкать рот тем, кто привык командовать и распоряжаться. – Я знаю, что вы виделись с Ниной Павловной незадолго до убийства, – продолжала Мухина. – О чем шла речь? – Как всегда, о деньгах. Бедная она, бедная… Столько вынести на своих плечах, и вот в результате… Такая ужасная смерть. Она приходила ко мне на прием по вопросу финансирования музея. Мы фонды выбиваем на следующий год, верстаем городской бюджет. Кот наплакал, это и верстаем. Она приходила узнать, на какие музейные просветительские программы деньги сохранят. Я ее вынуждена была огорчить. Мы обсуждали, что в первую очередь надо делать. Что секвестировать, а что настоятельно сберегать. Ласкина повествовала сухим деловым тоном, каким разговаривают все чиновники с теми, кто к чиновному классу не принадлежит. Вроде бы подробно – а все вода. – Нина Павловна сама лично распоряжалась деньгами, выделенными музею? – Конечно, она же директор. Правда, у них еще есть менеджер от банка. Он ведет счета и всю бухгалтерию. – Она могла хранить при себе крупные суммы? – Не знаю. Может быть… Хотя что считать крупной суммой. Пятьдесят тысяч, выделенных на ремонт отопления в музее? Средства перечислялись на музейный счет. Да, конечно, она могла снять какие-то деньги с карты и платить наличными – например, рабочим. – У нее украли из сумки бумажник. Мобильный. Возможно, что-то еще. – Но это же утром случилось, – сказала Ласкина. – Сюда, в администрацию, позвонил ваш дежурный. Нина Павловна погибла у дома, она шла на работу. – Этого мы не знаем. – А куда же еще? – спросила Ласкина. – Она человек строгих правил. Работа после всех этих бед для нее была смыслом жизни и отдушиной. Она любила музей. – Вам она в эти дни не звонила? – Нет. – И вы ее с того приема здесь больше не видели? – Нет. Катя думала: ну спроси, спроси, тетка-полицейский, эту тетку – властительницу города: а куда ты ездила ночью одна на своей машине? Куда черти тебя носили в какой-то заповедник, в лес? Зачем, по какому делу? Вытаскивать труп со сломанными шейными позвонками из вырытой в лесу глубокой ямы? Которой вроде как не может существовать в реальности, потому что эксперт нашел бы следы глины и перегноя? – Если можно, Анна Сергеевна, припомните тот день, когда Нина Павловна пришла к вам на прием, как можно более подробно. Во сколько ей было назначено? Вопрос Мухиной, на взгляд Кати, звучал как-то слишком удаленно от самой главной их темы. – Она была первой и единственной в тот день. Потому что у меня были дела в Дубне, – ответила Ларионова. – Она пришла ко мне в десять. И мы проговорили где-то час, может больше. Вопросов накопилось немало. Затем мы вместе вышли. Я поехала по делам, а она отправилась в музей. – Она не показалась вам в то утро немного встревоженной? Запыхавшейся? – Нет. – Ласкина глянула на Мухину, затем на Катю. – Как это понять – «запыхавшейся»? Она, насколько я знаю, пробежек по утрам не делала и спортом не занималась. – Это я так, к слову. – Мухина вздохнула. – Значит, выглядела она как всегда? – Естественно. Ваша спутница нас тогда видела, как мы выходили. – Ласкина вновь покосилась на Катю. – А что у нее было с собой? – спросила Мухина. – С собой? Сумка. Такая большая, кожаная, похожая на мешок. Она с ней не расставалась. – Вместительная, да? Сумка не была чем-то набита, не казалась тяжелой? – Понятия не имею. Катя напряженно слушала вопросы Мухиной. О чем это она? Не задает вопросы о главном. Но разбирает какие-то мелочи. Сумка… которую выпотрошил убийца… Точно, вместительный кожаный мешок. А в тот самый первый день… Катя напрягла память… Нет, не вспомнить про сумку. Директриса музея была одета в черное, теплый свитер, крупная бижутерия… а вот как выглядела тогда ее сумка… Зачем это все Алле Мухиной? Разве об этом надо говорить с фигуранткой, имеющей контакты с четырьмя жертвами серии убийств и пятой жертвой пока еще непонятного убийства? – У вас все ко мне? – властно спросила Ласкина. – Если да, то была рада помочь расследованию. У меня еще несколько деловых звонков важных на сегодня запланировано. – Да, спасибо за помощь. – Мухина поднялась с кресла. – Кстати, у вас тут, в администрации, не планируют открыть свой салон красоты? И комнату для лечебного массажа? Глава 24 Космос Из Дубны на совещание приехали прокурор города и начальник полиции. Алла Мухина, полковник Крапов, сотрудники ГУУР закрылись с ними в кабинете. Катя снова была предоставлена сама себе. Можно вернуться на кампус, тоже запереться в номере – потому что стемнело, и улицы города, и так малолюдные, опустели окончательно. Но она не могла так бездарно закончить этот день. Этот ужасный день, начавшийся с обнаружения трупа несчастной директрисы музея. Допросы свидетелей, поквартальный обход мало что дали – это правда. Но Катя говорила себе: еще один свидетель остался неохваченным. Намеренно или случайно Алла Мухина не побеседовала с космонавтом Константином Чеглаковым. А он ведь тоже общался с Ниной Кацо незадолго до ее гибели. Более того, она приходила к нему домой отбирать картины для выставки в музее. Эти картины до сих пор там. К Чеглакову кто-то влез в дом и все там перевернул вверх дном. А Нину Кацо убили, дважды ударив по голове. Улица Роз – Пятая Парковая манила Катю. На часах всего четверть девятого вечера. Если космонавта дома нет, она просто отложит беседу. Но если он дома, она… Катя шла знакомыми улицами. Вон здание музея, хорошо освещено. Розарий с осенними сортами, засыхающими, умирающими на корню. Дальше – темная улица и дом в самом ее конце… Если он дома… Катя лукавила, заставляя себя относиться к этой беседе как к обычному поиску информации по делу. Он… космонавт Константин Чеглаков… В страшном хаосе последних суток она почти забыла о нем. Нет, вряд ли она способна забыть, что видела космонавта живьем, а не по телевизору… И он такой… Великие космические старики, мелькающие на телеэкранах… Как он не похож на них! Это другое поколение звездолетов и звездолетчиков. Новая эра. Хотя для самого Чеглакова она закончилась тихим приземлением в родном городке. Алла Мухина ни словом не обмолвилась о том, что Чеглаков тоже встречался с Ниной Кацо незадолго до ее убийства. И что в его доме была совершена кража, а Нина похожа (пусть и по первоначальным данным) на жертву грабежа. Разве такую связь можно игнорировать? Катя чувствовала, что ее возбуждение нарастает. Она мысленно репетировала вопросы, которые задаст космонавту. Она шла все быстрее, быстрее. И внезапно остановилась. Дом, в который она «выезжала на кражу» в первый свой день в ЭРЕБе, светился всеми окнами – первого и второго этажей. Он дома… Катя стояла в центре освещенного квадрата. Силы словно покинули ее. Теперь она чувствовала лишь замешательство и… Хотелось еще раз его увидеть. Она знала, это желание жило в ней все последние дни. Только она сама себе в этом не признавалась. И столько событий произошло. Но сейчас, у самого его дома, она растеряла все заготовленные вопросы, все слова. Сзади – свист шин по асфальту, треньканье. И знакомый голос, слегка надменный, насмешливый, произнес: – Что же вы оробели? Катя оглянулась. Облокотившись на руль велосипеда, перед ней стоял Дмитрий Ларионов. Тот самый, которого всего несколько часов назад они с Мухиной расспрашивали в его доме. – У меня камешек в туфлю попал.